До и после бронзы. 80 лет со дня рождения Юрия Глазова
Дело было осенью 2002 года в Санкт-Петербурге, в квартире на углу Светлановского и Мориса Тореза. Говорили о многом – времени у Пучкова после отставки из СКА было предостаточно, но расспрашивал я больше о совсем далеком прошлом и о сборной, чтобы не задевать больные, прежде всего с питерской армейской командой и связанные, темы. Но бронзовый сезон 1970/1971 совсем обойти вниманием, естественно, не могли – все-таки пик его многолетней работы с командой, все-таки равная золоту для любого немосковского клуба бронза.
Николай Георгиевич кивал головой, но «были еще пара сезонов, когда мы выглядели не хуже, а может, даже и лучше – разве что везения не хватало. А в начале 70-х действительно все сложилось одно к одному, пусть бронзу и выцарапали у «Спартака» в самый последний момент…». Вспомнил мэтр добрым словом и хоккеистов того замечательного СКА, в их числе, конечно, и Юрия Глазова: «Нападающий был превосходный, скорости не хватало, но техника, но мысль, но чувство партнера – все при нем. Но и спорщик был заядлый, что скрывать…».
На тот момент Юрий Алексеевич Глазов в отличие от многих его партнеров по бронзовой команде был еще жив. Судьбы большинства хоккеистов того СКА сложились трагически, даже страшно перечислять, как заканчивались жизни, от самоубийства до алкогольного отравления, что стало едва ли не основной причиной ухода нескольких человек. И Юрию Глазову, давно отошедшему от хоккея, оставалось немного. Жил скромно, занимался частным извозом, «умер от безделья», как выразился о бывшем партнере защитник того СКА Константин Меньшиков. Он же рассказывал, что пытался пристроить Глазова к делу в хоккейную школу – не вышло. Как, кстати, гораздо раньше и у самого Пучкова, который поспособствовал назначению Юрия Глазова главным тренером клуба «Ижорец» в год дебюта команды во второй лиге.
Замечательный питерский журналист, авторитетнейший Семен Вайханский написал о Глазове проникновенный текст под названием «Хоккейный умелец», опубликованный в двух номерах газеты «Невское время». Там он как раз вспоминает, с чего начинался тренерский дебют Глазова, и одновременно дебют его команды в дерби со второй командой ленинградского СКА. Дебютанта просто раздавили в первом периоде, а на второй потрясенный этим главный тренер просто не смог выйти – хорошо, что Пучков сумел привести команду в чувство. Вайханский пишет, что, возможно, именно этот матч и надломил начинающего тренера, отвратив его от профессии. Косвенным доказательством служит эпизод из той же статьи «Хоккейный умелец», когда автор встретил Глазова в «Юбилейном», и тот, говоря о назначении Николая Пучкова, восхитился наставником, который после возвращения из Швеции принял (как оказалось, ненадолго) СКА: «Неужели ему мало полутора десятков лет мучений с нами?».
Сильно сказано. Знал Юрий Алексеевич, что говорил, очень хорошо знал. Глазов, кстати, спорил с Пучковым действительно часто, но не просто ради спора, а в основном по делу. Вайханский приводит эпизод, когда в концовке напряженнейшего матча с московским «Динамо» при счете 2:2 именно Глазов настоял, чтобы вратаря Володю Шеповалова заменили на шестого полевого игрока. Главный тренер считал, что при полном составе соперника это бесполезно, но Шеповалов все-таки покинул ворота, и СКА забил! Строптивый «виновник» торжествовал.
Да, играл тот СКА сильно. Даже «старшего брата» унизил с неприличным для ЦСКА счетом 7:2 (правда, три других матча «старшие» выиграли, причем один совсем разгромно – 10:2), но главное – практически не терял, в отличие от прошлых сезонов, очков в матчах с аутсайдерами. Собрались в кулак, терпели все бытовые неудобства, пластались ради вожделенной цели (потом это все аукнется), и причина, конечно, же была не только в том, что, как писали, «к успеху команду с берегов Невы привели четкие командные взаимодействия, и раскрывшийся талант Юрия Глазова, «настрелявшего» 26 шайб». Да талант и раньше был раскрывшийся, Глазов с Валентином Панюхиным во многом и определяли лицо СКА, но в бронзовом сезоне действительно Юрий стал самым результативным в команде, и вошел в число лучших игроков сезона. Это был его пик.
…В Ленинград он попал в известной мере случайно. Глазов же из подмосковного Ликино-Дулево, из детей войны, в футбол и хоккей начинал играть в Химках, играл вначале за сборную школы, потом за команду номерного завода имени Лавочкина вместе с впоследствии известным хоккеистом и тренером Александром Зарубиным. Зарубин вспоминал, как в матчах что на первенство завода, что на первенство города, что на первенство области со льда они с Юркой практически не уходили, играли без замен – азарта и здоровья хватало. Оттуда прямой путь лежал в «Крылья Советов», где вынужденно обновлявший команду Владимир Кузьмич Егоров в начале 60-х создал звено Юрий Глазов – Александр Зарубин – Игорь Дмитриев.
Молодежь резвилась недолго, после призыва в армию Юрий Глазов и Валентин Панюхин оказались в калининском СКА, и осенью 1963-го произошло то самое происшествие, которое круто изменило судьбу как минимум четырех человек. В Челябинске случилась бытовая драка с участием нескольких хоккеистов калининского СКА, происшествие получило широкий резонанс после выхода статьи «Хулиганы на поле – хулиганы в быту», два месяца шло разбирательство, чемпионат продолжался без «штрафников», и команду расформировали. Пятеро хоккеистов оказались в Ленинграде под началом знаменитого Николая Пучкова, четверо из них в Ленинграде же и остались – на радость и беду Николая Георгиевича. «На беду» слишком сильно сказано, но вот слова того же Меньшикова о Панюхине: «Больше всех пил, и лучше всех играл». Как Пучков с ними справлялся, не очень понятно, но связка Глазов-Панюхин определяла и результат, и лицо команды, которая шаг за шагом шла к медалям.
Глазова, правда, вскоре выдернули в ЦСКА, хотя, кажется, была даже негласная договоренность, что в главный армейский клуб отпускать только с согласия Ленинграда. В ЦСКА заканчивалась эпоха альметовской тройки, Анатолий Тарасов хотел подстраховаться, вот и вытащил из СКА молодого и перспективного нападающего, который «в технике не уступает и Владимиру Викулову». Пучков, что было редчайшим случаем (у него каждый игрок был на счету, не говоря уже о лидерах), не возражал, потому что понимал – Глазов вернется.
Всесильный тогда Тарасов получил в свое распоряжение человека, который терпеть не мог давления. И попробовал бы Глазов разговаривать с Анатолием Владимировичем «на ты», как с Пучковым! Тарасов и не таких ломал, грузил приехавшего с травмой Глазова по полной, держал в черном теле, и форвард без золотой медали (провел всего девять матчей), но с радостью возвратился в Северную столицу, под крыло фанатика хоккея, которого игроки и ненавидели, и обожали, но ради которого во многом и играли.
По бытовым и финансовым условиям СКА жил хуже всех в высшей лиге, хуже и середняков, и аутсайдеров, не говоря уже о московских командах. Жил так, что хуже некуда. Но у СКА был Николай Пучков, для которого ничего, кроме хоккея, не существовало. От подчиненных он требовал такого же отношения, что являлось причиной многих скрытых и явных конфликтов – стимулы для воздействия на подчиненных в его распоряжении были минимальными, он мало что мог предложить кроме совершенствования мастерства. Болельщики после первых для СКА медалей готовы были носить кумиров на руках, армейское же начальство палец о палец не ударило, чтобы выполнить хотя бы часть обещаний. Какие «Жигули» и квартиры, какие премии… Праздник после скромных официальных торжеств организовывали себе сами, длился он слишком долго, и понятно, к чему это могло привести.
Юрий Алексеевич Глазов, игрок божьей милостью, талант которого ценили все специалисты, за предшествующие покорению бронзовой вершины годы, особенно за последние два (СКА в 1970-м стал четвертым), элементарно надорвался. Больше психологически, чем физически – цель была достигнута слишком дорогой ценой, а воздаяние оказалось несоизмеримо с затратами. И Николай Георгиевич Пучков уже не мог заставить команду пахать так же, как раньше, ресурс оказался исчерпан. Через год-другой СКА покатился вниз, начали ломаться судьбы и жизни.
Прозвище у Глазова было немудреное - «Глаз», что вполне соответствовало умению мгновенно оценить ситуацию и распорядиться ею так, что соперники оставались в дураках. Он остался в нашей памяти как один из самых умных и умелых нападающих отечественного хоккея, который закончил с хоккеем слишком рано. Никто его не попытался отправить в Европу - и годы еще были ранние для организации такого рода командировок, и вроде как не заслужил, и слишком независимым обладал характером. Кому-то это казалось гордыней, но это было чувство собственного достоинства, не позволявшее идти на компромисс даже в мелочах. Ну и какие перспективы светили в тренерской профессии?
Всю жизнь он жалел, что ушел из футбола в хоккей. Он же в 16 лет за дубль футбольного московского «Динамо» играл. Его же после приезда в Ленинград в «Зенит» звали, но Пучков добро не дал. Знал Георгич, что такого игрока отпускать нельзя.
Досье
Юрий Алексеевич ГЛАЗОВ
5.03.1943, Ликино-Дулево Московской области – 18.06.2004, Санкт-Петербург
Советский хоккеист, нападающий, мастер спорта международного класса, тренер.
Карьера игрока: 1961-1963 – «Крылья Советов» (Москва), 1963 – СКА (Калинин), 1963-1965 – СКА (Ленинград), 1965 – ЦСКА, 1965-1972 – СКА (Ленинград), 1972-1973 – «Шторм» (Ленинград).
В чемпионатах СССР (элитный дивизион) – 346 матчей, 126 заброшенных шайб и 50 голевых передач. За СКА – 266 игр, 112 голов и 47 передач.
Выступал за молодежную и вторую сборные СССР.
Достижения: Бронзовый призер чемпионата СССР 1971. Лучший снайпер команды в бронзовом сезоне (26 голов). В списке 34 лучших хоккеистов СССР – 1971. Обладатель Кубка Шпенглера 1971. Финалист Кубка СССР 1968, 1971.
Карьера тренера. 1980-1981 – «Ижорец» (Ленинград).