«Пристрелят как собаку». Как два советских лейтенанта на Запад улетели
9 октября 1948 года на аэродроме Кэмп-Маккоули американской авиабазы Фоглер в Австрии приземлился советский бомбардировщик Ту-2. Американские военные с недоумением наблюдали за тем, как из кабины выбираются незваные гости в советской форме.
«Where is Lintz?»
«I is Russian pilot! Where is Lintz?» — прокричал один из пилотов, обращаясь к американцам. О странных визитерах, ищущих город Линц, известили как командование войск США, так и советских представителей. Вчерашние союзники уже вступили в фазу противостояния, однако Австрия оставалась единой страной под совместной оккупацией сил антигитлеровской коалиции, что заставляло все текущие вопросы решать совместно.
Первоначально американцы подумали, что экипаж Ту-2 совершил вынужденную посадку из-за технических проблем. Но, когда на аэродром прибыли представители Верховного комиссара в Австрии от СССР генерала армии Владимира Курасова, пилоты объявили, что не собираются возвращаться на Родину. Бортстрелок, которого летчики не посвящали в свои замыслы, имел другое мнение и вскоре уехал домой. А для Петра Пирогова и Анатолия Борзова начиналась совсем другая жизнь.
В большинстве англоязычных источников фамилия одного из пилотов-перебежчиков искажена: его упорно называли Барсовым, а не Борзовым.
«На деле доказал преданность Социалистической Родине»
Анатолию Борзову на момент побега был 31 год. Уроженец Татарской АССР был призван в армию в 1938 году и зачислен в ВВС. В начале войны Борзов находился в резерве, а с 1943 года — в действующей армии. Из представления к ордену Красной Звезды: «За период боевых действий в полку с марта по 30 мая 1944 года успешно выполнил 10 боевых вылетов ночью на дальнюю разведку группировок войск противника, подхода его резервов и аэродромной сети. Ночную разведку с одновременным фотографированием и бомбометанием... Его экипажем сброшено 1800 кгр. фугасных бомб и 38000 листовок над территорией, временно оккупированной противником... Тов. Борзов на деле боевой работы доказал преданность делу партии Ленина-Сталина и Социалистической Родине».
Войну Борзов закончил лётчиком в составе 47-го гв. дальнего разведывательного авиаполка Главного командования Красной армии в звании гвардии лейтенанта. Он продолжил службу в ВВС и в 1948 году был командиром звена бомбардировщиков Ту-2 в полку, базировавшемся на аэродроме Коломыя в Станиславской
«Диссидент» из ВВС
Петр Пирогов был младше своего товарища и по возрасту, и по должности, но во всей этой истории именно он играл первую скрипку. В армию его призвали в 1939 году, и первые годы в ВВС он служил на Дальнем Востоке в составе 59-го авиационного полка 34-й бомбардировочной авиационной дивизии, выполняя обязанности летчика-наблюдателя. В конце Великой Отечественной войны его перевели в 98-й отдельный гвардейский авиаполк, и за время боев в Германии и Чехословакии Пирогов успел разведывательными вылетами заслужить ордена Красной Звезды и Отечественной войны II степени.
С Борзовым Пирогов познакомился в 1947 году, когда их полк базировался в Германии. Впоследствии в США Пирогов написал книгу «Почему я сбежал: История Петра Пирогова», где, в частности, говорилось и о причинах побега. К сожалению, книга эта представляет собой набор пропагандистских клише и штампов: Пирогов утверждает, что разочаровался в системе, говорит о постоянных репрессиях, о том, что всех вернувшихся из плена летчиков отправляют в ГУЛАГ, и т. д
Правда, летчик упоминает, что вместе с однополчанами участвовал в авиапараде над Красной площадью, к которому, мягко говоря, допускали далеко не всех, и признается, что материальное положение у него было лучше, чем у большинства сослуживцев.
Опасный маршрут
Так в чем же были реальные причины побега? Уже после того, как все произошло, при изучении личного дела Пирогова выяснилось, что на него были материалы, которые говорили о «моральном разложении» офицера. Он явно стремился к красивой жизни и материальному достатку, и перевод части из Германии в СССР, произошедший летом 1947 года, для него стал ударом. В Германии, где еще не установились жесткие границы между Западом и Востоком, Пирогов с легкостью доставал американские сигареты, выпивку, различный ширпотреб. На послевоенной Украине всего этого офицеру остро недоставало.
Борзов был иным. Немногословный, но с обостренным чувством справедливости офицер периодически конфликтовал с начальством, из-за чего его карьера не развивалась. При этом командира звена любили подчиненные, он пользовался их уважением. Какие именно струны в душе сослуживца затронул Пирогов, неизвестно, но тот в конце концов согласился на побег.
Хотя Пирогов сам разработал маршрут полета, выбрав в качестве цели австрийский Линц, именно опыт Борзова помог им реализовать план. Он добился того, что в баки заправили больше, чем положено при обычном учебном полете. Спорить с ним не стали, и в итоге это дополнительное топливо позволило дотянуть до американского аэродрома.
Первым, что увидел Пирогов после посадки, была пятиконечная звезда на одном из зданий. Он ударился в панику, решив, что они приземлились на советском аэродроме. Но белая звезда в данном случае принадлежала ВВС США.
Свидание с Америкой
После того как Пирогов и Борзов, ставший «Барсовым», отказались возвращаться в Советский Союз, их переправили в Соединенные Штаты. Беглецы рассказывали об ужасах советской системы, а их знакомили с благами западного мира.
Один из журналистов написал, что русские летчики, приняв большую ванну за бассейн, полезли купаться в ней в трусах. Журнал Life опубликовал материал о Пирогове и «Барсове» с множеством фотографий: вот они едят мороженое, вот они слушают уличный негритянский оркестр, вот они играют в автоматы, вот удивляются машинке для чистки обуви...
Американские репортеры обратили внимание на то, что во время общения с прессой активничал Пирогов, а вот «Барсов» явно чувствовал себя не в своей тарелке. Первый активно учил язык, нашел агента для написания книги и всячески стремился встроиться в американское общество. Его напарник тоже пытался привыкнуть к новой жизни, но чем дальше, тем больше налегал на спиртные напитки.
Между ними наметился конфликт. Пирогов пытался образумить Борзова, но тот чем дальше, тем больше от него отдалялся. После того как летчики получили право на постоянное проживание в США, сотрудникам посольства СССР разрешили связаться с ними. Пирогов от любых контактов категорически отказался, а Борзов, наоборот, охотно согласился.
«Мне стыдно смотреть в глаза русских рабочих»
А спустя некоторое время он объявил Пирогову: советские дипломаты пообещали ему, что в случае возвращения на Родину к нему не будет применена смертная казнь. Товарищ по побегу, поняв, что Борзова не переубедить, объявил: «Пристрелят тебя как собаку».
Через некоторое время «Барсов» исчез. Как позже узнали советские дипломаты, работавшие в США, в один из дней летчика схватили на улице сотрудники Иммиграционной службы. Вскоре Москву известили о том, что Борзов доставлен обратно в Линц, где сам может определить свою судьбу.
Если американцы рассчитывали на то, что такая встряска заставит советского летчика передумать, то они ошиблись: он снова подтвердил, что хочет вернуться в Советский Союз. После этого его передали советским представителям.
Пока суд да дело пронырливый журналист Time сумел попасть в квартиру, которую в США снимал «Барсов», и нашел его дневники. Они многое объяснили: Анатолий Борзов жалел о своем поступке и страшно скучал по Родине, особенно по жене и сыну.
«Рабочий класс имеет свою коммунистическую партию и отчаянно борется за власть народа... Какая тут грязь, какая ложь, какая бюрократия. Какая жажда делать деньги, — писал Борзов в дневнике. — Я родился в рабочей семье и получил, как положено, социалистическое образование. Я не обижаюсь на мое правительство и мой народ. Наоборот, горжусь».
Летчик нелестно отзывался о Пирогове, называя его «пародией на человека».
«Сегодня видел во сне сына, — писал Борзов в дневниках, — он много плакал... Я не знаю, что сделать».
А еще одна запись выглядит как приговор самому себе: «Есть еще одно обстоятельство, толкнувшее меня на этот путь. Я не люблю свою жену, но я дико ревновал ее. Она наделала глупостей... Важная причина — то, что мне не везло по службе. Мелочи вроде споров с начальством и пьянства на дежурстве. Это мешало моему продвижению... Теперь мне придется погибнуть, если меня не исправят лагеря. Мне стыдно смотреть в глаза русских рабочих, потому что я сам себя разрушил».
Американский профессор и советский «расстрелянный»
Так как эти дневники остались в США, Борзов определенно вел их не для того, чтобы получить снисхождение в СССР. Это были настоящие страдания человека, сломавшего себе жизнь. Американцев дневники «Барсова» разочаровали: они писали, что голова этого человека оказалась забита советскими пропагандистскими клише.
Что до Пирогова, то он, как ни странно, на время попал под санкции в США. В СССР он был кандидатом в члены партии, и американские чиновники, согласно действовавшим законам, ограничили его в правах за принадлежность к коммунистам. Однако Пирогов проявил такое рвение в поливании помоями Родины, что ограничения с него вскоре сняли. Он работал в одной из антисоветских организаций, писал тексты для пропагандистских радиостанций, впоследствии получил степень профессора и преподавал в одном из университетов. Бывший летчик женился на русской эмигрантке, обзавелся детьми и умер в 1987 году в возрасте 66 лет.
Пирогов утверждал, что его предсказание сбылось и Борзова по возвращении в СССР расстреляли.
В 1957 году в Доме журналиста в Москве состоялась пресс-конференция, на которой выступил Анатолий Борзов. Он рассказал, что после возвращения из США пять лет провел в местах лишения свободы, потом воссоединился с семьей и теперь живет на Алтае, работает помощником механика в зернозакупочной конторе. Борзов еще раз повторил, что к побегу его склонил Пирогов, в США ему не понравилось и он решил добровольно вернуться на Родину.
Пирогов, которому эта пресс-конференция мешала делать карьеру в антисоветизме, поступил просто: заявил, что реальный Борзов давно расстрелян, а в Москве журналистам предъявили двойника. Правда, на дворе стояла хрущевская оттепель, уже прозвучал доклад о «культе личности», и зачем советскому руководству было бы публично врать, предъявляя фальшивого Борзова, не очень понятно.
Анатолий Борзов, в отличие от Петра Пирогова, в пропагандисты не рвался и хотел, чтобы его оставили в покое. Поэтому после пресс-конференции в Москве тему закрыли. Каждый остался при своем мнении.