«У каждого из нас есть свой Египет». Худрук еврейского театра об исходе, местах силы и гордости

В конце минувшего года режиссер Олег Липовецкий стал художественным руководителем столичного еврейского театра «Шалом», благодаря чему заведение, много лет находившееся в забвении, внезапно вновь попало в информационное поле. Поинтересовавшись, зачем Олегу было нужно становиться руководителем театра, оставшегося в памяти москвичей лишь в виде далеких воспоминаний, «Мослента» поговорила с ним о том, можно ли считать нацтеатры атавизмом, почему еврейские ответы универсальны и причет тут вообще мама. «Еврейский театр не для евреев» Марина. Моисей сам выбрал себе имя, да, Моисей? Студентка-2. То есть вы, извините, поняли, что вы еврей? Моисей. Нет, мне просто имя понравилось. В книжке увидел. Студентка-2. То есть вы не еврей? Марина. Какое это сейчас имеет значение, простите? Моисей. Вообще, мне кажется, что я грузин. Я люблю хачапури и слова, которые кончаются на «и». Например, хачапури. (фрагмент из пьесы «Исход») «Шалом», как известно, еврейский театр. То есть — национальный. Из таких, национальных, в Москве есть лишь еще цыганский «Ромен»… Вам не кажется, что время нацтеатров давно ушло, что они — абсолютный атавизм? Атавизмом это не будет никогда, пока есть национальности и самоидентификация людей. Другое дело, что во всем мире национальные театры существуют в национальных республиках, и лишь «Шалом» — в Москве. И в этом его уникальность. А еще в том, что это вообще единственный государственный еврейский театр в мире, если не брать в расчет Израиль. Спрошу проще: зачем он вообще нужен? Скажу так: мы — еврейский театр не для евреев, а еврейский театр для всех национальностей. Об этом всем мы и хотим говорить со сцены на современном языке с любящей думать публикой. Важно вот что: театр обязательно должен говорить о болевых точках общества, иначе он превращается в увеселительное заведение, в кафе-бар с танцполом. Я не вижу смысла приходить на должность художественного руководителя, чтобы просто развлекать. «Все дело в моей маме!» Моисей. Смысл тогда уходить было? Валя. Ради детей, наверное. Моисей. А шли-то они куда? Валя. Куда-то, где будет лучше. Моисей. А ты хочешь куда-то, где будет лучше? Валя. А где лучше? Скажи мне, где лучше, я прямо сейчас пятки смажу. (фрагмент из пьесы «Исход») Ваш театр — часть еврейской Москвы. Что еще для вас включает это понятие? Общины, синагоги, Музей толерантности, Федерация еврейских общин России, еврейские школы… Вы говорите про организации. А места? Есть ли у вас тут какие-то свои места силы? Пока, честно говоря, таких мест у меня нет. Я совсем недавно переехал в большую Москву из маленького Петрозаводска. И, чтобы подзарядиться, я каждые выходные уезжаю туда: в пятницу вечером сажусь на поезд и отправляюсь к семье, потому что семья для меня — самое важное. За минувшие восемь лет в «Шалом» были, возможно, всего одна-две премьеры. Он давно превратился в то, что называют «сбитым летчиком», — в театр, существующий вне театрального контекста. Для чего вы согласились его возглавить? Ну, во-первых, это был вызов самому себе. В супертеатрах новому худруку делать особенно нечего — там работа давно уже идет по накатанной дороге. В театрах умирающих, наоборот, надо все время как-то крутиться. Во-вторых, для меня, как еврея, крайне важно говорить о наших ценностях. А в-третьих… Все дело в моей маме! Она живет в другом городе и пребывает в очень почтенном возрасте, поэтому, получив предложение стать худруком в московском театре, я пошел к ней посоветоваться: ехать мне или нет? «У каждого из нас есть свой Египет» Валя. И про исход не слышал? Моисей. Это кто? Валя. Не кто, а что. Моисей народ из рабства вывел. А до этого они там все гастарбайтерами в Египте были. Моисей. Паспорта у них что ли забрали? _Валя. Да, паспорта забрали, на деньги кинули и на стройке вкалывать заставили сутками. Моисей. И макаронные изделия есть. Как у нас в столовке. Валя. Про макаронные изделия не написано. (фрагмент пьесы «Исход») И вот первой премьерой театра при новом худруке стал «Исход». Этот спектакль шестикратного номинанта «Золотой Маски» Петра Шерешевского по пьесе Полины Бородиной рассказывает о личном исходе, который рано или поздно совершает практически каждый человек. Недаром у евреев есть поговорка: «У каждого из нас есть свой Египет, из которого нужно когда-то выйти». Но в спектакле, конечно же, есть много параллелей с тем исходом, который когда-то совершил еврейский народ под предводительством Моисея. Не зря главный герой спектакля тоже называет себя Моисеем… Символичная тема для нашего времени. Сегодня исход — актуальная тема для многих. Так вышло случайно — наш спектакль мы приняли в производство в декабре. Поэтому мы не говорим в нем про политику, но, что важнее, рассказываем о более глобальных процессах. Герой спектакля, пациент психоневрологического диспансера, совершает свой исход дважды: из калечащей системы семьи с нелюбимой женой в калечащую систему ПНИ. Более позитивного выхода у вас для нас нет? Финальную точку своего исхода каждый человек выбирает для себя сам. Более того, и исходную точку исхода он тоже выбирает сам, потому что исходная точка — это цель. Не зная ее, сложно прийти к финишу. Поэтому… Позитивный выход есть всегда, но театр не может дать вам ответ на вопрос, как его найти. Его задача — задавать вам правильные вопросы.