Вспоминая Валентина Гафта

Его звучная фамилия, действительно не могла не давать повода для подшучиваний, но сам он, как известно, язвил и подшучивал лучше других, над коллегами, над собой. Лицедей! С высоты своего актёрского опыта он без труда разглядывал в людях и великое, и мелкое, отдавая должное и тому, и другому, и не только во множестве исполненных ролей. Человек-театр. ГАФТ — Государственный Академический Феноменальный, наверное, Театр. «Актер второй половины жизни», — говорил о себе Валентин Гафт. Гораздо позже он стал народный — не только по званию, но и по любви зрителей. А когда-то немногие видели в нем талант. Не тот типаж, не русская, странная внешность. Не подходил ни для какой роли — за редким исключением, говорил Гафт в интервью. «Ему принадлежит великая фраза, что он просто артист: Ну, что артист. Намажь лицо и иди прикинься. Нет. Это не Валя Гафт. Он и прикидывался. И играл что угодно. Всегда оставаясь собой. Вот это отличает крупного, очень крупного актёра от некрупного. Когда в любой роли, перевоплощаясь, становясь другим человек, стержень просвечивал. Это Гафт», — вспоминает Анатолий Смелянский. Гафт долго не мог найти своего театрального дома. Первый и по-настоящему серьезный успех на сцене — у Анатолия Эфроса. В 69-м по приглашению Олега Ефремова Гафт перешел в «Современник» и остался — на полвека. Актер всегда был уверен: нельзя быть артистом без понимания того, кто ты сам, куда ты идешь. Гражданская позиция и актерская ответственность всегда имели для него большое значение. Виктор Рыжаков, художественный руководитель театра «Современник»: «Я бесконечно счастлив, что мог быть с Вами знаком. Общаться с Вами, мне бесконечно дороги те несколько встреч в моей жизни, благодаря Ольге Михайловне, которые состоялись между нами в вашем доме. Я горжусь тем, что сегодня могу служить в театре, в котором Вы прослужили большое количество лет. Характерный, фантастический артист. Его актерский диапазон огромен — от героев до злодеев. Роли с отрицательным обаянием доставались Гафту довольно часто. Почти каждую он превращал в событие. «Я вот один. Мне никого не жалко и меня никому не жалко. Но поверьте, в этой моей позиции куда больше любви ко всему человечеству, чем во всем вашем альтруизме. Я хоть никого не обманываю, не обещаю». «Для меня уход Вали — очень тяжёлая утрата, потому что мы с ним были со студенческой поры знакомы. С ним было легко. Он был партнёр совершенно изумительный. Неординарный человек. Все его суждения, все его оценки, взгляды на жизнь были настолько неординарны, своеобразны и присущи только ему, что с ним было бесконечно интересно общаться, разговаривать и работать», — призналась народная артистка России Светлана Немоляева. Голос, узнаваемый мгновенно. А еще — интонация, фирменная, гафтовская. Константин Райкин: «Он был человеком исключительно художественного мышления. Образного мышления. Он всю жизнь, которую видел, всю перерабатывал в художественные образы. Он творил и занимался искусством ежеминутно. Он так был устроен, он был весь заточен на творчество. И если оно не выражалось в ролях, то оно выражалось в стихах. В высказываниях, в этих фантастических эпиграммах». Гафт — артист и поэт. Свои знаменитые эпиграммы начал писать еще в студенчестве. Едкие, хлесткие — они принесли ему славу не меньшую, чем роли. «Он был и тяжёл, он был и остр на язык, и критичен, но и при этом его критика зиждилась на том, что он никогда не приемлил какого-то спокойного рутинного театра. Для него театр — это всегда было очень созидательно, очень взрывно, остро. Он не любил мёртвого театра», — рассказал режиссер Владимир Фокин. Евгений Миронов: «У него всегда химия случалась со зрителем. Химия. Причем он это делал не насильственно, не завоевывая. Он оставался таким, как есть: остроумный, ехидный, говорящий правду. Вот это действовало на зрителя моментально. И все. Он становился для них навеки близким другом». Валентин Гафт всю жизнь служил театру — рыцарски, верно, точно. В последний раз Валентин Иосифович выходил на сцену родного «Современника» в мощном поэтическом спектакле «Пока существует пространство», который они сделали вместе с Саидом Баговым. Разговор двух нервных, усталых людей, отца и сына, двух поколений. До конца жизни Гафт считал себя обыкновенным артистом, у которого иногда что-то получалось. Саид Багов: «Меня не покидало ощущение, что я работаю с молодым человеком. С ним было легко. Людей он любил. Он переживал за то, что происходит в стране. В мире. Он не был сторонним наблюдателем, он был участником. Он переживал, что его не хватает на нечто большее, когда сталкивался с несправедливостью, злом. Он этим мучился. И эти мучения невероятным образом превращались в творчество. В поэзию, роли, интервью». Новости культуры