Украина держит в СИЗО больного диабетом политзаключенного: бизнес или война

Накануне нового, 2020 года состоялся большой обмен пленными между Украиной и республиками Донбасса. Всего поменяли 200 человек. 51 человек отправился в Киев из Донецка, 25 — из Луганска. Киев передал 124 «удерживаемых лица». Предыдущий обмен заключенными между РФ и Украиной прошел 7 сентября, поменяли 70 человек, среди которых было много знаковых лиц. Однако, несмотря на масштабность проведенных мероприятий, «обменный фонд» Украины все никак не истощается. Предприимчивые ребята из СБУ следят за тем, чтобы не опустела эта кубышка, наполняя ее все новыми липовыми «врагами государства» и «пособниками террористов». О многих из них известно очень мало. А сколько еще тех, о ком вообще не знает никто? Процесс обмена пленными на Донбассе. Фото: mediacratia.ru Имя политзаключенного Андрея Татаринцева не звучало в телеэфирах, не мелькало на первых полосах газет. Я узнала о нем от бывшего политзаключенного Евгения Мефедова, который знал Андрея по СИЗО. Татаринцев — не пламенный революционер, не боец, не «сепар»: он обычный человек, попавший в жернова гражданской войны. И эти жернова его вот-вот перемелют окончательно и бесповоротно. Дело в том, что он тяжело болен и пребывание в условиях украинского СИЗО для него может закончиться трагически. До начала войны на востоке Украины Татаринцев с семьей — женой и маленьким, на тот момент годовалым ребенком — проживал в городе Сорокино Луганской области (в прошлом Краснодон). Проживал он там с самого рождения, с 1984 года, Сорокино — его родной город. Но сегодня эта территория находится под контролем Луганской народной республики. — У него в Сорокине был свой бизнес — заправочная станция и небольшая база отдыха, — рассказывает адвокат Татаринцева Владимир Ляпин. — Там красивые места, где любили отдыхать местные жители. У фирмы было три соучредителя. Когда начались события на Донбассе, его компаньоны уехали. А он остался, потому что надо было как-то кормить семью. Продолжил заниматься своим делом в одиночку на неподконтрольной Киеву территории. Покупал и продавал дизельное топливо, бензин. Осенью 2017 года, когда Татаринцев по делам был в Киеве, его задержали сотрудники СБУ по обвинению в содействии террористической организации (часть 1 статьи 258-3 УК Украины). Под «террористической организацией» подразумевалась ЛНР — Луганская народная республика. В предъявленном Татаринцеву «подозрении» говорится, что в 2014 году на территории Луганской области (точное время и место совершения преступления следствием не установлены) он, «имея умысел на участие в террористической организации «ЛНР», а также движимый неприятием «избранного Евроинтеграционного курса Украины» (именно так, с большой буквы!), вступил в вышеназванную «террористическую организацию». — Самое интересное здесь — это то, что в Украине ни ДНР, ни ЛНР не признаны террористическими организациями, — говорит адвокат Ляпин. — У нас согласно закону о терроризме есть определенная правовая процедура. Генеральный прокурор должен обратиться в высший административный суд с иском о признании организации террористической. Только после этого признания наступают правовые последствия: конфискация имущества этой организации, уголовное преследование. Ничего подобного в отношении ЛНР и ДНР сделано не было. Я обращался с соответствующими запросами и к президенту, и в Верховный суд, и к Генпрокурору. У меня есть все эти ответы. Это бред. Мы поставляем туда хлеб, получаем оттуда уголь, люди туда-сюда ходят. Ну какие они террористы?.. Больной диабетом Татаринцев никакого участия в боевых действиях принимать, разумеется, не мог. Его «содействие» ЛНР заключалось в том, что он поставлял дизельное топливо и бензин в некоторые учреждения на территории республики. Например — в школу и детский сад. — У нас есть расшифровки разговоров по мобильному телефону, из которых понятно, куда шли это топливо и этот бензин, — говорит Ляпин. — Именно это ему вменяют в качестве состава преступления. Там еще было отделение милиции, которому он тоже продавал бензин. Он не продавал и не отдавал топливо или бензин каким-либо лицам, которые могут подпадать под действие закона Украины о терроризме. Только государственным учреждениям, хотя и непризнанной республики. Они считают, что он поддерживал боевиков на Донбассе тем, что давал топливо детскому саду… — Но его обвиняют также и по статье 438 УК Украины. А это «жестокое обращение с военнопленными». — Да, второе обвинение состоит в том, что он якобы в военкомате бил украинских военнопленных, — отвечает адвокат. — Но кроме протокола опознания людьми, которые его никогда прежде не видели, в деле нет ничего. Никаких доказательств. Это фальсификация чистой воды. Не случайно же СБУ не дает распечатки с его мобильного телефона именно за тот день, когда якобы имел место этот инцидент? Это сделано специально, потому что 258-3 — не такая тяжелая статья. Наказание по ней — до 5 лет. А если есть обвинение по 438-й статье, то это позволяет его не отпускать из-под стражи. Но у него диабет второго типа. И он каждый день нуждается в лекарствах. У него больные ноги, сосуды. Какой из него террорист или бандит? Он даже матом не ругается. Человек живет со своей семьей, работает. У него нет ни одного правонарушения, даже штрафа за неправильное вождение. К тому же события, которые ему вменяются, произошли еще в 2015 году. А его задержали в Киеве спустя два года. Причем протокол задержания составлен в порядке статьи 208 УПК — «во время совершения преступления». Существует неофициальная версия того, почему именно Татаринцев попал в лапы СБУ. Мои собеседники полагают, что дело в том, что один из соучредителей бизнеса в Сорокине захотел получить и его долю. У «партнера» оказался родственник в руководстве СБУ. Татаринцеву якобы сказали: «Перепиши свою часть бизнеса, и все у тебя будет хорошо». Он отказался — после этого и возбудили дело. Такое на Украине сегодня происходит часто. О том, как СБУ отжимает бизнесы, угрожая предпринимателям делами по «сепаратистским» статьям, мы писали еще в 2017 году. Сейчас Андрея содержат в СИЗО Вольнянска — это Запорожская область. Он сидит уже почти три года. Его жену (кстати, она гражданка России) фактически выгнали в РФ, и теперь она не может въехать обратно. Со сменой власти на Украине ничего не изменилось. Уже в третий раз меняется коллегия судей. И каждый раз, когда меняется состав суда, рассмотрение дела Татаринцева начинается заново. А между тем диабет — с ним ведь не шутят. Если его не лечить, он ведет к инвалидности, ампутации конечностей, слепоте, гипогликемической коме и даже смерти. Андрею нужны инъекции инсулина три раза в день, диетическое питание 5–6 раз в сутки, прием специальных препаратов. В СИЗО, естественно, инсулина нет. Нет возможности соблюдать диету. У него почечная недостаточность — есть опасность, что почки вообще откажут. Нужны интенсивное лечение и диспансеризация. Уровень сахара в его крови сейчас постоянно превышает норму в 2–3 раза. Многие проблемы можно было бы решить, просто изменив ему меру пресечения. — У нас заседания суда начинаются в 9 утра, — говорит адвокат. — Его в 7 утра забирают без завтрака из Вольнянского СИЗО, это в 150 км от Бильмака, где мы судимся. И обратно в СИЗО он попадает только к вечеру. Я на каждом судебном заседании спрашиваю: «Выдали ли вам лекарства, выдали ли вам еду?» Ему врачи рекомендовали диетический стол №5, и лекарства он должен принимать только после еды, чтобы не было скачка сахара, иначе может даже впасть в кому. На каждое заседание приезжает «скорая», фиксирует повышенное давление и повышенный уровень сахара. Один раз сахар был 18 — в три раза выше нормы. Но судьи просто продлевают ему меру пресечения и отправляют обратно в СИЗО. Это происходит каждые два месяца. Мы просим хотя бы изменить ему меру пресечения и дать возможность выйти под залог, чтобы он мог лечиться. Если этого не случится, то для Татаринцева пребывание в СИЗО вполне может обернуться высшей мерой — без всякого приговора суда. В СИЗО никакое лечение невозможно, и никакой полноценной медицинской помощи он не получает. А между тем совсем недавно, 30 января, Европейский суд по правам человека признал условия содержания в украинских тюрьмах бесчеловечными и нарушающими 3-ю статью Европейской конвенции о правах человека — о запрете бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. То есть бесчеловечны эти условия для обычного, здорового человека. А что говорить о больном?! Татаринцев никакой вины за собой не признает и утверждает, что на его руках нет ни капли крови. Между тем украинская Фемида, такая суровая к одним, исключительно благосклонна к другим. Например, к одному из лидеров Майдана и экс-нардепу Сергею Пашинскому. Пашинский 31 декабря 2016 года ранил человека — прострелил ему ногу. Спустя почти три года он был арестован. Однако вскоре отпущен под домашний арест. Хотя и вина его очевидна, и он сам ее не отрицает. И надавить на свидетелей столь влиятельный политик, безусловно, сможет. Или взять экс-руководителя одесского «Правого сектора» (запрещен в РФ) Сергея Стерненко. В ходе обычной ссоры на улице он убил одного человека и тяжело ранил другого. Это доказано. Стерненко не отрицает, но уверяет, что то была самооборона. Хотя оружия у пострадавших не было. И что же? А ничего. Стерненко — на свободе. Ну и как тут не вспомнить обвиняемых в убийстве Олеся Бузины, которые не только гуляют без всякой меры пресечения, но и занимают должности во вполне официальных структурах? И диабета, кстати, у них нет… Так что мешает выпустить под залог Татаринцева, дело которого шито белыми нитками, если те, кто совершил реальные, доказанные преступления, находятся на свободе? В ранние годы советской власти в СССР существовал термин «социально близкие». Понятно, что государству рабочих и крестьян «близкими» оказывались представители угнетаемых в царской России классов. Для нынешнего украинского государства «социально близким» оказался убийца Стерненко, а «чуждым элементом» — Андрей Татаринцев. Разница в отношении к этим людям бросается в глаза. Остается еще надежда, что Андрея включат в списки на очередной обмен. Не исключено, что он состоится совсем скоро — перед встречей в нормандском формате, которая намечена на апрель. Так считают некоторые эксперты. Даже если сама встреча сорвется, обмен все равно может состояться. Главное, чтобы про Татаринцева в очередной раз не забыли. Добиться его включения в списки — это дело правозащитников ЛНР и российской стороны. Тем более что его семья уже ждет его в России.