днр'Аннуцио
Сообщив нам о многочисленных неевреях, покинувших Египет вместе с евреями, Тора впоследствии не проявляет к ним никакого интереса. Никаких упоминаний об их дальнейшей судьбе в Писании нет. Логично предположить, что они бесследно растворились в народе Израиля и не играли в его истории никакой самостоятельной роли.
Однако через много веков после Исхода тема эрев рав всплыла в мидрашах, проявивших огромный интерес к судьбе этих иноплеменников и поведавших множество подробностей об их жизни в пустыне. Прежде всего, согласно некоторым источникам, неевреи, присоединившиеся к евреям во время Исхода, сразу же стали жертвами дискриминации: во‑первых, они сопровождали сынов Израиля, идя за пределами Облака, как и стада, выведенные евреями из Египта. Кроме того, эти неевреи не получали индивидуальных порций мана («манны небесной»), которым питался в пустыне народ Израиля, и были вынуждены питаться остатками (Зоар, Шмот, 191б).
Естественно, все это озлобило этих людей, и они воспользовались первой же возможностью, чтобы отомстить, и в результате стали виновниками одного из самых тяжких грехов того поколения: именно они подбили народ сделать золотого тельца, пока Моше получал Тору на Синае. Ведь слова «вот твои боги, Израиль» (Шмот, 32:4) могли быть сказаны только кем‑то извне, так как еврей сказал бы «вот наши боги» (Ваикра раба, Эмор, 27).
мудрецы полагали, что иногда их можно опознать, поскольку им якобы чужды традиционные еврейские добродетели.
Эти источники были записаны уже после разрушения Храма. Чем можно объяснить столь резко негативное отношение их авторов к иноплеменникам, много веков назад покинувшим Египет вместе с их предками? Однозначного ответа на этот вопрос, разумеется, нет. Возможно, свою роль сыграл опыт наблюдения за судьбой т. н. sebomenoi — «богобоязненных», или «чтящих Б‑га» — многочисленных неевреев, испытывавших симпатии к еврейской религии, однако формально так и не присоединившихся к народу Израиля.
Какова была последующая судьба этих «богобоязненных», доподлинно неизвестно. Однако, по мнению многих историков, с появлением и распространением христианства именно эта среда оказалась наиболее восприимчивой к проповеди новой религии.