История одного провалившегося антиправительственного восстания
Почти все люди, отстаивая свою точку зрения, подбирают удобные для них факты, обходя вниманием все прочие. В исторических раскопках это часто приводит авторов-историков-исследователей к весьма забавным и показательным выводам, позволяющим судить о социуме, в котором сии "копатели" обитают.
К примеру, постоянно публикующий в издании "Хвиля" (волна) свои статьи Р.Пришва русского офицера, на корню купленного немцами в какого-то украинского патриота, попутно раскрыв русско-немецкий заговор с немцами, изменивший всю Европу. "Малозначимую" Ноябрьскую революцию в Германии Пришва предпочел не заметить.
А вот за что стоит ему отдать земной поклон, так это за большое количество исторических документов, которые ценны сами по себе, без выводов автора. А выводы... выводы прекрасно характеризуют тот социум, в котором такие "историки" цветут и даже, некоторым образом, пахнут.
26 апреля 1945 года мир услышал последний вздох одного из немногих трезвомыслящих украинцев, чьи намерения построить полноценное государство рухнули под натиском предательства, популизма, глупости и малодушия — в монастыре города Маттен умер Павел Петрович Скоропадский. Столица его Державы – некогда величественный город Киев – была уничтожена в сумерках Второй мировой войны. Неблагодарные жители города так и не восстановили ее восхитительный облик, в то время как современные поколения продолжают возводить все новые и новые вавилонские башни, уничтожая монументальные памятники архитектуры.
Увы, теряя связь со своим прошлым, мы неизменно приближаемся к гибели нашего будущего.
Гетман так никогда и не увидел руин Киева, однако он стал непосредственным свидетелем краха своей страны — восстание оппортуниста Петлюры, а также желание членов Директории наладить добрососедские отношения с большевиками сыграли роковую роль в истории Восточной Европы. Поэтому мое исследование не о «гетманской оперетке», но о масштабной и показательной по своей сути трагедии – трагедии украинского народа, который стал жертвой очередной геополитической игры Москвы и Берлина.
Overtura
Утром 11 ноября 1918 года из Лукьяновской тюрьмы вышел один из главных авантюристов Украины того времени — Симон Васильевич Петлюра.
«Немцы потребовали, — писал профессор Могилянский, — освобождения арестованного Петлюры (…). У меня имеется письмо ко мне П.П. Скоропадского, где на прямой вопрос об этом (…) П.П. Скоропадский ответил, что он вынужден был освободить Петлюру по настоянию немцев, угрожающих в противном случае освободить его силой» 2
Возникает закономерный вопрос: чем был вызван столь высокий уровень интереса к этой личности? Ведь еще в конце июля – начале августа 1918 года «Украинской селянской спилкой» готовилось антиправительственное и антинемецкое восстание, участники которого получали директивы от Петлюры через ячейки Земского союза – факт, демонстрирующий высокую степень угрозы, исходящей от данного «левого» элемента для политико-экономических интересов Германии в Украине3.
Проанализировав архивные и другие документальные источники, я сумел найти ответ на этот вопрос: Германия и РСФСР мастерски использовали будущего головного Атамана УНР для предотвращения образования нового антибольшевистского объединения – оси Лондон-Париж-Киев-Новочеркасск-Екатеринодар. Но обо всем по порядку.
Еще в июне 1918 года посол Германской империи граф Мирбах достаточно скептически оценивал возможность дальнейшего продолжения немецко-большевистского сотрудничества (ниже приведены выдержки из телеграммы от 25 июня 1918 года):
«После двухмесячного наблюдения, – писал Мирбах статс-секретарю МИД Германии в телеграмме от 25 июня, — я более не могу поставить большевизму благоприятного диагноза. (…), большевизм наверняка скоро падет жертвой процесса внутреннего разложения, который пожирает его, против него действует слишком много элементов…»4
Граф предлагал наладить отношения с антибольшевистскими силами (кадетами и октябристами), так как в этих кругах сохранялся высокий процент влиятельных фигур в промышленности и банковской сфере (именно этот сегмент, по мнению дипломата, должен был стать новой элитой послевоенной России). Также Мирбах выступал за установление контактов с сибирским «белым» правительством, что в перспективе позволило бы Германии получить доступ к богатым ресурсам самой Сибири и Дальнего Востока5. Однако подобным проектам не суждено было сбыться: 6 июля 1918 г. Мирбах был застрелен сотрудниками ВЧК Яковом Блюмкиным и Николаем Андреевым. Таким образом, главный лоббист интересов правых российских сил был уничтожен.
Но после столь трагического события политика немцев в отношении большевиков приняла совершенно иной оборот. В августе 1918 года из Швейцарии в Россию (через Германию) выехал шпион и швейцарский социал-демократ Карл Моор – новый тайный представитель Германии в РСФСР. 1 августа он остановился в Берлине, где представил высшим сферам МИДа Германии свой доклад о беседах с ведущими большевистскими руководителями. Позиция парламентера германцев была диаметрально противоположной мнению Мирбаха – Моор, осознавая мощь «мысли и действия» красных вождей, заверял немецкое руководство в необходимости поддержки РСФСР. При этом усиление большевистской России должно было происходить за счет Украинской Державы:
«Скоропадский должен принять те условия о границах, которые предложила Рада и которые были приняты и опубликованы Германией в ноте от 29 марта. По этой ноте Россия получает часть Донецкого угольного бассейна. Если будет заключен такой мир с Украиной, то Россия сможет отвести свои войска от Курска и Воронежа и разгромить Алексеева (т.е. уничтожить добровольческое движение – П.Р.)» 6
Однако гетман Украины ставил перед собой диаметрально противоположные задачи…
15 октября на заседании Рады Министров Скоропадский, понимая бесперспективность продолжения германской линии в своей внешней политике, решительно выступил за оправку дипломатических миссий в страны Антанты: в США — Ивана Яковлевича Коростовца, во Францию — Николая Михайловича Могилянского7. Помимо этого, 3 ноября Павел Петрович выехал на встречу с атаманом Великого войска Донского П. Красновым: главная цель этого визита состояла в необходимости выработки общей стратегии борьбы с большевизмом8.
Во время переговоров на станции Скороходово оба бывших офицера-кавалериста согласовали проект создания специальной армии на юго-востоке Харьковской области, функции которой сводились к организации прикрытия границы Дона от подразделений Красной армии9. В свою очередь, Краснов охотно согласился передать предложение Скоропадского А. Деникину о необходимости созыва общего конгресса антибольшевистских государств в Киеве, намеченного гетманом на 18 декабря 1918 года10. В нем должны были принять участие представители от Дона, Кубани, Добрармии, Грузии и собственно Украины. Сразу после встречи (4 ноября) Краснов отправил личную телеграмму Деникину, ответ на которую был получен 11 ноября. В ней заместитель Антона Ивановича генерал Лукомский соглашался с необходимостью проведения конгресса, однако настаивал на централизации командования над всеми антибольшевистскими силами в руках Деникина11.
Такая принципиальность командующего Добрармией, тем не менее, не оказала негативного влияния на Скоропадского. Понимая шаткость перемирия с большевиками и всего внутреннего фронта, гетман сделал широкий жест в сторону «белых» сил, объявив в грамоте от 14 ноября о своих намерениях вступить в состав небольшевистской федерации. Ответ Деникина последовал незамедлительно (телеграмма датирована 14-17 ноября):
«Генералу Ломновскому, Представителю Добровольческой Армии в Киеве, приказано объединить управление всеми русскими добровольческими отрядами Украине, причем ему вменяется в обязанность всемерно согласовывать свои действия с интересами края, направляя все силы к борьбе с большевиками и не втягиваясь во внутренние дела края. Раз Украина стала на путь русской государственности, представляется … (возможным) войти в соглашение по вопросам образования единого фронта, единого командования для борьбы с большевиками и единого российского представительства на международном конгрессе» 12
Как видим, консенсус гетмана со столь непримиримым и пассионарным игроком, как Деникин, был почти достигнут. Забегая вперед также отмечу, что 29 ноября 1918 г. Скоропадский распорядился ассигновать на нужды Добрармии 10 млн. рублей13 (1 млн. 920 тыс. франков) – колоссальную даже по тем временам сумму, позволявшую закупить предметы военно-технического характера у агентов Антанты (например, 42 легких танка Renault FT-17).
В целом, создание «лиги небольшевистских народов» — нового стратегического объединения на юге России — позволяло начать процесс консолидации разорённых, но имеющих общие цели групп, что в перспективе могло оказать влияние на исход гражданской войны. Кроме того, участники данного блока дополняли друга-друга: Украина предоставляла финансовые агротехнические и энергетические ресурсы, а также логистический плацдарм для доставки союзных подкреплений на фронт (Одесса – Николаев – Херсон – Севастополь); Дон, Кубань и Добрармия имели в своем распоряжении человеческий ресурс, который уже к концу 1918 года был сформирован в достаточно стройный по своей структуре и слаженный военный механизм.
Теперь, после анализа переговорного процесса между Скоропадским, Красновым и Деникиным, мы можем проследить основные мотивы немцев в вопросе освобождения Петлюры: как видно из всего вышеперечисленного, намерения «белой» тройки противоречили планам Моора, чей доклад был взят за основу стратегии развития немецко-советских отношений. Поэтому внезапные требования Берлина выпустить Симона Васильевича были продиктованы геополитической целесообразностью – амбициозный социалист, пользовавшийся поддержкой значительной части крестьян и их оголтелых атаманов, готов был взять политический реванш и сбросить Скоропадского, разрушив тем самым планы и антибольшевистских сил, и Антанты. Кроме того, Германия создавала для себя беспроигрышную диспозицию: Берлин, с одной стороны, оказывал неоценимую услугу большевистскому руководству, благодаря выведению из игры проантантовского и проденикинского гетмана, а с другой – поддерживал украинских повстанцев, что позволяло сохранить союзнические отношения с Директорией УНР в случае полного утверждения ее власти в Украине.
Act II
«Се якесь непорозуміння!»
После освобождения, вечером 13 ноября, Симон Васильевич принял участие в заседании Украинского национального союза (УНС), на котором также присутствовала Н. Шаповал и В. Винниченко. Результатом этой встречи, как известно, стало объявление фатального восстания против гетмана. Сейчас я позволю себе отклониться от основной линии, дабы напомнить читателю несколько важных фактов о деятельности основных антиправительственных сил того времени.
Например, В. Винниченко с сентября 1918 г. вел активные переговоры с Х. Раковским и Д. Мануильским – уполномоченными представителями советской стороны на мирных переговорах с Украинской Державой. Примечательно, что два большевика предложили Владимиру Кирилловичу помощь своего правительства в деле отвлечения немецко-гетманских подразделений за счет организации локальных столкновений в приграничной с Украиной зоне. Проведение подобных операций, позволяло войскам повстанцев успешно продвинутся к Киеву, не встречая сильного сопротивления со стороны и без того скудных гетманских сил14.
Кроме того, «красные» руководители прибегали к самым разнообразным методикам дестабилизации внутреннего фронта Украины. Помимо организации подпольных ревкомов, большевики засылали в разные крупные города террористов из группы «Черная рука» для осуществления диверсий и убийств гетманских чиновников15. Особого внимания заслуживает агитация в приграничных районах, осуществлявшаяся отдельными провокаторами:
«…Пришлые (т.е. большевики – Р.П.) уверяют их (крестьян), что не сегодня-завтра сюда явятся англичане и французы с японцами и уничтожат всех украинцев за их сношения с немцами. При этом указывается, что украинских денег брать нельзя, так как эти деньги вот-вот никем не будут признаны…»16
Благодаря нарушению оборота денежных знаков, «красные» сумели провести скупку у крестьян хлеба по ставке 1 пуд = 200 рублей17. Находясь одновременно под впечатлением слова «японец-француз-англичанин» и простой боязнью не получить ожидаемых средств, жители сельской местности охотно продавали свои излишки тайным представителям РСФСР, чем не только усугубляли продовольственное положение Державы, но и поддерживали голодных и немытых солдат РККА. Также Раковский через представительство российского Красного Креста, организовал сеть резидентуры, что позволило установить контакты с представителями повстанческого движения и согласовывать с ними ход антиправительственных акций.
Но Москва не ограничилась чисто региональными операциями: в сентябре-ноябре 1918 г. в Берлин приезжали специальные комиссии от РСФСР (в работе одной из них принимал участие будущий главком Украинской советской армии Антонов-Овсеенко) для выработки разного рода соглашений с немецкой стороной18, в том числе и по вопросам, связанным с Украиной.
В это же время (во второй половине ноября) другой советский парламентер Э. Квиринг проводил переговоры с представителями австро-немецкого совета солдатских депутатов в Харькове, во время которых обсуждались планы мирного выведения германских войск из Восточных регионов Державы Скоропадского19. Как видим, дипломатическая работа Моора принесла свои плоды.
За спиной гетмана действовал также другой агент – Генеральный консул Германии в Киеве Эрих фон Тиль старался максимально ограничить влияния правых (т.е. «белых») сил на политику Украинской Державы и самого Павла Петровича в частности. Так, 7 октября, он потребовал от Скоропадского «украинизации» Кабинета Министров, быстрого осуществления аграрной реформы и создания «украинизированного» войска с украинскими офицерами (а не «белыми Мышлаевскими») во главе20.
Post factum реализация подобной программы означала привлечение в главные государственные институты представителей левых, в том числе и пробольшевистских партий, а также разагитированных атаманов (преимущественно в армию), находящихся под прямым влиянием идей анархизма и коммунизма. Иначе говоря, не исключено, что при развитии такого сценария Украина просто инкорпорировалась бы в РСФСР из-за правительственного кризиса и внутриполитической большевизации. Понимая это, гетман решительно отверг подобную программу и начал разрабатывать стратегию налаживания отношений с Антантой, Добрармией. Доном и Кубанью.
Тиль, тем не менее, продолжал свою деятельность. Дипломат смог установить контакты с представителями украинской оппозиции: 6 ноября он встречался с сенатором А. Марголиным, который высказался за необходимость введения в правительство В. Винниченко и А. Шульгина (гетманский посол в Софии, бывший Министр иностранных дел УНР):
«Если бы Германии – писал Тиль, – удалось сделать этих деятелей, против которых со стороны Антанты не будет никаких возражений, столпами республиканского режима на Украине, то это послужило бы гарантией, что такое правительство не будет проводить резкой антигерманской политики» 21
В дальнейшем все вышеупомянутые личности заняли ключевые посты в государственном аппарате Директории…
Окончание воспоследует через час, в 22-00 (ссылки на цитаты там же).
К примеру, постоянно публикующий в издании "Хвиля" (волна) свои статьи Р.Пришва русского офицера, на корню купленного немцами в какого-то украинского патриота, попутно раскрыв русско-немецкий заговор с немцами, изменивший всю Европу. "Малозначимую" Ноябрьскую революцию в Германии Пришва предпочел не заметить.
А вот за что стоит ему отдать земной поклон, так это за большое количество исторических документов, которые ценны сами по себе, без выводов автора. А выводы... выводы прекрасно характеризуют тот социум, в котором такие "историки" цветут и даже, некоторым образом, пахнут.
26 апреля 1945 года мир услышал последний вздох одного из немногих трезвомыслящих украинцев, чьи намерения построить полноценное государство рухнули под натиском предательства, популизма, глупости и малодушия — в монастыре города Маттен умер Павел Петрович Скоропадский. Столица его Державы – некогда величественный город Киев – была уничтожена в сумерках Второй мировой войны. Неблагодарные жители города так и не восстановили ее восхитительный облик, в то время как современные поколения продолжают возводить все новые и новые вавилонские башни, уничтожая монументальные памятники архитектуры.
Увы, теряя связь со своим прошлым, мы неизменно приближаемся к гибели нашего будущего.
Гетман так никогда и не увидел руин Киева, однако он стал непосредственным свидетелем краха своей страны — восстание оппортуниста Петлюры, а также желание членов Директории наладить добрососедские отношения с большевиками сыграли роковую роль в истории Восточной Европы. Поэтому мое исследование не о «гетманской оперетке», но о масштабной и показательной по своей сути трагедии – трагедии украинского народа, который стал жертвой очередной геополитической игры Москвы и Берлина.
Overtura
Утром 11 ноября 1918 года из Лукьяновской тюрьмы вышел один из главных авантюристов Украины того времени — Симон Васильевич Петлюра.
«Немцы потребовали, — писал профессор Могилянский, — освобождения арестованного Петлюры (…). У меня имеется письмо ко мне П.П. Скоропадского, где на прямой вопрос об этом (…) П.П. Скоропадский ответил, что он вынужден был освободить Петлюру по настоянию немцев, угрожающих в противном случае освободить его силой» 2
Возникает закономерный вопрос: чем был вызван столь высокий уровень интереса к этой личности? Ведь еще в конце июля – начале августа 1918 года «Украинской селянской спилкой» готовилось антиправительственное и антинемецкое восстание, участники которого получали директивы от Петлюры через ячейки Земского союза – факт, демонстрирующий высокую степень угрозы, исходящей от данного «левого» элемента для политико-экономических интересов Германии в Украине3.
Проанализировав архивные и другие документальные источники, я сумел найти ответ на этот вопрос: Германия и РСФСР мастерски использовали будущего головного Атамана УНР для предотвращения образования нового антибольшевистского объединения – оси Лондон-Париж-Киев-Новочеркасск-Екатеринодар. Но обо всем по порядку.
Еще в июне 1918 года посол Германской империи граф Мирбах достаточно скептически оценивал возможность дальнейшего продолжения немецко-большевистского сотрудничества (ниже приведены выдержки из телеграммы от 25 июня 1918 года):
«После двухмесячного наблюдения, – писал Мирбах статс-секретарю МИД Германии в телеграмме от 25 июня, — я более не могу поставить большевизму благоприятного диагноза. (…), большевизм наверняка скоро падет жертвой процесса внутреннего разложения, который пожирает его, против него действует слишком много элементов…»4
Граф предлагал наладить отношения с антибольшевистскими силами (кадетами и октябристами), так как в этих кругах сохранялся высокий процент влиятельных фигур в промышленности и банковской сфере (именно этот сегмент, по мнению дипломата, должен был стать новой элитой послевоенной России). Также Мирбах выступал за установление контактов с сибирским «белым» правительством, что в перспективе позволило бы Германии получить доступ к богатым ресурсам самой Сибири и Дальнего Востока5. Однако подобным проектам не суждено было сбыться: 6 июля 1918 г. Мирбах был застрелен сотрудниками ВЧК Яковом Блюмкиным и Николаем Андреевым. Таким образом, главный лоббист интересов правых российских сил был уничтожен.
Но после столь трагического события политика немцев в отношении большевиков приняла совершенно иной оборот. В августе 1918 года из Швейцарии в Россию (через Германию) выехал шпион и швейцарский социал-демократ Карл Моор – новый тайный представитель Германии в РСФСР. 1 августа он остановился в Берлине, где представил высшим сферам МИДа Германии свой доклад о беседах с ведущими большевистскими руководителями. Позиция парламентера германцев была диаметрально противоположной мнению Мирбаха – Моор, осознавая мощь «мысли и действия» красных вождей, заверял немецкое руководство в необходимости поддержки РСФСР. При этом усиление большевистской России должно было происходить за счет Украинской Державы:
«Скоропадский должен принять те условия о границах, которые предложила Рада и которые были приняты и опубликованы Германией в ноте от 29 марта. По этой ноте Россия получает часть Донецкого угольного бассейна. Если будет заключен такой мир с Украиной, то Россия сможет отвести свои войска от Курска и Воронежа и разгромить Алексеева (т.е. уничтожить добровольческое движение – П.Р.)» 6
Однако гетман Украины ставил перед собой диаметрально противоположные задачи…
15 октября на заседании Рады Министров Скоропадский, понимая бесперспективность продолжения германской линии в своей внешней политике, решительно выступил за оправку дипломатических миссий в страны Антанты: в США — Ивана Яковлевича Коростовца, во Францию — Николая Михайловича Могилянского7. Помимо этого, 3 ноября Павел Петрович выехал на встречу с атаманом Великого войска Донского П. Красновым: главная цель этого визита состояла в необходимости выработки общей стратегии борьбы с большевизмом8.
Во время переговоров на станции Скороходово оба бывших офицера-кавалериста согласовали проект создания специальной армии на юго-востоке Харьковской области, функции которой сводились к организации прикрытия границы Дона от подразделений Красной армии9. В свою очередь, Краснов охотно согласился передать предложение Скоропадского А. Деникину о необходимости созыва общего конгресса антибольшевистских государств в Киеве, намеченного гетманом на 18 декабря 1918 года10. В нем должны были принять участие представители от Дона, Кубани, Добрармии, Грузии и собственно Украины. Сразу после встречи (4 ноября) Краснов отправил личную телеграмму Деникину, ответ на которую был получен 11 ноября. В ней заместитель Антона Ивановича генерал Лукомский соглашался с необходимостью проведения конгресса, однако настаивал на централизации командования над всеми антибольшевистскими силами в руках Деникина11.
Такая принципиальность командующего Добрармией, тем не менее, не оказала негативного влияния на Скоропадского. Понимая шаткость перемирия с большевиками и всего внутреннего фронта, гетман сделал широкий жест в сторону «белых» сил, объявив в грамоте от 14 ноября о своих намерениях вступить в состав небольшевистской федерации. Ответ Деникина последовал незамедлительно (телеграмма датирована 14-17 ноября):
«Генералу Ломновскому, Представителю Добровольческой Армии в Киеве, приказано объединить управление всеми русскими добровольческими отрядами Украине, причем ему вменяется в обязанность всемерно согласовывать свои действия с интересами края, направляя все силы к борьбе с большевиками и не втягиваясь во внутренние дела края. Раз Украина стала на путь русской государственности, представляется … (возможным) войти в соглашение по вопросам образования единого фронта, единого командования для борьбы с большевиками и единого российского представительства на международном конгрессе» 12
Как видим, консенсус гетмана со столь непримиримым и пассионарным игроком, как Деникин, был почти достигнут. Забегая вперед также отмечу, что 29 ноября 1918 г. Скоропадский распорядился ассигновать на нужды Добрармии 10 млн. рублей13 (1 млн. 920 тыс. франков) – колоссальную даже по тем временам сумму, позволявшую закупить предметы военно-технического характера у агентов Антанты (например, 42 легких танка Renault FT-17).
В целом, создание «лиги небольшевистских народов» — нового стратегического объединения на юге России — позволяло начать процесс консолидации разорённых, но имеющих общие цели групп, что в перспективе могло оказать влияние на исход гражданской войны. Кроме того, участники данного блока дополняли друга-друга: Украина предоставляла финансовые агротехнические и энергетические ресурсы, а также логистический плацдарм для доставки союзных подкреплений на фронт (Одесса – Николаев – Херсон – Севастополь); Дон, Кубань и Добрармия имели в своем распоряжении человеческий ресурс, который уже к концу 1918 года был сформирован в достаточно стройный по своей структуре и слаженный военный механизм.
Теперь, после анализа переговорного процесса между Скоропадским, Красновым и Деникиным, мы можем проследить основные мотивы немцев в вопросе освобождения Петлюры: как видно из всего вышеперечисленного, намерения «белой» тройки противоречили планам Моора, чей доклад был взят за основу стратегии развития немецко-советских отношений. Поэтому внезапные требования Берлина выпустить Симона Васильевича были продиктованы геополитической целесообразностью – амбициозный социалист, пользовавшийся поддержкой значительной части крестьян и их оголтелых атаманов, готов был взять политический реванш и сбросить Скоропадского, разрушив тем самым планы и антибольшевистских сил, и Антанты. Кроме того, Германия создавала для себя беспроигрышную диспозицию: Берлин, с одной стороны, оказывал неоценимую услугу большевистскому руководству, благодаря выведению из игры проантантовского и проденикинского гетмана, а с другой – поддерживал украинских повстанцев, что позволяло сохранить союзнические отношения с Директорией УНР в случае полного утверждения ее власти в Украине.
Act II
«Се якесь непорозуміння!»
После освобождения, вечером 13 ноября, Симон Васильевич принял участие в заседании Украинского национального союза (УНС), на котором также присутствовала Н. Шаповал и В. Винниченко. Результатом этой встречи, как известно, стало объявление фатального восстания против гетмана. Сейчас я позволю себе отклониться от основной линии, дабы напомнить читателю несколько важных фактов о деятельности основных антиправительственных сил того времени.
Например, В. Винниченко с сентября 1918 г. вел активные переговоры с Х. Раковским и Д. Мануильским – уполномоченными представителями советской стороны на мирных переговорах с Украинской Державой. Примечательно, что два большевика предложили Владимиру Кирилловичу помощь своего правительства в деле отвлечения немецко-гетманских подразделений за счет организации локальных столкновений в приграничной с Украиной зоне. Проведение подобных операций, позволяло войскам повстанцев успешно продвинутся к Киеву, не встречая сильного сопротивления со стороны и без того скудных гетманских сил14.
Кроме того, «красные» руководители прибегали к самым разнообразным методикам дестабилизации внутреннего фронта Украины. Помимо организации подпольных ревкомов, большевики засылали в разные крупные города террористов из группы «Черная рука» для осуществления диверсий и убийств гетманских чиновников15. Особого внимания заслуживает агитация в приграничных районах, осуществлявшаяся отдельными провокаторами:
«…Пришлые (т.е. большевики – Р.П.) уверяют их (крестьян), что не сегодня-завтра сюда явятся англичане и французы с японцами и уничтожат всех украинцев за их сношения с немцами. При этом указывается, что украинских денег брать нельзя, так как эти деньги вот-вот никем не будут признаны…»16
Благодаря нарушению оборота денежных знаков, «красные» сумели провести скупку у крестьян хлеба по ставке 1 пуд = 200 рублей17. Находясь одновременно под впечатлением слова «японец-француз-англичанин» и простой боязнью не получить ожидаемых средств, жители сельской местности охотно продавали свои излишки тайным представителям РСФСР, чем не только усугубляли продовольственное положение Державы, но и поддерживали голодных и немытых солдат РККА. Также Раковский через представительство российского Красного Креста, организовал сеть резидентуры, что позволило установить контакты с представителями повстанческого движения и согласовывать с ними ход антиправительственных акций.
Но Москва не ограничилась чисто региональными операциями: в сентябре-ноябре 1918 г. в Берлин приезжали специальные комиссии от РСФСР (в работе одной из них принимал участие будущий главком Украинской советской армии Антонов-Овсеенко) для выработки разного рода соглашений с немецкой стороной18, в том числе и по вопросам, связанным с Украиной.
В это же время (во второй половине ноября) другой советский парламентер Э. Квиринг проводил переговоры с представителями австро-немецкого совета солдатских депутатов в Харькове, во время которых обсуждались планы мирного выведения германских войск из Восточных регионов Державы Скоропадского19. Как видим, дипломатическая работа Моора принесла свои плоды.
За спиной гетмана действовал также другой агент – Генеральный консул Германии в Киеве Эрих фон Тиль старался максимально ограничить влияния правых (т.е. «белых») сил на политику Украинской Державы и самого Павла Петровича в частности. Так, 7 октября, он потребовал от Скоропадского «украинизации» Кабинета Министров, быстрого осуществления аграрной реформы и создания «украинизированного» войска с украинскими офицерами (а не «белыми Мышлаевскими») во главе20.
Post factum реализация подобной программы означала привлечение в главные государственные институты представителей левых, в том числе и пробольшевистских партий, а также разагитированных атаманов (преимущественно в армию), находящихся под прямым влиянием идей анархизма и коммунизма. Иначе говоря, не исключено, что при развитии такого сценария Украина просто инкорпорировалась бы в РСФСР из-за правительственного кризиса и внутриполитической большевизации. Понимая это, гетман решительно отверг подобную программу и начал разрабатывать стратегию налаживания отношений с Антантой, Добрармией. Доном и Кубанью.
Тиль, тем не менее, продолжал свою деятельность. Дипломат смог установить контакты с представителями украинской оппозиции: 6 ноября он встречался с сенатором А. Марголиным, который высказался за необходимость введения в правительство В. Винниченко и А. Шульгина (гетманский посол в Софии, бывший Министр иностранных дел УНР):
«Если бы Германии – писал Тиль, – удалось сделать этих деятелей, против которых со стороны Антанты не будет никаких возражений, столпами республиканского режима на Украине, то это послужило бы гарантией, что такое правительство не будет проводить резкой антигерманской политики» 21
В дальнейшем все вышеупомянутые личности заняли ключевые посты в государственном аппарате Директории…
Окончание воспоследует через час, в 22-00 (ссылки на цитаты там же).