Ясен Николаевич Засурский отмечает 90-летие
Да, сегодня юбилей у патриарха советской и российской журналистики, человека неординарного во многих отношениях, живой легенды. Птенцами «Ясенева гнезда» считают себя десятки тысяч людей разных национальностей, живущие в разных странах. Мне известны шестеро из тех, что залетели в Швейцарию.
Мне казалось, что написать поздравление Учителю будет раз плюнуть. Оказалось – непосильная задача. С чего начать? Каким аршином измерить не умещающегося в привычные рамки человека? Что выбрать из огромного вороха воспоминаний? Как вложить в небольшой текст 35 лет уникальных отношений, переросших из полагающегося почтения к декану в нежнейшую любовь к Человеку, год от года только крепнущую?
Ясен Николаевич Засурский – человек уникальный не только потому, что он, реально, вундеркинд: в 19 лет уже закончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. М. Тореза. Не потому, что обладает энциклопедическими знаниями в самых неожиданных областях, умеет читать по диагонали, мгновенно перерабатывать огромные потоки информации, спать с открытыми глазами, находить с любым человеком общий язык... Не потому, что он помнит "файлы" всех студентов надежнее любого компьютера и, последний из могикан, целует ручки всем без исключения дамам. Главное, он – самый доброжелательный, самый неравнодушный человек из всех, встреченных мною в жизни, а это, согласитесь, редчайшие качества в наши дни.
К 22 годам Ясен Засурский защитил кандидатскую диссертацию по Теодору Драйзеру. В 1951-1953 годах работал научным редактором в Издательстве иностранной литературы, стоял у истоков момументальной "Библиотеки иностранной литературы". С 1953-го начал работать на незадолго до этого созданном факультете журналистики МГУ, через два года став заведующим кафедрой зарубежной журналистики и литературы. 42 (!) года, с 1965 по 2007, прослужил деканом факультета, а с 2007-го занимает почетную должность его президента. Для всех выпускников нашего факультета, которым сегодня 45 и выше, журфак – это Засурский. И только он.
Так вышло, что я познакомилась с Ясенем Николаевичем в первый же день учебы, 1 сентября 1985 года. Нашему парторгу, свалившему потом в Америку, не понравились тогда мои розовые джинсы с этикеткой NASA на заднем кармане, и он повел меня к декану – стыдить. А декан, низко наклонившись и приподняв очки с толстыми линзами, этикетку внимательно изучил, хихикнул и спросил: «А Вы хоть знаете, что это такое?» Я знала. Тогда он попросил представиться (фамилию мою знал), выяснил, в какой школе я училась (школу знал), у какой учительницы (учительницу тоже знал). С этого началось. А в начале второго курса, сразу после «картошки» в совхозе «Бородино», я пришла к нему отпрашиваться в первую командировку в качестве переводчика. Просидев в «предбаннике» перед кабинетом декана нормативные часа два, была допущена в святая святых. Долгий, обстоятельный разговор под портретом Ленина, среди развалов скопившихся за почти полвека книг и газет, за чаем с шоколадкой, извлеченной из глубин железного сейфа, закончился предложением писать курсовую под его руководством и разрешением на свободное посещение занятий («до первой четверки»). С тех пор мы не расставались.
Помню, как в момент моего поступления удивилась моя мама, тоже выпускница журфака, узнав, что все профессора-евреи, учившие в свое время ее, во главе с легендарным Д. И. Розенталем, все еще «на своих местах». Много лет спустя, в Париже, я спросила Ясена Николаевича, как это ему удалось. «А я просто не делал, - сказал он, пожимая плечами и уплетая свой любимый круассан с абрикосами. - Добровольцев, желавших выслужиться, увольняя евреев, и без меня было довольно, а приказать мне не могли. Я просто не привлекал к этому внимания». Как тут не вспомнить гениальную формулировку Б. Вахтина «подчиняться, сопротивляясь», звучащую со сцену Театра-мастерской Петра Фоменко в спектакле «Одна абсолютно счастливая деревня».
Роль, которую сыграл Ясен Николаевич в моей жизни, невозможно переоценить. Без него меня не выпустили бы в Париж писать дипломную работу – он выступил гарантом того, что я не останусь во Франции. Без него я не защитила бы диссертацию: тишайшим своим голосом он сообщил мне, уже гордой и свободной парижанке, что писать придется, и каждую пятницу ожидал от меня пять страниц по факсу – интернета тогда еще не было! Именно с ним я открыла для себя Америку, любимую его страну, которую он знает не хуже России и куда регулярно ездил с 1958 года, став одним из первых, если не первым советским фулбрайтовским стипендиатом. Наша поездка по университетам в 1988 году началась с дегустации Irish coffee на пересадке в Шенноне (прямых рейсов тогда не было) и, сразу по приезду, с посещения кладбища в Балтиморе и чтения, по очереди и вслух, текстов Эдгара По на его могиле. Любовь к тогдашнему идеологическому врагу, к великой американской литературе он мягко, но раз и навсегда вбивал во всех нас, его учеников, умело отделяя зерна таланта от плевел пропаганды.
Уникальный преподавательский состав, собранный Ясенем Николаевичем на Маховой, и уникальная же созданная им на факультете атмосфера доброжелательности и доверия сделали пять лет учебы счастливейшими и незабываемыми. В любых конфликтах он всегда был на нашей, студентов, стороне! Недаром страница в ФБ, созданная к 30-летию нашего курса и названная "Поколение непоротых", имеет в качестве иконки его добрые, умные глаза в неизменных очках. Человек в быту крайне скромный и неприхотливый (как мы подтрунивали над его костюмами фабрики «Большевичка»!), из каждой заграничной поездки он привозил чемодан газет и журналов для нашей учебной библиотеки, а также ни с чем не сравнимые рассказы, звучавшие на лекциях приблизительно так: «Сегодня мы поговорим о прекрасном писателе Доктороу. Последний раз, когда мы встречались, десерт был не лучший, заварной крем не удался…Зато Белочка Кауфман, внучка Шолома-Алейхема, угостила меня таким тортом, что пальчики оближешь». И облизывал для пущей наглядности пальчики, затем тщательно вытирая их клетчатым носовым платком.
Весь МГУ знал нашу факультетскую песню на известный мотив: "Я спросил у Ясена, где моя стипендия?/ Ясен не ответил мне, качая головой..." Весь МГУ завидовал, что у нас такой декан.
Один раз, на третьем курсе, сидя на лекции Ясена Николаевича в Ленинской аудитории, я вязала под партой свитер. Клубок слетел с колен и укатился. Не прерывая рассказа, профессор сошел с кафедры, поднял и подал мне клубок с единственным комментарием: «Какой мягкий мохер! И цвет не маркий, Надежда Александровна?» Да, он называет всех студентов по имени-отчеству и на «вы».
Разумеется, именно с Ясенем Николаевичем я советовалась, стоит ли создавать «Нашу Газету» и если да, то как. По сей день он остается самым взыскательным нашим читателем, и когда бы я не позвонила ему, обязательно получаю вопрос: «О чем вы пишете на завтра?».
Дорогой Ясен Николаевич! С днем рождения! Спасибо, что в самые непростые годы, когда мало кто знал, что хорошо и что плохо, Вы учили нас не просто грамотно писать и любить качественную литературу, но, прежде всего, во всех обстоятельствах оставаться Людьми и, уважая окружающих, сохранять собственное достоинство. Своим примером Вы неустанно доказываете, что это возможно, как возможно и пройти испытание свободой, не путая ее со вседозволенностью, без пафоса и лишних слов. Будьте здоровы еще много лет на радость всем нам, Вашим вечным студентам!