Харьков: как умер массовый протест

О событиях «Русской весны» в Харькове больше всего любят говорить те, кого там не было вообще, или те, чьи пятки сверкали первыми в сторону российской границы. Они же соревнуются в цифрах заключенных и пропавших без вести. А мы, пережившие те дни здесь от начала и до конца, верим только тому, о чем знаем точно и можем подтвердить документально. Поэтому те, кто хочет жонглировать цифрами и версиями, предъявите документы и выверенные списки! Хотя, казалось бы, все за Харьков и федерацию, все против переворота, украинизации и бандеровщины — договорились и действуем вместе. И были люди, которые предлагали общеприемлемое, например, долго просидевший в застенках Юрий Апухтин. Протестное движение в Харькове было абсолютно стихийным в 2014 году. Его не смог оседлать никто — ни Россия, ни осколки Партии регионов, ни кандидаты в площадные лидеры. И городская власть, поначалу желавшая на него влиять, также отошла несколько в сторону (хотя и не до конца). Ровно тогда, когда поняла, что в эту массу вбрасывается деструктив и помощи ждать неоткуда. Протестовать собрались разные люди разных убеждений. Жизненный опыт участников позволил отсеивать, хоть не сразу и с большим трудом, авантюристов, истеричных персон и носителей завиральных идей. Но отсеивали одних — приходили другие. Из-за посадок и эмиграции не успела создаться иерархия. Был страх, что те или иные идеологически мотивированные группы подомнут под себя (левые, русские националисты, носители сектантского мышления). Каждый из них хотел окрасить трибуну в свои цвета и навязать свой шумовой фон. Ну, не станет бизнесмен стоять под символикой коммунистов, а те же коммунисты не будут действовать под эгидой левацкой «Боротьбы». Не могут в едином порыве действовать сторонники и ниспровергатели городских властей, евреи и антисемиты, левые и правые, если каждый из них хотел настойчиво протащить свою повестку дня в качестве главного направления борьбы. Были и те, кому казалось, что власть в городе и области валяется где-то на тротуаре. Но, во-первых, это было не так, а во-вторых, они не умели ее брать и тем более защищать и для настроенной оппозиционно к киевским узурпаторам местной элиты стали неотличимы от местных майдановцев. Даже «кричалки» у них были во многом одни и те же. А тут и посадки пошли. Например, 8 апреля в здании Дома Советов было арестовано 64 человека, были облавы по этому делу и в другие дни. Услышав идейный разнобой, люди расходились с площади и больше туда не возвращались. Вернее, возвращались сначала далеко не все, а потом людей стало настолько мало, что уличные хулиганы и нацисты перестали их бояться. Так и умер массовый протест. Для тех, кто не струсил и не сбежал, наиболее обидны рассуждения вроде «не так встали» или «эти люди ничего не заслужили и им никто ничего не должен». Так вот, вставали те и тогда, когда надо и когда возможно. Глупости делали все, ведь до этого Харьков был мирным городом, и люди просто не были готовы к силовому противостоянию. Дмитрий Губин