Падение Парижа
14 июня 1940 года гитлеровские войска вступили в Париж. Андре Симон вспоминал:
«Когда в Тур пришло известие, что Париж пал, никто из нас не произнес ни слова. Мы сели в машину и двинулись в путь. Призрак побежденного Парижа следовал за нами. Париж, прекрасный, жизнерадостный город мирного времени, Париж, разрушаемый снарядами, печальная, траурная столица дней войны, поруганный символ воли народа, его стремления к свободе, — теперь он был в руках врага».
Его никто не собирался оборонять: Париж был объявлен «открытым городом». Собственно все к тому шло. Англо-французы могли ещё в сентябре 1939 года нанести удар Германии и заставить её воевать на два фронта. Но не стали этого делать.
Вместо этого штабы британской и французской империй разрабатывали планы высадки своих войск в Финляндии для войны против СССР и готовились к бомбовым ударам по нефтепромыслам Баку.
На западном же фронте с немцами мощнейшая европейская группировка войск находилась в бездействии. Это называлось "странной войной". И когда в мае 1940-го года Гитлер ударил – всё посыпалось.
Куда лучше немцев вооруженные и оснащенные англо-французские, бельгийские и голландские войска были опрокинуты. Причем англо-французами командовали лучшие командующие Западной Европы. Если отступление советских войск в 1941 годы некоторые историки объясняют массовыми репрессиями в отношении командного состава РККА, то ни в Британии, ни во Франции никаких массовых репрессий в генералитете не было.
Все потенциальные коллаборационисты занимали высокие должности.
Поражение наметилось ещё в мае, но возможности для борьбы исчерпаны не были.
Даже когда 5 июня германские дивизии перешли в решающее наступление на Сомме. Прорвав фронт, немецкие танки устремились на юг, к Парижу, а французские армии в беспорядке отступали подвергаемые непрерывным бомбардировкам с воздуха, шанс остановить вермахт у ворот Парижа сохранялся.
В этот грозный час, окончательно раскрывший бессилие одних и предательство других правителей Франции, всколыхнулись народные массы страны.
Французская коммунистическая партия бросила клич: «К оружию, граждане!»
6 июня она обратилась к правительству с призывом превратить войну в народную, поднять все население на защиту родины, на оборону Парижа.
Но именно этого больше всего страшились правящие круги. Правительство бежало в Тур, бросив Париж.
Своих французских коммунистов они боялись больше, чем нацистов. Чтобы ускорить падение Франции их не пострадавшие в политических чистках генералы пошли на откровенный обман.
Вот как это описывает Андре Симон:
«Во время заседания кабинета министров генерал Вейган внезапно встал и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся в страшном волнении, с криком: «Коммунисты завладели Парижем! В городе беспорядки! Морис Торез в Елисейском дворце!» Вейган потребовал, чтобы немцам было немедленно отправлено предложение о перемирии. «Мы не можем отдать страну коммунистам, это наш долг перед Францией!»Париж пал, Франция капитулировала, никем не репрессированные «лучшие генералы Европы» с «самой современной армией мира» стали нацистскими пособниками.
По словам моего собеседника, сообщение Вейгана произвело сильное впечатление. Но Жорж Мандель, министр внутренних дел, немедленно подошел к телефону и вызвал парижского префекта. Ему сообщили, что в Париже все спокойно, нет ни беспорядков, ни уличных боев. Маневр Вейгана сорвался.
— Надолго ли? — с унынием спрашивал меня министр.
Да, надолго ли? Из отелей и кафе, битком набитых политическими деятелями, распространялись слухи. Я обошел все кафе на главной улице города. В течение одного только часа я услышал, что немцы будут в Туре сегодня вечером; что англичане за спиной французов просили у немцев перемирия; что Уинстон Черчилль покончил с собой; что его примеру последовал Поль Рейно; что Париж в огне; что с часу на час должно вспыхнуть коммунистическое восстание; что оно уже началось. И, наконец, последний, но далеко не маловажный слух, что Гитлер предложил Петэну — «как солдат солдату» — почетные условия мира».