В Харькове немцы приколотили гвоздями к воротам раненого и кричали «гут». Возмездие наступило в 1943 г. на Харьковском процессе. Преступники были повешены
23 августа 1943 года советскими войсками был освобожден город Харьков. После 640 дней оккупации Харьков предстал перед освободителями почти полностью разрушенным: в центре не осталось ни одного целого здания. Из более чем 1 миллиона жителей довоенного города к моменту освобождения оставалось около 190 тысяч человек.
Через три месяца, после кропотливой работы советских следователей,15 декабря 1943 года в Харькове открылся первый в истории судебный процесс над нацистскими преступниками.
На этом первом процессе не было крупных немецких чинов: большинству из них удалось вовремя бежать из Харькова. Перед судом предстали: капитан военной контрразведки Вильгельм Лангхельд, заместитель командира роты СС унтерштурмфюрер Ганс Риц, сотрудник харьковского гестапо старший ефрейтор Рейнгард Рецлав и шофер Михаил Буланов.
За время оккупации в Харькове были казнены до 30 тысяч человек. Массовые захоронения жертв были обнаружены следователями благодаря показаниям свидетелей. В Дробицком Яру были казнены не менее 16 тысяч евреев: женщин, стариков и детей. В декабре 1941 года в районе дороги на Чугуев были расстреляны 900 полураздетых пациентов больниц, среди которых было много детей и стариков. Тысячи человек стали жертвами массовых казней, специально проводимых для устрашения местного населения.
Представшая перед судом четверка имела непосредственное отношение к расправам.
Шофер Михаил Буланов водил не просто машину, а так называемый «газенваген». Это было дьявольское изобретение нацистов: передвижная газовая камера. Загружая живых людей, к месту захоронения Буланов привозил уже трупы.
За свою работу водитель получал от гитлеровцев 90 марок в месяц, паек и вещи умерщвленных людей. Среди жертв булановского «газенвагена» было не менее 60 детей, а всего на его совести около 600 загубленных жизней.
Буланов, к слову, показания на процессе давал охотно. Например, вспоминая о расстреле в 1941 году пациентов больниц, среди которых было немало детей и стариков, шофер рассказал, что часть несчастных закопали в землю живьем.
Показания Буланова и результаты судебно-медицинской экспертизы подтверждались рассказами свидетелей. Харьковский процесс, проходивший с 15 по 18 декабря 1943 года, был открытым, и на нем присутствовали представители как советских, так и зарубежных СМИ. Репортеры, побывавшие на процессе, говорили, что показания свидетелей приводили в ужас даже тех, кто многое успел повидать на своем веку.
Писатель и журналист Леонид Леонов, представлявший на процессе газету «Известия», в статье «Так это было» описывал показания свидетелей по эпизоду, связанному с массовыми расстрелами, которые проводились в Харькове в январе 1942 года:
«Никто из свидетелей не плачет. Слезы будут после. Это потом, вернувшись в свидетельскую комнату, истерически зарыдает колхозница Осмачко, целый час пролежавшая в братской могиле рядом с трупом своего Володи.
Ничего не замечая перед собой, еле слышно докладывает суду медсестра Сокольская, как волокли раненых на расстрел, как бились о порог их головы, как немцы приколачивали одного гвоздями на воротах, и хохотали при этом и вопили при этом "гут"...
Вот вернулся на свою скамью свидетель Беспалов. Его поселок расположен всего в ста метрах от большого поля, амфитеатром раскинутого перед окнами домика, где он жил с семьей... Разъяренные немецкие канальи стреляли в упор в обезумевших людей. Они кидали детей в яму, развертев их над головой, как лягушат, и что-то чавкало, наверное, там при их падении. Они зарывались в самую гущу толпы, начинавшей уже редеть... Беспалов опускает глаза (папироса дрожит в его руке): "А некоторые еще забавлялись при этом. Хватали голых, уже полурасстрелянных, за грудь, за сосок, чиркали штыками по телу, волосы выдергивали. Вот тут-то мой сосед и сошел с ума, голый выскочил на мороз и стал рубить вытащенный им шифоньер. Страшно очень было, знаете"».
Представлявший «Красную звезду» Илья Эренбург писал: «Суд происходит в израненном, оскорбленном Харькове. Здесь и камни кричат о преступлениях... Свыше 30 тысяч харьковчан погибли, замученные немцами... Злодеяния подсудимых — не патология трех садистов, не разгул трех выродков. Это выполнение германского плана истребления и порабощения народов».
Кроме Буланова, который обещал искупить преступления кровью, если его отправят на фронт, подсудимые настаивали на том, что они являются лишь исполнителями воли вышестоящего командования.
Кстати, для защиты обвиняемых из Москвы прибыла команда лучших столичных адвокатов. Сами защитники пришли в ужас, когда узнали, что за работа им предстоит, но отказаться шансов у них не было. Советское руководство было крайне заинтересовано в том, чтобы процесс в Харькове прошел с соблюдением всех юридических норм. Другое дело, что шансов у адвокатов почти не было: вина каждого из подсудимых была подтверждена всей палитрой доказательств, поэтому защитникам оставалось только просить суд о снисхождении.
8 декабря 1943 года военный трибунал IV Украинского фронта приговорил всех четверых подсудимых к смертной казни через повешение.
19 декабря 1943 года на Базарной площади Харькова Вильгельм Лангхельд, Ганс Риц, Рейнгард Рецлав и Михаил Буланов были публично повешены в присутствии сорока тысяч человек.
Константин Симонов, также работавший на процессе, в своих записных книжках отмечал, что Буланов, погубивший сотни человек, достойно принять свою участь не смог. К виселице его вели под руки, так как у него подкашивались ноги. «Вздернули, как мешок с дерьмом», — заметил журналист.
Источник: оригинальная статья