Май 2014 Июнь 2014
Июль 2014
Август 2014 Сентябрь 2014 Октябрь 2014 Ноябрь 2014 Декабрь 2014 Январь 2015 Февраль 2015 Март 2015 Апрель 2015 Май 2015 Июнь 2015
Июль 2015
Август 2015
Сентябрь 2015
Октябрь 2015 Ноябрь 2015
Декабрь 2015
Январь 2016
Февраль 2016
Март 2016
Апрель 2016
Май 2016
Июнь 2016
Июль 2016
Август 2016
Сентябрь 2016
Октябрь 2016
Ноябрь 2016
Декабрь 2016 Январь 2017 Февраль 2017 Март 2017 Апрель 2017 Май 2017
Июнь 2017
Июль 2017
Август 2017
Сентябрь 2017
Октябрь 2017
Ноябрь 2017
Декабрь 2017
Январь 2018
Февраль 2018
Март 2018
Апрель 2018
Май 2018
Июнь 2018
Июль 2018
Август 2018
Сентябрь 2018
Октябрь 2018
Ноябрь 2018
Декабрь 2018
Январь 2019
Февраль 2019
Март 2019 Апрель 2019 Май 2019 Июнь 2019 Июль 2019 Август 2019 Сентябрь 2019 Октябрь 2019 Ноябрь 2019 Декабрь 2019 Январь 2020 Февраль 2020 Март 2020 Апрель 2020 Май 2020 Июнь 2020 Июль 2020 Август 2020 Сентябрь 2020 Октябрь 2020 Ноябрь 2020 Декабрь 2020 Январь 2021 Февраль 2021 Март 2021 Апрель 2021 Май 2021 Июнь 2021 Июль 2021 Август 2021 Сентябрь 2021 Октябрь 2021 Ноябрь 2021 Декабрь 2021 Январь 2022 Февраль 2022 Март 2022 Апрель 2022 Май 2022 Июнь 2022 Июль 2022 Август 2022 Сентябрь 2022 Октябрь 2022 Ноябрь 2022 Декабрь 2022 Январь 2023 Февраль 2023 Март 2023 Апрель 2023 Май 2023 Июнь 2023 Июль 2023
Август 2023
Сентябрь 2023
Октябрь 2023
Ноябрь 2023
Декабрь 2023
Январь 2024
Февраль 2024
Март 2024
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31

Поиск города

Ничего не найдено

По рекам памяти: «Немка — значит фашистка». Истории людей, сосланных на Вишеру во время сталинских репрессий

0 947
По рекам памяти: «Немка — значит фашистка». Истории людей, сосланных на Вишеру во время сталинских репрессий

Пробки на дорогах Подмосковья составили 4 балла утром 28 марта

В театре Моссовета поставят спектакль по роману Олега Роя

«Единая Россия»: Через медицинскую миссию партии в новых регионах прошли 2 тыс. волонтеров

Тюркский тандем: как Турция и Азербайджан совместно обманывают Россию - Михаил Александров

Этим летом группа волонтёров — в их числе была и я — установила памятные знаки в местах, где раньше располагались спецпосёлки. В тех из них, где ещё остались люди, мы разыскали семьи репрессированных и поговорили с ними. Этот цикл — сборник их простых и сухих рассказов о чудовищном социальном эксперименте, устроенном большевиками.

Наша экспедиция началась в Красновишерской библиотеке, где мне довелось побеседовать с Тамарой Михеевной Бузиной: историю её семьи, сосланной на Вишеру из Курганской области, я описала в первой части цикла. Дальше нам нужно было добраться до кордона 72-й километр, откуда туристы-водники начинают сплав по Вишере. Название кордона сохранилось ещё с тех пор, когда в этих местах валили лес ссыльные и заключённые, а в ближайших поселках Вёлс и Вая размещались зоны строго и общего режимов. Сюда из Красновишерска проложили дорогу, по которой ездят до сих пор.

Вахтовка, нанятая в городе, везла нас до места шесть часов — а это всего 170 километров. Всё это время нас нещадно трясло и подкидывало на сиденьях. Я пересела к окну на случай, если меня начнёт тошнить, ну и чтобы дышать — внутри машины было пыльно и сильно пахло бензином. Пока ехали, смотрела на лес: мох на деревьях здесь висит гроздьями — я такого нигде не видела.

На фото я прикручиваю одну из памятных табличек на здании библиотеки в посёлке Мутиха, куда мы заехали по пути на кордон. Всего мы установили девять таких знаков. В Мутихе ещё осталось несколько дворов, но здесь (как и в других поселениях) нет связи с внешним миром, кроме таксофона во дворе библиотеки — к нему протоптана тропа по нескошенной траве.

За шесть дней команда экспедиции спустилась вниз по Вишере 150 километров на двух катамаранах. До этого я всего лишь раз была на сплаве по Усьве, и этот оказался совсем не похож на первый. Вишера — величественная река, окружённая могучим лесом. Широкая, но совсем не глубокая. Наш катамаран часто садился на мель, приходилось слезать с него и тащить на себе — ноги ломило от ледяной воды. Зато здесь водится хариус — очень вкусная рыба, которая обитает только в чистых, прозрачных реках. За время путешествия нам удалось полакомиться ей дважды.

После разговоров с семьями репрессированных я уже не могла любоваться первозданной красотой Вишеры: берега её изрыты землянками. Вот здесь худых, простуженных, измотанных дорогой людей выкинули на берег — строить «новую жизнь». Кто-то умер сразу, не выдержав этапа, кто-то уже здесь, надорвавшись на работе или от болезни. Единицы пытались бежать, но бежать было некуда, а местным давали награду за каждого пойманного беглеца: говорят, что в доказательство достаточно было принести его ухо.

Сейчас о том, что тут когда-то жили люди, можно догадаться по полянам на берегах, да по характерных прямоугольным зарослями иван-чая на них — кипрей почему-то любит расти на месте, где раньше стояли дома. Елизавета Гочегова-Клипинштейн родилась в одном из таких посёлков в год, когда умер Сталин. Спецпоселение называлось «Приисковая», располагалось на левом берегу Вишеры, а на правом было кладбище.

Рабство в Германии

— Моя мама, Клипенштейн Мария Дмитриевна, родилась на Украине в Запорожской области, в селе Георгиевка. Была выслана на Вишеру по национальному признаку как немка. Бабушка и дедушка — Елена и Дмитрий — оба обрусевшие немцы, их предки были завезены в Россию Петром I.

На Украине дедушка был директором школы, преподавал математику, в 1939 году его арестовали. Мы долгое время не знали, где он, что с ним, какие-то слухи были, что его в Сибирь или в Магадан отправили на работы. Бабушку, мою маму и её сестру выселили из директорского дома, они сняли комнату и стали жить дальше. Мама рассказывала, что тяжело было даже родственникам, они боялись общаться с семьёй врага народа.

В 1941 году маме исполнилось 18 лет, началась война. Когда немцы пришли, жители их села бежали. Бабушка часто рассказывала, что было очень страшно. Они ничего не взяли с собой: ни колбасы, ни кренделей, ни сала. Всё бросили — такой был страх. Немцы их настигли и угнали в Германию. Они с мамой отдельно ехали в Германию: то ли в разных эшелонах, то ли в разных вагонах. Там тоже были по отдельности, не знали, кто в какой семье находится, народу же много было.

В Германии их разобрали местное население для работы по дому. Мама попала в одну семью, к молодой хозяйке, а бабушка — в другую. К маме хозяйка хорошо относилась, они даже переписывались, когда мама здесь жила. Бабушка же попала к жестокой хозяйке: та с ней плохо обращалась, не давала отдыха, била.

В рабстве они пробыли около года, а когда наши пришли в Германию, их эшелонами сразу напрямую отправили на Урал. Бабушка часто говорила, что они могли потеряться, может быть, не навсегда, но надолго. На обратном пути где-то пересеклись, встретились, нашли друг друга.

Мамина сестра Екатерина с мужем и ребёнком маленьким тоже были вывезены в Германию, но оказались на территории ФРГ. После войны они на теплоходе уплыли в Парагвай, к родственникам мужа, а потом в Канаду. В Россию больше никогда не вернулись.

Другие люди, угнанные в Германию, кто не немцы по национальности, получали компенсацию от Германии, мы тоже делали запрос, и нам пришёл ответ: неизвестно, может, она добровольна уехала. Как будто можно было отказаться. И компенсацию не дали.

Эшелоном на Урал

Сначала бабушку и маму доставили в посёлок Чёрный Красновишерского района — там уже сейчас всё заросло. Мама рассказывала, что было очень тяжело, три картофелины на день сварят, приедешь с работы — и те украдут. Люди голодные были, поэтому. А потом их на барже для скота повезли на Вёлс — посёлок находится у самого заповедника. Там она и познакомилась с папой. Он тоже с Украины, родился в Мариуполе. Когда ему было 15 лет, его отправили в трудармию — подростки работали на заводе в Ульяновской области. А оттуда — сюда на Вёлс, тоже по национальному признаку. На Вёлсе родители работали на лесоповале, мама мучалась потом всю жизнь: ноги больные были, простуженные. Тогда, как сейчас, дорог не было, работали в сугробах и по пояс в холодной воде.

Через три года родители поженились, их перевели на Приисковую, там родилась я и ещё две сестры. Приисковая — небольшой посёлок, в котором жили, в основном, высланные. Но и местные жители были: ханты и манси, вогулы в верховьях на оленях ездили. Понятно, что не пустое место было.

Коренное население к ним относилось настороженно: что тут немцев, фашистов навезли. Раз такая политика была, тем более Сталина почитали, не все ведь понимали, я думаю — большинство думало, что это правильно, что так с немцами поступают. В злости могли сказать: фашистская ты морда. То есть если немка, значит, фашистка. Уже потом, со временем, стали лучше относиться.

Папа работал на тракторе в глухом лесу, мама — поваром в столовой. Я там прожила до трёх лет, у меня есть фотография, где я стою у нашего дома: такая избушка на несколько хозяев, окошки низкие, небольшие.

После реабилитации в 1956 году, когда разрешили, мы сразу уехали в Казахстан. Там климат для нас был очень жаркий. После Урала стали болеть и вернулись обратно, только уже на Горевую — тоже бывшее спецпосление, первые жители все раскулаченные. Они рассказывали, что их высадили просто на высокий берег. Они рыли землянки и в них жили. Когда мы приехали, там уже избы стояли бревенчатые на два хозяина, и уже не мало. Нам выделили половину избы: одна комната и печка. Потом нас «улучшили»: дали новую квартиру в четырёхквартирном доме, а потом отдельный дом. Если люди уезжали, дом другому передавали.

На Горевой была только начальная школа, с пятого класса мы учились в посёлке Вёлс — там была основная школа. Говорили, построена, якобы, ещё французами. Хорошая такая, громадная школа была. Жили мы в интернате, а с субботы на воскресенье ездили домой.

Со временем Горевая очень разрослась: туда приезжали со всего союза на заработки. А я уехала учиться в институт в Пермь и туда уже не вернулась. Добираться было проблемно, тогда ещё самолеты летали из Красновишерска. А сестра старшая с родителями жила, работала воспитателем в детском саду, поэтому она больше меня знает. Мы сейчас сожалеем, что мало распрашивали их, упустили время. В 1979 году Горевую стали закрывать, а жителей переселять на Вёлс и на Ваю. Мама со старшей сестрой и бабушкой уехали в Красновишерск (папа к тому времени уже умер от болезни). После учёбы я вернулась в Красновишерск, вашла замуж за местного, работала директором школы, как и мой дед.

В нашей семье ненавистных разговоров по поводу репрессий не было. Они уже в своё время пережили всё, что могли, поэтому просто жили. С одной стороны, народ верил, что Сталин выиграл войну, что его роль велика. Воевали простые солдаты — он сумел внушить, что это его заслуга. Мне кажется, в то время люди были в запутанном сознании, они не осознавали до конца, что с ними сделали. А кто-то просто боялся говорить вслух, ведь каждое слово могло стоить жизни. Поэтому люди жили в страхе.

***

Один молодой учитель из дедушкиной школы уже после войны разыскал бабушку и написал, что на деда был написан донос, якобы, он связан с Америкой, пишет им письма, чтобы оказали помощь. Это, конечно, не правда. Не бесплатно доносили, что-то за это получали люди, кто без совести и чести. Он называл даже фамилию того, кто написал эту кляузу на дедушку. Раньше ведь не разбирались. Сам он был выслан в Сибирь, писал, что мало кто вернулся оттуда. Учитель остался в живых и после освобождения ездил на Украину, был у дома, где жил дедушка, и отправил нам фотографию.

В 80-е мы сделали запрос в архив КГБ в Москву и узнали, что дед был расстрелян в трёхдневный срок в Херсоне (город на юге Украины, — Прим. ред.). Без оснований, без доказательств — наговорили на человека, в трёхдневный срок расстреляли и всё. За что? Ему было всего 39 лет. Такое ощущение, что специально уничтожали грамотное население.

Мне обидно за свою семью, а особенно за бабушку: она пережила революцию, гражданскую и отечественную войну, потеряла мужа и дом, была угнана в рабство, а потом — на Урал. Когда мы её спрашивали, поехала бы она обратно на Украину или в Германию, она отвечала, что на за что туда не вернётся. Приятных воспоминаний, видимо, не усталость у неё. Я считаю, что всё-таки Сталин очень много погубил людей, его больное воображение исковеркало миллионы жизней. Может, и есть его заслуга в победе, но то, что он сделал с людьми, непростительно.

  • Карта террора и ГУЛАГа в Прикамье, на которой указаны расположения и краткие сведения о бывших спецпоселениях и лагерных учреждениях ГУЛАГа в 1930-1950-е годы на территории Пермского края (бывшей Молотовской области). Всего в Прикамье было более тысячи спецпосёлков.

***

Читайте также:

По рекам памяти: «Пострадал за два пая». Истории людей, сосланных на Вишеру во время сталинских репрессий.

Трудная память. Кто такие спецпереселенцы и почему властям так не нравится эта тема.

Галяшор: дорога к вечности.

Лицом к репрессиям. Кочующие истории личных трагедий.


Читайте также

Загрузка...

Загрузка...
Новости последнего часа со всей страны в непрерывном режиме 24/7 — здесь и сейчас с возможностью самостоятельной быстрой публикации интересных "живых" материалов из Вашего города и региона. Все новости, как они есть — честно, оперативно, без купюр.



News-Life — паблик новостей в календарном формате на основе технологичной новостной информационно-поисковой системы с элементами искусственного интеллекта, тематического отбора и возможностью мгновенной публикации авторского контента в режиме Free Public. News-Life — ваши новости сегодня и сейчас. Опубликовать свою новость в любом городе и регионе можно мгновенно — здесь.
© News-Life — оперативные новости с мест событий по всей Украине (ежеминутное обновление, авторский контент, мгновенная публикация) с архивом и поиском по городам и регионам при помощи современных инженерных решений и алгоритмов от NL, с использованием технологических элементов самообучающегося "искусственного интеллекта" при информационной ресурсной поддержке международной веб-группы 123ru.net в партнёрстве с сайтом SportsWeek.org и проектом News24.


Владимир Зеленский в Украине


Светские новости



Сегодня в Украине


Другие новости дня



Все города России от А до Я