Светлый ужас
Режиссёрский дебют Анастасии Пальчиковой, первая большая роль 13-летней Полины Гухман. Фильм «Маша» представляет собой высказывание, беспощадное к девяностым.
Откуда в тринадцатилетней девочке столько пластической и мимической красоты, что все сцены, суть которых пересказывается коряво и банально (трогает барельеф, поёт в импровизированный микрофон, скучает у барной стойки), приковывают внимание и наполняют атмосферой (не знаю насчёт девяностых, не бывала в них, но атмосферой самого фильма точно). На обсуждении картины со съёмочной группой в киноклубе «Диалог» зритель задал вопрос, что наполняет Полину Гухман (он имел в виду книги, фильмы и прочее). Актриса ответила, что она наполнена собой, что перед съёмками она старается, наоборот, ничего не смотреть, чтобы не копировать других актёров. И это чувствуется, такую витальность и самобытность скопировать невозможно.
Картину сравнивают с ещё одним режиссёрским дебютом, снятым на пару лет раньше, – «Быком» Бориса Акопова, тоже про девяностые и тоже про бандитов. И одного из них тоже играет Сергей Двойников. У меня же возникли ассоциации с, не поверите, дебютом и про девяностые, фильмом Кантемира Балагова «Теснота». Их общая черта – в центре сюжета сильный женский персонаж, который сталкивается с грубой маскулинной действительностью, и между ними никого нет. Героиня вынуждена спасаться самостоятельно.
Сюжет у фильма тяжёлый: вот девочка, совсем ещё ребёнок, поёт песенки, дурачится и играет. С заряженным пистолетом среди бесконечных разборок. И по её беспечности мы понимаем, что всё это ей знакомо с младенчества и она едва ли понимает, что вокруг происходит что-то опасное. Вот эта девочка становится подростком, у неё впервые случаются месячные (и ни она, ни старший друг Трёшка (Сергей Двойников) не знают, как добыть прокладки: она думает, что их продают только совершеннолетним, а он краснеет от одной мысли, что ему придётся покупать ЭТО в аптеке). Дальше происходят застолья, разборки, снова застолья и ещё раз разборки, выясняется, что отец Маши завёл новую семью, а мать девочки пытается его уговорить отписать половину квартиры дочери, и это в итоге и становится основным конфликтом. Казалось бы, полквартиры не может стоить целой человеческой жизни. Тем более двух. Но в том-то всё и дело, что это только для нас сейчас дико пытаться сравнивать материальные ценности и жизнь. Вот ребята, у которых едва сломался голос, а в руках пушка, и думают они после того, как нажимают на курок.
Так чего же здесь может быть тёплого и светлого, когда кругом кровища (кстати, нет, чаще мы просто слышим выстрел или оказываемся незапачканными перед фактом, который сообщает кто-то из героев). Но убийств действительно достаточно, женщин, жеманно двигающихся и вульгарно одетых, тоже. А мужчины, как положено, в спортивных костюмах, с золотыми крестами и цепями. И всё равно ощущение чего-то солнечного и летящего, чего-то волшебного есть. Оно, как купол, накрывает всю эту сальную реальность. Это взгляд на окружающий мир глазами ребёнка, который умудряется даже в грубости и пошлости видеть что-то светлое. И мы действительно видим убийства, насилие и прочий ужас светлым. Потому что для ребёнка родители и окружение априори хорошие. Даже если они убивают.
«– Всю страну разворовали.
– Так мы и разворовали».
С одной стороны, герои понимают, что творят. Но не собираются что-либо менять, ведь уверены: им по-другому нельзя. Они хоть и совсем юны, но уже научились существовать по такой схеме.
Куда же расти ребёнку, сформированному этим? Джаз дал ей альтернативу этому убогому миру. И Маша поёт везде, от замызганного клуба до складского помещения, где её держат в заложниках.
Музыка – это не только победа маленькой девочки над суровой реальностью, но и большая заслуга режиссёра и продюсеров фильма. Звучит именно то, что слушали и любили в то время, хотя стоило это очень дорого. По поводу роли джаза в картине можно сказать одно: она ключевая. А дальше есть две гипотезы, музыка здесь эскапизм или, наоборот, способ приручить данность? С одной стороны, пение – развлечение, способ привлечь к себе внимание. А с другой – единственное занятие вне насилия. Способ существовать не так, как окружающие. Звучит просто, но не в контексте этого фильма и, видимо, девяностых.
Злата Харькова