Пили, но пьяны не были? Как пожарные в Карелии защищали свои честь и достоинство

Этот процесс поначалу выглядел довольно странно. Ну, чего обычно хотят люди, которые оказались замешаны в некрасивой истории, ставшей достоянием общественности? Да чтоб забыли о ней поскорее. В этом плане затея судиться с журналистом, который всё рассказал, да еще и попытаться взыскать с него компенсацию морального вреда, кажется безумием. Впрочем, то, что происходило в суде, вообще больше напоминало балаган.

Скандал в пожарной части Медвежьегорского района разгорелся в марте текущего года, когда паблик «Отражение. Карелия» рассказал о жалобе сотрудников подразделения на начальство, которое выпивает на рабочем месте и угрожает подчиненным увольнением. Депутат городского совета и пожарный из Повенца Валерий Маганов тогда написал письмо руководителю Госкомитета по обеспечению жизнедеятельности и безопасности населения Карелии Олегу Полякову.

— Коллектив сообщал, что руководство, а также ряд сотрудников ПЧ-15 позволяют себе неуставные отношения, а также выпивают на службе. На замечания со стороны коллектива руководство ОПС стало стращать некоторых сотрудников увольнениями, а также различными проблемами на службе, — поведал Полякову Маганов.

Депутат сообщил, что в преддверии 23 февраля руководство устроило себе праздник с распитием спиртного прямо в помещении ПЧ-15, и сотрудники пожарной части даже засняли последствия этого мероприятия на видео.

Когда эта информация появилась в СМИ, на место для разбирательства выехал представитель госкомитета.

— Руководитель госкомитета Олег Поляков строго держит наших спасателей и пожарных. Он сам выступает категорически против пьянства, любит дисциплину. По его словам, когда виновных установят, их, без сомнений, ждет увольнение. Такое поведение позорит честное имя пожарных, представителей самоотверженного труда, — подчеркнули тогда в Госкомитете по ОЖ и БН.

В результате, заместитель руководителя отряда противопожарной службы по Медвежьегорскому району Дмитрий Корецкий и бывший начальник пожарной части (ПЧ-15) Олег Няпшаев уволились по соглашению сторон. Но настигшей их известности пожарным, похоже, показалось мало и они обратились с иском к бывшим коллегам и журналисту Татьяне Смирновой, поведавшей в своем паблике об их «подвигах».

Обещание есть, а обязательств нет

Истцы хотели взыскать солидарно с бывших подчиненных и журналиста по 500 тысяч рублей на каждого за нарушение права на изображение и права на неприкосновенность частной жизни и распространение сведений о частной жизни, а также признать не соответствующими действительности, порочащими их честь, достоинство и деловую репутацию сведения, опубликованные в заметке про них.

Какие именно сведения огнеборцы сочли не соответствующими действительности, так и осталось загадкой: то ли то, что Маганов писал Полякову, то ли то, что пожарные жаловались Маганову, то ли то, что ролик о них был снят. Сам-то факт пьянки вообще сложно отрицать.

— Мы заявляем, что в любом случае были нарушены права и Корецкого и Няпшаева недобросовестными действиями журналиста, который разместил недостоверную информацию, в соответствии с которой у читателей складываются сугубо негативные впечатления об этих обстоятельствах, которые и вряд ли вообще имели место быть. Либо они имели место, но не в том варианте интерпретации, который приводится в данной статье, — очень витиевато пытался донести до присутствующих свою мысль представитель истцов Павел Никкинен.

А что тут можно интерпретировать? В результате проверки Госкомитета, спровоцированной журналистской статьей, появился приказ о дисциплинарном наказании Александра Осипова, который возглавлял отряд противопожарной службы по Медвежьегорскому району. И в этом приказе, имеющемся в материалах дела, прямо указано, что причиной выговора явилось нахождение Няпшаева во время исполнения им обязанностей оперативного дежурного в состоянии алкогольного опьянения. Есть и информация об объяснительной Корецкого, в которой он написал, что впредь обязуется никогда не употреблять спиртные напитки на рабочем месте.

— Результаты этой проверки были приняты (истцами. – прим.авт.) как констатация факта, — отметила в суде медиаюрист Елена Пальцева.

Но у представителя Корецкого и Няпшаева оказался очень интересный взгляд на эти выговоры и объяснительные:

— «Впредь обязуюсь никогда не употреблять спиртные напитки на рабочем месте» — это вообще утверждение довольно странное. По одной простой причине: перед кем обязуется, и насколько? В правовом ли поле такое обещание?.. Я вообще не понимаю, зачем делать акцент на этом. С правовой точки зрения, это вообще никаких обязательств не возлагает на человека. Находиться в состоянии алкогольного опьянения на рабочем месте – это является самостоятельным нарушением трудовой дисциплины. И тут давал обещание или не давал… Я не знаю, что должно поменяться в случае, если он нарушит это обещание. Неясно.

Дальше больше.

— Если они заявляют о том, что имел факт употребления алкоголя, это не означает, что они находились в состоянии алкогольного опьянения, — заявил Павел Никкинен. — Алкогольное опьянение – это определенное состояние человека. Это уже медицинский факт, и здесь выводы должен делать врач. Учитывая, что никакого освидетельствования не проводилось, не доказано наличие алкогольного опьянения, то все эти инсинуации ваши, что они признают факт нахождения в алкогольном опьянении на рабочем месте, не выдерживают никакой критики, потому что не подтверждаются никакими доказательствами.

Это же перл, который даже комментировать не хочется.

А вот и еще один:

— Если исходить из правового поля, у нас запрещается находиться на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения. Там не указано, что запрещается распивать спиртные напитки. Нигде в законе этого нет.

То ли он, то ли не он

Если с честью и достоинством, которые явно бессмысленно было защищать при имеющихся фактах, еще более или менее все было ясно, о каком праве на изображение говорили истцы, вообще понять было невозможно. В статье Татьяны Смирновой была ссылка на видеоролик с изображением лежащего на полу в форменной одежде человека. Этот ролик не понравился Дмитрию Корецкому.

— Имеет ли Корецкий отношение к тому человеку, который лежит? – поинтересовался судья у представителя истца.
— Нет. Не имеет, — уверенно заявил Никкинен.
— В связи с чем тогда заявлено требование о защите права на изображение?

Далее последовали объяснения, что из статьи и самого ролика, на котором была бегущая строка, можно понять, что лежащий человек именно Корецкий.

Да это не только из ролика можно понять. Обращаясь в суд, пожарные не могли не понимать, что их бывшие коллеги, привлеченные в качестве ответчиков, будут участвовать в заседаниях, и расскажут о том, что происходило в тот вечер.

— Мы услышали шум сильный. Что-то сильно упало. Поднялись наверх. Корецкий лежал на полу. Напарника его не было. Он ушел такси вызывать. Вниз спустился, – рассказал пожарный Куревин.

По его словам, это видели шесть человек. Они приходили, смотрели:

— Он один лежал. Так живой — не живой. Может быть, криминал, убили его там. Но дышит и дышит.
— Вы проверяли состояние здоровья? – поинтересовался судья.
— Не. Перегар такой был! Он до этого заходил ко мне в класс. Отправлял одного бойца за бутылкой сходить, а мне говорил за дровами сходить. Я чего-то так подобиделся. Ничего себе. Потом они через час, наверное, через два начали чего-то плясать, то ли что, я не знаю.
— Почему скорую-то не вызвали? – уточнил председательствующий.
— Так если перегар от него, — попытался объяснить Куревин. — Потом поднялся напарник его, вытащил через черный вход, и они уехали.

А вот, кто заснял все это безобразие, выяснить так и не удалось.

— Вы, когда это увидели, каким-то образом фиксировали? Видео снимали? – спросил у Куревина судья.
— Попробовали, но не получилось, — сообщил ответчик.

У него не получилось. А у кого-то другого видимо, получилось. Или нет? Корецкий ведь защищая право на изображение, отрицает, что на видео лежит именно он.

Мог волноваться

Олег Няпшаев свое право на изображение защищал, основываясь на видеоролике, где запечатлено его общение с подчиненными. При этом речь у начальника несколько несвязная. Примечательно, что Няпшаев прекрасно знал, что его снимают. Впрочем, по мнению его представителя, указанный факт значения не имеет.

— Своего согласия на размещение своего изображения, публикации для распространения в сети Интернет он не давал, — заявил Никкинен.

Что же касается особенностей произношения, то причин тому, по словам представителя истца, может быть превеликое множество:

— То, что на видео Няпшает находится в состоянии алкогольного опьянения, я не готов сделать такие однозначные выводы. То, что, возможно, он себя как-то иначе ведет, неадекватно, я тоже не могу сказать, потому что я с ним мало общался. И мне сравнивать не с чем. Если он действительно себя как-то вел иначе, чем в нормальном состоянии, я могу дать объяснение: сама ситуация нестандартная, человек мог волноваться и все, что угодно: и заикаться, и речь могла быть несвязной.

Ну, как-то так.

От услышанного в суде остались, конечно, странные ощущения. С одной стороны, ряд пояснений представителя истца был более, чем забавен, и можно было от души посмеяться. Но это же не цирк. Это суд. И истцы на полном серьезе хотели от журналиста и бывших коллег компенсации и опровержения.

Судья ожидаемо отказал Корецкому и Няпшаеву в удовлетворении иска.