Режиссер фильма «Remember Odessa — не забудем, не простим» рассказал об истории его создания
ФАН публикует интервью с режиссером фильма «Remember Odessa — не забудем, не простим» Вильгельмом Домке-Шульцем.
Глубоко символично, что документальный фильм о жуткой трагедии в Одессе 2 мая 2014 года снял именно Вильгельм Домке-Шульц — режиссер из Германии, страны, которая стала эпицентром нацизма в первой половине прошлого века, развязала тотальную войну и до сих пожинает плоды этого.
Как уже сообщало Федеральное агентство новостей, премьера фильма «Remember Odessa — не забудем, не простим» состоялась накануне в московском Доме журналистов. После показа автор этой картины — свидетельства преступления против человечества — ответил на ряд вопросов о том, что подвигло его снять эти страшные кадры и какие выводы должны сделать все мы из событий пятилетней давности в Одессе.
— Чем вас заинтересовали события в Одессе 2 мая 2014 года? Почему вы решили снять этот фильм?
— Причин, которые побудили меня сделать фильм об одесских событиях, несколько. Во-первых, я чувствую глубокую связь с этим городом, потому что работал на Одесском телевидении. У меня здесь [в Одессе] есть друзья, знакомые, много личных связей. Поэтому когда произошли эти события, я почувствовал свою человеческую сопричастность.
Кроме того, эта тема относится к числу тех, которые замалчиваются в западных СМИ. Конечно, для человека, который занимается созданием фильмов, режиссурой, это особый вызов социального характера. Я чувствовал связь с этой темой, с этими событиями. Это и стало моей главной мотивацией.
— Вы показали две стороны конфликта. Что хотели сказать этим?
— Я не журналист. Получил высшее образование как режиссер, сценарист в соответствующем учебном заведении, где меня научили делать фильмы с большим драматическим накалом.
Если при создании фильма речь идет о каких-то экзистенциальных вещах, таких как жизнь и смерть, борьба, то необходимую глубину фильму придают точки зрения обеих сторон, для того чтобы возникла драматическая перипетия. Именно поэтому я снимал две стороны и давал возможность высказаться обеим.
— Когда снимали, чувствовали ли вы себя в Одессе в безопасности?
— С эмоциональной точки зрения я полагался на свою интуицию. С одной стороны, я осознавал опасность, которая мне угрожает, с другой — чувствовал себя в относительной безопасности: по отношению ко мне не было прямой агрессии, в том числе со стороны националистических сил.
Единственная критическая ситуация возникла с представителями власти. Они не сказали, кого конкретно представляли — была ли это полиция или СБУ. Во всяком случае это были официальные лица, которые потребовали у меня документы. Они проверили мое удостоверение личности и стали задавать вопросы, почему я приехал в Одессу, с какой целью снимаю и т. д. Я удовлетворил их любопытство, совершенно нейтрально рассказав, что буду делать фильм.
На самом деле им нечего было ответить, и меня отпустили. После этого у меня были опасения, смогу ли я вывести снятый материал за пределы Украины, поэтому я передал копии всего отснятого надежному человеку. Но на следующий день при выезде не было никаких проблем.
— Расскажите о реакции ваших европейских коллег на этот фильм.
— Рассказывать особо нечего, потому что фильм был сделан незадолго до показа в Москве. Я не успел показать его на Западе. Поэтому надо подождать, и только потом я смогу рассказать вам о реакции.
— Но уже есть информация, что фильм запрещен к показу на Украине и в Европе. Это действительно так?
— На самом деле напрямую подвергается запрету не такое большое количество фильмов. Например, мне известно примерно о 40 фильмах из нацистского прошлого Германии, которые однозначно стоят в черном списке. А насчет нежелательных фильмов для, скажем так, трендовых настроений политкорректности сложилась такая практика, что их просто не берут к показу, не принимают под различными предлогами. Или же говорят прямо, что эта тема не может быть показана.
Об этом сообщают по знакомству, как, например, сказал мне один знакомый редактор на телевидении, к которому я непосредственно обратился после событий в 2014 году.
Спустя несколько месяцев я обратился к другому редактору, потом еще раз — недавно в этом году. И каждый раз был один и тот же ответ: «Нет». Объяснили под разными предлогами, что такой фильм показать невозможно.
— Вы общались с радикалами и одесситами — родственниками жертв и самими жертвами. Вы были в Доме профсоюзов, почувствовали чудовищную атмосферу. На ваш взгляд, в чем причина этой трагедии? Кто виноват в ней?
— С моей точки зрения, проблема в том, что радикальные националисты свою идеологию поставили выше всех других существующих. Такие истории случаются в человеческом обществе постоянно. Не впервые происходят массовые убийства. Как правило, целью таких жестоких бесчеловечных событий является установление какой-то системы, которая по сути тоже является жестокой и бесчеловечной. Видимо, на Украине это стало одной из причин.
Материалы фильма, конечно, дают богатые возможности для того, чтобы истолковывать их в философском универсальном смысле. Но, подводя итог, могу сказать, что любая насильственная идеологизация является критической для общества.
«Был воспринят фашистами как свой»
В эксклюзивном комментарии ФАН президент Фонда защиты национальных ценностей Александр Малькевич рассказал, что познакомился с автором фильма в прошлом году.
«Я был у него в Германии в гостях, и он рассказал, что у него на полке пылится материал, снятый им в Одессе.
Он практически на 80% сделал фильм — и сразу получил отказ на всех немецких площадках, включая телекомпании. Ему сказали, что с таким фильмом ему в Германии делать нечего», — рассказал Малькевич.
И тогда Фонд защиты национальных ценностей взялся за продвижение этой документальной картины в рамках развития проекта народной дипломатии.
«Нам очень важно, что абсолютно неангажированный человек, известный немецкий документалист, автор более сорока картин, снимал в Одессе. У него получилась честная работа.
Это объективный взгляд на то, что там произошло», — поделился своей оценкой фильма «Remember Odessa — не забудем, не простим» президент Фонда защиты национальных ценностей.
Это тяжелый фильм, считает Александр Малькевич.
«Те девчонки, которые работают в Фонде, кто смотрел, рыдали в голос», — признался собеседник ФАН.
Кадры немецкого режиссера — предупреждение всем нам. Камера беспристрастно фиксирует лица, глаза, слезы родных и близких тех, кто погиб в Доме профсоюзов. А на следующих кадрах — упитанные довольные молодчики орут «Слава нации!» и «Москалей на ножи!». Перед камерой немецкого режиссера они ведут себя раскованно.
«Секрет в том, что он [режиссер немецкого происхождения] был воспринят фашистами как свой, потому что из Германии. И они поделились с ним всем сокровенным, отдавали кадры со смартфонов, пускали на свои митинги и шествия.
Они [радикальные националисты] считали, что он [режиссер] снимает для них яркое пропагандистское кино. А все получилось с точностью до наоборот. Когда он все это увидел, то обалдел. И сложилось то, что сложилось», — рассказал Александр Малькевич.
«Пепел Клааса стучит в мое сердце»
Фильм Вильгельма Домке-Шульца должен дойти не только до российского, но и до украинского и европейского зрителя, сообщил собеседник ФАН и добавил, что в фильме на видеоряд будут наложены английские и немецкие титры.
«Мы будем добиваться прокатного удостоверения как в России, так и на Западе. Будем стараться показывать фильм на любых площадках для того, чтобы мир увидел и ужаснулся. Еще раз подчеркну — это не russian production. Мы помогаем показать миру фильм от местного немецкого режиссера», — резюмировал Малькевич.
И последнее. После показа фильма в Доме журналиста было сказано много слов о самой работе, о том, что происходит на Украине и что ждет эту многострадальную землю и ее жителей.
«Политикам со злой волей удалось довести людей до исступления и до крайнего стремления уничтожить друг друга. Увиденное означает для меня одну очень простую вещь: всем нужно понять — на востоке, на западе, в Вашингтоне, в Москве, — что с бандеровщиной нельзя вести никакого диалога, нельзя достигать никакого компромисса.
Никакие нефть или газ, никакие экономическая выгода, соображения спокойствия или политические карьеры не стоят компромисса со злом. Нельзя договариваться со злом, вот и все», — выразил точку зрения подавляющего большинства присутствовавших в зале отец Всеволод (Чаплин).