"Война и мир" эпохи СССР. Как утверждались главные роли

Подготовительный период грандиозного фильма «Война и мир» начался 30 марта 1962 года. Была утверждена смета: 795 тысяч рублей на актерские пробы, постройку декораций и т. д. плюс 600 тысяч на приобретение необходимого в этот период инвентаря.
Остаток весны и все лето в павильонах «Мосфильма» шли интенсивные актерские пробы. Перед глазами Бондарчука и его ассистентов прошли тысячи актеров, собранных чуть ли не со всей страны. Ряд исполнителей на главные роли был уже утверждены еще во время сценарного периода, новых нашли в начале 62-го. На роль Наташи Ростовой пробовались около трехсот актрис, среди которых были Анастасия Вертинская, Наталья Кустинская, Наталья Фатеева, Людмила Гурченко, Лариса Кадочникова. Но Сергей Бондарчук остановил свой выбор на Людмиле Савельевой, студентке Ленинградского хореографического училища.
Из воспоминаний Людмилы Савельевой:
«Приехали мы на «Мосфильм». Это было ужасно: по лестнице спускался огромный, как мне тогда показалось, Бондарчук, а внизу стояла я — серая мышка, худенькая, русая, совершенно непохожая на Наташу. В его взгляде я прочитала: «Боже мой! Что же я буду с ней делать...» Настроение у меня, конечно, испортилось. Дал он мне почитать сцену разговора маленькой Наташи с Борисом. Читаю и чувствую, что не нравлюсь, что совсем это не то. Застеснялась, язык отяжелел. Попросила перенести пробы на следующий день.
Открыла вечером текст и растерялась: что же мне со всем этим делать? А потом меня такое зло разобрало: неужели я совсем бездарная? Выучила текст. Пришла на следующий день, и... вот чудо! Когда на меня надели платье, темный парик (я ведь тогда была совсем светленькая), когда зажглись юпитеры и вся площадка осветилась, я совершенно забыла, где там камера, где там что... выскочила на какой-то помост и сыграла эту сценку.
Слышу голос Сергея Федоровича:
— Вы знаете, а в вас что-то есть от Наташи Ростовой.
И начались очень серьезные кинопробы. А на последней пробе было очень тяжело и еще стыдно. Это сцена, когда князь Андрей говорит Наташе: «Я прошу вас через год сделать мое счастие», — а мне в ответ надо было заплакать. И перед пробой я только о том и думала: как же, как же я буду плакать? Тем более что на этой пробе мне помогал Иннокентий Смоктуновский — он в костюме Болконского стоял спиной к камере и просто мне подыгрывал. И вот я начинаю монолог: «Целый год! Нет, это ужасно, ужасно! Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно». Чувствую, у меня все перегорело, ни единой слезы из себя не выдавлю. Смотрю на Иннокентия Михайловича и вижу, что из его глаз катятся крупные, крупные слезы. И когда я увидела слезы Смоктуновского (!), то, конечно, тут же зарыдала. А ведь он даже не вошел в кадр, лишь встал перед камерой и помог мне. Вот какое тогда было актерское братство!
Закончился период моих кинопроб. Я вернулась в Ленинград, а вскоре пришла телеграмма: «Поздравляем нашу Наташу».
Очень долго Сергей Бондарчук не мог найти актера на роль Андрея Болконского. В сентябре 1962 года уже начались съемки, а поиски князя Андрея ещё продолжались.
Вот что пишет о кандидатах на эту роль Сергей Бондарчук: «Я пробовал и старшего Соломина, и Эдуарда Марцевича. Хотел утвердить на эту роль Олега Стриженова, но он по причинам чисто личного характера отказался. Тогда остановил свой выбор на Иннокентии Смоктуновском, который в это же самое время получил приглашение от Григория Михайловичи Козинцева на роль Гамлета... Я предложил Смоктуновскому самому решить, кого он хочет играть — Гамлета или Андрея. Он выбрал роль Андрея. Я понимал, что стоило мне сказать «да», и Смоктуновский снимался бы в нашем фильме. Козинцев же должен был бы отложить свою работу или искать замену. Но у меня всегда было и остается огромное уважение к Козинцеву как к художнику и человеку. И это все решило... В конце концов остановились на кандидатуре Вячеслава Тихонова».

Из воспоминаний Вячеслава Тихонова:
«Я узнал, что Бондарчук приступает к экранизации «Войны и мира», и поразился размаху его энергии, поразился его творческой смелости, ведь это безумно сложная и невероятно ответственная работа — экранизировать роман, любимый многими поколениями. Мое поколение и я лично — не исключение. «Войну и мир» я читал не один раз, и больше всех героев романа мне нравился Андрей Болконский. Однажды мы с Сергеем случайно встретились на «Мосфильме», как водится, спросили друг у друга: как жизнь, как дела? Но потом я все-таки не удержался:

— Сергей, а каким ты видишь Андрея Болконского?
Придумал вот такую туманную фразу, чтобы не навязывать свою кандидатуру, не просить эту роль, не ставить его и себя в неловкое положение. Но Сергей человек очень глубокий, настоящий психолог, понимает с полуслова, и даже чувствует подтекст, вложенный в эти слова... Он сказал мне мягко:
— Ну что ты... Андрей Болконский — совсем другой.
Пожали мы друг другу руки, и каждый пошел в свою сторону. Я понял, что моя мечта сыграть Болконского так и останется мечтой. В это время режиссер Самсон Самсонов пригласил меня на роль матроса Алексея в фильме «Оптимистическая трагедия», и я уехал на съемки. Но теплилась маленькая надежда, что, может, и мне удастся поучаствовать в этой картине; пусть не Андрея, может, другую, хоть роль поменьше сыграю, потому что очень и очень любил роман Льва Николаевича Толстого. И вот на Черное море до меня долетает весть, что на роль Андрея Болконского приглашен Иннокентий Смоктуновский. А Иннокентий просил у Бондарчука роль Пьера. Какой между Бондарчуком и Смоктуновским произошел разговор, не знаю, но закончилось тем, что Иннокентий уехал в Ленинград играть Гамлета. А роль Болконского осталась вакантной.
...И тогда в группу «Оптимистической трагедии» пришла на мое имя телеграмма, в которой мне предлагалось приехать в Москву и принять участие в пробах на роль Андрея Болконского. Пьера на моей пробе Бондарчук сыграл сам. Стояли мы с ним в гриме и костюмах друг против друга, и я, играя свои монологи, глядя ему в глаза, думал еще и о том, что князь Андрей очень любит Пьера Безухова, и, хоть он старше, но к мнению этого замечательного молодого человека прислушивается, ценит его.
После кинопроб я уехал в Одессу, куда переместилась группа «Оптимистической трагедии». Исполнителей центральных ролей в «Войне и мире» утверждали в Министерстве культуры, ждать вердикта высокого чиновничества я не мог — Алексея надо было доиграть. Вскоре в Одессу пришла телеграмма: «Поздравляем утверждением».