Ушла Марина Березина
0
222
Маринка умерла. Это случилось в ночь на 7-е число. В два часа ночи Лене позвонили и сообщили об этом. А я до сих пор не могу в это поверить, не могу это понять и принять. Это жестоко и несправедливо. Сейчас была не её очередь. Родители не должны переживать своих детей. Нет ничего страшнее этого. А Маринка мне была как дочь. После того, как не стало Феликса, я чувствовала себя ответственной за неё. И вот не смогла её спасти. Мне нужно было настоять на том, чтобы она вакцинировалась, но Марину невозможно было заставить сделать то, чего она делать не хочет. Она была очень упрямая, в отличие от Лены. Лена была послушным ребёнком, а Маринка нет. У неё было непростое детство. Когда родители разводятся, то дети, конечно же, страдают. Мать Марины, Зоя, первая жена Феликса, когда они развелись, уехала, Марину оставила отцу. Мы очень радовались. Феликса после окончания института направили на работу в Казахстан, сначала в Усть-Каменогорск, а потом в Лениногорск. И Феликс с Мариной очень хорошо жили в Лениногорске, у них там была хорошая квартира. Там он написал диссертацию, защищать её приехал в Москву, когда защитил, ему сразу же предложили остаться работать в Первом мединституте. Он принял это предложение, но жить ему с Маринкой было негде. У нас с Игорем также не было жилья, в котором мы могли бы жить с Леной. Я рассказывала, что квартира в Зарядье была сырой и тёмной, Лена от этого серьёзно заболела, и врач сказала, что если мы не увезём ребёнка из этой квартиры, она у нас погибнет. Одно время обе девочки, Марина и Лена, жили у бабушки в Новогиреево, а Феликс и мы с Игорем снимали комнаты в том же дворе, в другом корпусе. То есть практически мы все жили у мамы, в коммунальной квартире. Марина с Игорем очень хорошо сошлись. Хотя, как я уже сказала, Марина не была покладистым человеком. Как-то ей по физике задали сконструировать какой-то приборчик. Игорю показалось, что для школьника это слишком сложное задание, и он сделал приборчик для Марины. Объяснил ей, как там всё работает, чтобы она могла это объяснить учителю. Но Марина сказала, что она приборчик сделает сама. Был поздний вечер, пора было спать ложиться. И Марина вроде бы легла, но потом встала, пошла в туалет и в туалете сконструировала свой приборчик. Время от времени приезжала Зоя и забирала Марину. Не отдать её можно было только по суду. Конечно же, мы суда не затевали. Как-то она увезла Маринку, ночью я плакала, что забрали ребёнка, а Игорь сказал мне, что её взяла родная мать, и почему я думаю, что Маринке с матерью будет плохо. Но я слишком хорошо знала Зою. Она не то чтобы за кем-нибудь другим, она за собой ухаживать не могла. Куда бы она ни приходила, она садилась и говорила: «Дайте мне то, и ещё вот это и это, а это заберите», и её слушались. Как-то она ехала из Казахстана в свой родной Мичуринск, и в Москве у неё была пересадка. Она заехала к нам в Зарядье, где мы тогда жили со свекровью, был жаркий летний день. Зоя пришла, не снимая платья, сунула руки за пазуху и сумела расстегнуть и вытащить из-за пазухи лифчик, в котором двое суток ехала в жарком вагоне. Этот грязный и потный лифчик она сунула прямо в нос моей свекрови, Александре Ивановне, и повелительно сказала: «Пришейте пуговицу». Я обмерла. Я подумала: «Вот сейчас тебе объяснят, как гости должны себя вести». Но моя свекровь, неожиданно для меня, схватила этот лифчик и сказала: «Сейчас пришью, сейчас пришью», как будто она всю жизнь об этом мечтала. Нашла у себя подходящую пуговицу и пришила.
Зоя увезла Маринку, но скоро привезла обратно. И так было ещё два раза. А когда Марина стала учиться в старших классах, то было очевидно, что московская школа лучше, чем школа в Килие (кажется, так назывался городок недалеко от Одессы, где жила Зоя). Потом Феликс купил кооперативную квартиру, а Зарядье снесли, и нам с Игорем дали квартиру у Речного вокзала, и на этом наша совместная жизнь в коммуналке кончилась. А расставаться было очень жалко. На выходные Маринка и Маша, дочь второй жены Феликса от первого брака, приезжали к нам на Речной вокзал, и мы весело проводили выходные на пляже. Феликс мне говорил, что мне непременно нужно работать с детьми, что когда Маринка и Маша после выходных возвращаются домой, то они ещё дня три живут впечатлениями выходных дней, только об этом и говорят.
Я несу невесть что, без складу и ладу. Я должна была бы написать некролог и в нём написать, какая хорошая была Марина, описать все её достоинства. Но я что-то двух слов связать не могу.
Я уверена, что Там Марину хорошо встретили. Я говорила, что она была таким смиренным и скромным человеком, о каких говорят, что их можно живыми брать на небо. Ей теперь хорошо, у неё нет никаких проблем. Когда мы скорбим об ушедших, это мы не их, это мы себя жалеем. Мы лишились того, кого любили, кто очень нужен, с кем невозможно расстаться. Знаменитый поэт написал:
«Не опечалить никого,
Что Люси больше нет,
Но Люси нет, и оттого
Так изменился свет».
Вот свет изменился. Мир, в котором была Маринка, очень отличается от того, в котором Маринки нет. Впрочем, я пока живу в мире, где есть Маринка. Она всё это время со мной. Последние несколько лет мы с ней по телефону общались ежедневно по 4-6 часов в день. Посты, которые вы читаете, я диктовала Марине. Я ни с кем не смогу писать так, как я писала с ней. При марининой кротости я могла её заставлять переписывать по нескольку раз и вносить бесконечные правки и вставки. Я видела, что писать ей интересно. Она всё понимала, иногда давала дельные советы, к её редакторским замечаниям я относилась внимательно. Маринин муж говорил, что когда Марина со мной работает, она преображается. Он был доволен, что у неё есть такое занятие. Всё, что мне нужно было найти и прочесть в интернете, находила и читала Маринка, и ей было не лень, ей со мной было очень интересно. Не представляю себе, как я смогу жить без моей драгоценной племянницы. Она ещё и связывала меня с моим прошлым, Феликсом. Было время, когда Феликс был главным человеком в моей жизни, а я была главным человеком в его жизни. И Марина как-то связывала меня с этим счастливым временем. Зоя не знает, что Марина умерла. После развода с Феликсом Зоя второй раз вышла замуж, и опять за еврея, а сама она чистокровная русская. Со вторым мужем она уехала в Израиль. Он был намного старше её, и уже несколько лет, как он умер. А Зоя живёт в пансионате для престарелых. Я думаю, что в Израиле эти учреждения лучше, чем у нас, и что жить там вполне комфортно. Марина ездила к ней в Израиль каждый год, пока у неё были деньги Феликса. Уже года два, как они кончились, и Марина общалась с матерью только по телефону. Мы не знаем, как сообщить Зое о смерти дочери, и надо ли сообщать. Лена решила связаться с врачами в пансионате, где живёт Зоя, и поступить так, как они скажут.
Я приняла лошадиную дозу психотропного препарата и благодаря этому как-то выживаю и написала этот текст. Под действием препарата я чувствую себя ненормально спокойной, поэтому и текст получился, я думаю, невыразительным. Завтра похороны и поминки. Ни на том, ни на другом я присутствовать не буду.