75 лет назад летчик Девятаев совершил побег из немецкого плена на самолете
8 февраля 1945 года группа советских военнопленных под руководством старшего лейтенанта Михаила Девятаева совершила побег из немецкого концлагеря на угнанном бомбардировщике. Беглецы успешно достигли территории, подконтрольной советским войскам. Однако до выяснения всех обстоятельств дела Девятаева вновь отправили в лагерь. За свой подвиг офицер сначала был репрессирован, а затем получил звание Героя Советского Союза.
У 13-го по старшинству ребенка мордовского крестьянина было трудное детство и не менее сложная юность. Проблемы с советской властью случились у него задолго до Великой Отечественной войны. В пожилом возрасте Михаил Девятаев признался "Татарской газете", что в поле зрения НКВД попал еще в 1934 году. Вместе с друзьями он насобирал колосков с убранного поля. В то время как раз вышел соответствующий указ, прозванный в народе "законом о трех колосках". Кто-то донес на Девятаева, и его задержали прямо на "месте преступления" - в доме варилась каша из свежей ржи. Опасаясь уголовного преследования за расхищение колхозной собственности, он сбежал из дома в Казань. Там окончил техникум, работал помощником капитана баркаса на Волге и занимался в аэроклубе.
Как инструктор-общественник Девятаев участвовал в переписи населения.
В процессе он поссорился со своей напарницей, которая донесла на него в НКВД. Молодого человека арестовали и полгода продержали в тюрьме.
В 1938 года Девятаева призвали в Красную армию. Он отучился в авиационном училище, где смог раскрыть свой талант летчика. В воздушных боях с немцами офицер участвовал с первых дней войны. 24 июня 1941 года он сбил под Минском пикирующий бомбардировщик Junkers Ju 87, а 10 сентября - Ju-88 севернее города Ромны.
"С первых дней Великой Отечественной войны проявил себя храбрым летчиком-истребителем, несколько раз был ранен, - отмечается в книге военного историка Вячеслава Звягинцева "Трибунал для героев". - После одного из воздушных вылетов под Тулой он совершил вынужденную посадку на поврежденном самолете и оказался в госпитале. Однако до конца не долечился и сбежал на фронт, в свой родной полк. В сентябре 1941 года получил в бою ранение в левую ногу и по решению военно-врачебной комиссии был определен в "тихоходную" санитарную авиацию.
Только в мае 1944 года, после встречи с Александром Покрышкиным, вновь стал боевым летчиком, командиром звена 104-го гвардейского истребительного авиационного полка.
К этому времени он имел на счету девять сбитых вражеских самолетов, четыре раза сбивали его самого. Вечером 13 июля 1944 года Девятаев вылетел в составе группы истребителей Р-39 на задание. Отражая налет вражеской авиации в районе Львова, был в очередной раз подбит и ранен в правую ногу. В последний момент он покинул горящий истребитель с парашютом и оказался в плену".
Считается, что при эвакуации из кабины Девятаев ударился головой и приземлился в бессознательном состоянии, чем воспользовались немцы. Однако потеря сознания, как утверждают исследователи, могла быть придумана самим летчиком с целью избежать последствий своего плена: во время войны за сдачу могли расстрелять.
Девятаеву довелось пройти несколько лагерей для военнопленных. Он совершил неудачную попытку побега из лагеря под Кенигсбергом: сделал подкоп, но по доносу предателя был схвачен и приговорен к смерти. В концлагере "Заксенхаузен", куда отправляли обреченных на погибель, Девятаев выжил благодаря заключенному-парикмахеру, который подменил его бирку смертника на бирку штрафника. Позже при помощи подпольщиков его перевели из штрафного барака в обычный.
В конце октября 1944 года Девятаева в составе группы из примерно 1,5 тыс. узников отправили работать на секретный полигон Пенемюнде, расположенный на острове Узедом. Там немцы разрабатывали секретное оружие - крылатые ракеты "Фау-1" и баллистические ракеты "Фау-2". Это означало, что по окончании испытаний всех свидетелей ждала неминуемая смерть.
"Во время приездов специалистов на аэродром и интенсивных испытаний ракет я и мои товарищи заметили, что в небо поднимался один и тот же самолет, стоявший в крайнем, ближайшем к нам капонире, - рассказывал Девятаев в своей книге "Полет к солнцу". - Новый двухмоторный "хейнкель" был всегда аккуратно зачехлен, около него возилось и околачивалось больше народу, чем возле других.
Нетрудно было догадаться, что этот самолет был связан с испытаниями ракет.
Все это происходило неподалеку от места нашей работы, и мы, хоть и копались в снегу, но все видели и запоминали. Вечером, как обычно, разговоры вертелись вокруг дневных наблюдений. И вот единогласно мы сошлись на том, что надо захватить именно этот, всегда заправленный, с утра прогретый "хейнкель".
По словам Девятаева, решение о побеге было принято в январе 1945 года. Остальное время заняла подготовка, распределение ролей среди участников акции и выжидание наиболее подходящего момента. Помимо главного организатора, в группу вошли еще девять человек из числа советских военнопленных. За несколько дней до побега у Девятаева произошел конфликт с уголовниками, которые вынесли ему отсроченный смертный приговор ("десять дней жизни"), что вынудило его ускорить подготовку побега.
8 февраля 1945 года заговорщики приступили к реализации своего плана. Артиллерист Владимир Соколов осмотрелся и убедился, что поблизости нет посторонних, а лейтенант пехоты Иван Кривоногов по сигналу Девятаева убил конвоира, ударив его заранее заготовленной заточкой в голову. Кривоногов забрал винтовку немца, а Девятаев объявил тем, кто еще не был осведомлен, что "сейчас полетим на Родину". Заговорщики захватили немецкий бомбардировщик Heinkel He 111 H-22, к которому давно присматривалось. Уже в кабине выяснилось, что самолет не готов к полету. Устранять неполадки пришлось в спешном порядке.
"Когда мне оставалось два "дня жизни", мы смогли осуществить свой план - в обеденный перерыв убили конвоира, забрали его винтовку, с большими трудностями, но запустили двигатели, - вспоминал Девятаев годы спустя. - Я разделся по пояс, чтобы никто не видел полосатой одежды, загнал ребят в фюзеляж и попытался взлететь. Самолет почему-то не поднимался, взлететь не удалось, в конце полосы, когда я развернул самолет обратно, мы едва не свалились в море. Зенитчики побежали к нам, солдаты, офицеры, отовсюду. Наверное, думали, что один из их летчиков сошел с ума, тем более, что сидит голым. Меня осенило, что самолет не взлетает из-за того, что триммеры на посадочном положении. Навалились, все-таки три человека, пересилили. И только так, почти чудом, взлетели".
Немцы выслали вдогонку истребитель, пилотируемый Гюнтером Хобомом, однако без знания курса бомбардировщика найти его было можно только случайно. Зато Heinkel обнаружил полковник Вальтер Даль, возвращавшийся с задания.
Выполнить приказ командования и сбить борт с беглецами он не смог из-за отсутствия боеприпасов.
В своей автобиографии "Побег из ада", изданной в 1988 году, Девятаев признавался, что мог и не долететь до расположения советских войск:
"Полет продолжался в самых неблагоприятных условиях. Еще больше усложняло его мое незнание чужой машины. Ведь мне нужно было не только вести самолет, не сбиваясь с курса, но и изучать машину в полете, выяснять, какая кнопка на приборном щитке для чего предназначена
Все это каждую секунду грозило непоправимой катастрофой. Все зависело от моей выдержки, собранности, сметки и догадливости.
В то время как "экипаж", которому дела нет до того, какие неимоверные трудности стоят передо мной, пел "Интернационал", а Соколов и Кривоногов вдохновенно дирижировали, штурвал еще быстрее, чем при взлете, начал переходить в положение резкого набора высоты, огромная тяжесть навалилась мне на грудь. Создалась серьезная опасность свалиться в штопор".
В районе линии фронта самолет обстреляли советские зенитные орудия, поэтому Девятаеву пришлось идти на вынужденную посадку. Пролетев чуть более 300 км, он доставил командованию стратегически важные сведения о засекреченном центре на Узедоме. Эти данные обеспечили успех воздушной атаки на полигон.
"Я чудом посадил самолет, прямо воткнул его, аж шасси обломились. Скоро начали подбегать наши солдаты: "Фрицы, сдавайтесь!" Мы выпрыгнули из самолета, наши, как увидели полосатых, одни кости, никакого оружия, нас сразу стали качать, понесли на руках. Я тогда весил меньше 39 килограммов", - писал Девятаев.
Однако старшего лейтенанта поначалу не признали героем. Для проверки обстоятельств пленения и побега его поместили в фильтрационный лагерь НКВД. Семь других участников после лечения были зачислены в части РККА и вернулись на фронт. Лишь в сентябре 1945 года, когда Девятаева нашел Сергей Королев, в жизни офицера произошли позитивные изменения. Ученый, назначенный руководителем советской программы по освоению немецкой ракетной техники, принял от Девятаева ценные сведения и поучаствовал в его судьбе.
Заведующий музеем ВОВ в Казанском кремле Михаил Черепанов в своей статье, опубликованной в газете "Вечерняя Казань" в 2008 году, выделял следующие достижения старшего лейтенанта:
"Во-первых, он пригнал именно тот самолет, на котором было оборудование по сопровождению "Фау-2" в воздухе. Это подтверждается воспоминаниями бывшего наблюдателя Пенемюнде Курта Шанпа; во-вторых, Девятаев указал координаты ракетных установок с точностью до десятка метров, что позволило их уничтожить тогда же, в марте 1945 года; в-третьих, помог Королеву собрать необходимые узлы и детали ракеты для ее скорейшего восстановления".
Впоследствии он работал капитаном речных судов, участвовал в испытаниях новых моделей. Неоднократно посещал остров Узедом и встречался с другими участниками побега. Девятаев дожил до 85 лет. В 2002-м, в год своей кончины, он пообщался с немцем Хобомом, который должен был догнать и сбить узнанный Heinkel, но не нашел его в небе.