Сербский журналист в Донбассе: «Только русские и сербы не боятся Запада»

Почему признание ЛДНР спровоцировало взрыв патриотизма у сербов? Какой партии не хватает сербской политике? Отчего русские и сербы постоянно воюют друг за друга? Об этом и о многом другом «ПолитНавигатору» рассказал работающий в Донбассе сербский независимый журналист Миодраг Заркович. Миодраг, как журналист, и как человек, переживший 90-е годы в Югославии, период кровавого распада страны, видишь ли ты в происходящем в Донбассе что-то общее с теми событиями? И да, и нет. Параллелей, конечно, очень много, но есть самое серьезное различие – Донбасс не проиграли, в то время как мы проиграли наши войны. Не так, конечно, проиграли, как этого бы хотелось бы врагам. Кроме Республики Сербская Краина – ее уничтожили. Но Республика Сербская есть и по сей день. Косово оккупировано, но есть Резолюция ООН 1244, признающая край нашей территорией. Правда, был и Кумановский договор, очень плохой для нас, согласно которому наша армия и полиция оставила край, но все равно Косово – это хоть и оккупированная, но часть Сербии. Но самая большая параллель с происходящими в Донбассе событиями, это Республика Сербская, потому что сербы в Боснии и Герцеговине – это как русские в Донбассе в 2014 году. Конечно, в Боснии не было путча, но там к власти тоже пришли нацисты-исламисты во главе с Алией Изетбеговичем, и поэтому сербы взялись за оружие, чтобы защитить свое право жить на собственной земле. Не всю территорию, к сожалению, удалось отстоять, но большую часть. Конечно, самая четкая параллель могла бы получиться с Сербской Краиной, но там предательство было настолько серьезным и всеобъемлющим, что нет теперь Краины, нет и параллели. Многие в Сербии делают ошибку, говоря, что Донбасс – он как Косово. И потому Сербии нельзя признать Донбасс, поскольку у нас есть Косово. Но это неправда. Оккупация Косово – это нарушение международных норм, и моральных норм, и сербское сопротивление этому – ответ на оккупацию. А что было в Донбассе? Преступный путч в Киеве. И сопротивление народных республик – ответ на этот преступный путч. И что оккупация Косово, что путч в Киеве – это все преступления США. Скажи, с чем связан интерес сербов к происходящему в Донбассе? Я в курсе, что тебе деньги на командировку собирали буквально всем миром. Начнем с того, что в Сербии так: если ты не любишь Россию, то ты не сербский патриот. Это закон! Так и в Сербии, так и в Республике Сербской, так и в Черногории. Но при этом у нас в Сербии нет ни одного русофильского политического движения. В Республике Сербской можно сказать, что русофильскую политику ведет Милорад Додик, но он не полностью занимается этим. В Черногории – да, все местные сербы – русофилы. Но в Сербии, повторю, ни одной русофильской партии! Ни в этом парламенте, ни в прошлом. Партия «Двери», конечно, утверждает, что любит Россию, но за этими словами нет дел. А народ хочет каким-то образом реализовать свое русофильство, и вот появился Донбасс, как идеальный повод для демонстрации этих чувств. К тому же судьба Донбасса похожа на нашу судьбу в 90-х годах. Как сейчас Донбасс на острие атаки, так и мы были на острие атаки в 90-е. И мы не знали о том, что в Донбассе есть Славяносербск, но когда узнали, то у нас появилась еще одна причина для симпатий к этому краю. И мы думаем, что ситуация здесь – это точка невозврата для руководства России к прежнему положению вещей. Как сказал Путин: «Мы вам покажем декоммунизацию!». И, скажу честно, более тридцати лет я ждал, чтобы кто-то сказал Западу нечто подобное. Конечно, он обращался к Украине, но на Западе тоже услышали, и он знал это. Как твоя аудитория – сербы, у которых были свои непризнанные республики, восприняла весть о признании Россией ЛНР и ДНР? Когда я уезжал из Белграда, то у меня в твиттере было 1тысяча 700 подписчиков, сейчас, после репортажей с Донбасса – 4 тысячи 33. Признание ЛДНР просто спровоцировало взрыв сербского патриотизма и русофильства. Я начал получать один смс за другим, даже от тех моих знакомых, которые вроде никогда не интересовались политикой. Они словно с ума сошли от радости! Еще совсем недавно моральный дух сербов был очень низок, потому, что сербы пережили много предательств за последние двадцать лет, было много разочарований, но после речи Путина наш дух взвился к небесам. Мы тридцать лет ждали сильную Россию, как силу, которая защищает свой народ и другие народы. Ту, которая скажет Западу, нет, так не пойдет. И мы знаем, что когда есть сильная Россия, то от этого хорошо и сербам. И видя, как Россия возвращает Донбасс, мы понимаем, что наша задача – вернуть Косово. Теперь это не так сложно, как было два года назад, после того, как состоялось признание ЛДНР Москвой, легче, чем было до этого судьбоносного момента. Можешь ли ты назвать себя пионером сербской журналистики в Донбассе? Ну, нет, я не могу сказать про себя так. Я изучил журналистику достаточно давно у моих старших коллег, и усвоил, что это нормально, когда случается конфликт, и журналист спешит туда. Вот мы сейчас идем по центру Донецка и не чувствуем себя в опасности, потому что армия ДНР защищает нас. Им надо сказать спасибо, а не мне. Лишь раз я помню опасную ситуацию, когда мы в 2016 году были в Зайцево, и только мы уехали оттуда, как, именно в то место было попадание, туда, где мы стояли. А так моя работа ничем не отличается от работы других моих коллег. Хотя я знаю, что на позициях очень даже небезопасно. А тебе доводилось выезжать на передовую? Да, конечно. Я же серб! Если нужно, то я всегда готов. Был на позициях и в 2016 году, и в 2017 году несколько раз, в Ясиноватой, у «Призрака» в Кировске, на позициях батальона «Сомали», к сожалению, не вспомню названия населенного пункта, в аэропорту – это был сентябрь 2016 года. В 2018 году не был, тогда я был наблюдателем на выборах в Луганске. Сейчас вот ездил на Красный Яр, в Донецкий. Думаю, это самое главное – встретиться с бойцами, поговорить с ними. Знаешь, какая реакция бывает, когда я скажу, что я серб? И каждый из них, как оказывается, знает хотя бы одного серба, который вместе с ними воевал. Я сам выражаю благодарность всем нашим ребятам, которые воевали здесь. Это Деян Берич, Горан Джирич, сербский казак Сережа – назову его так, Михаль Мартон – венгр из Сербии, Мирослав Милошевич, который сейчас живет в Сербии и очень хотел бы вернуться на Донбасс, но получил некоторые проблемы, из-за которых не может покинуть страну, он есть в одном из моих роликов. И из-за этих героев, когда я говорил, что я из Сербии, все хлопали меня по плечу и говорили: «О, молодец!». И еще один вопрос мне хотелось тебе задать: почему, как ты считаешь, на протяжении веков русские и сербы идут плечом к плечу, а в их историях так много весьма схожих параллелей? И вроде разные мы – по обычаям, каким-то культурным особенностям, а вот все равно вместе? С чем это связано? Я много раз думал об этом. Мне кажется, важный момент общности заключается в том, что ни русские, ни сербы никогда не боятся противостоять мировым империям. Я не знаю, какие еще народы могут отметиться этим. Например, Польша традиционно заявляет о том, что не боится воевать с Россией, но мы посмотрим, как она поведет себя, когда дело дойдет до настоящего столкновения. При этом Польша опасается США, Польша опасается Германии. А вот Россия не боится США, и Германии не боится. И сербы тоже не боятся. После падения берлинской стены кто стал главным оппонентом Западной империи? Русские и сербы. Конечно, в этом плане, народ Сирии – геройский, и народ Венесуэлы – геройский, но подобная ситуация не была их сознательным выбором, их просто поставили в подобные условия. И они оказались храбрыми, достойными. Но сербы, как и русские, сделали выбор в пользу этого. Нам – сербам, можно было не воевать с Америкой? Мы не хотели этой войны, но мы хотели защитить свои национальные интересы. Тоже и русские. Например, в Донбассе, сказав, что мы хотим говорить и писать на русском языке, и готовы погибнуть за это. Или вспомним эпоху, когда была нацистская Германия. Кто тогда в Европе последовательно воевал против нее? Русские и сербы. Все остальные либо сдавались, либо шли в союзники. Есть еще, конечно, очень похожий менталитет. Славянская православная душа. Мы искренние люди. Ты знаешь, что русский думает о тебе, и ты знаешь, что серб думает о тебе, но ты никогда сразу не поймешь, что о тебе думает американец. При том, что, по своему опыту могу сказать, поскольку много путешествовал, жил и работал заграницей, американцы еще более искренны, чем англичане. Мы очень не любим идеологию ЛГБТ. И просто не может признать это нормой! Знаешь, когда мы – сербы, приезжаем в Россию, то неизменно удивляемся: надо же, так далеко, а живут, как и мы, думают, как мы, говорят, как мы, воюют, как мы! Я думаю, что у приезжающих в Сербию русских аналогичные впечатления. Конечно, ты правильно отметил, различия есть, но корень, основа – общие, единые. Словно один народ! И очень хорошо, что мы не совсем похожи, но, по сути, – едины, и аналогичных примеров в мире не найти. Так, например, португальцы и бразильцы говорят о родственности, общих корнях, но никогда не воевали друг за друга. А русские и сербы друг за друга воюют постоянно.