Силен был Потемкин!
В 2019 году исполнилось 280 лет со дня рождения князя Григория Александровича Потемкина (1739 — 1791гг). Вот уж кого без натяжек можно назвать самым влиятельным человеком России своего времени и «крепким хозяйственником». «Решитель дум в войне и мире/Могущ — хотя и не в порфире...»,— это слова Гавриила Романовича Державина. Вот еще: «Одной рукой он в шахматы играет/Другой рукою он народы покоряет/Одной ногой разит он друга и врага/Другою топчет он вселенны берега».
Среди многочисленных исторических анекдотов о Светлейшем есть один малоизвестный и едва ли не самый занятный. Привожу его текст по книге С.Н. Шубинского «Исторические очерки и рассказы». СПб, 1908 г., Типография А.С. Суворина. 5-е издание, дополненное и исправленное.
Потемкинские проценты
В ЕКАТЕРИНИНСКОЕ время в Петербурге по Таврической улице, в небольшом деревянном домике ютилась мелочная лавка мещанина Яковкина. Так как покупателями его были преимущественно офицеры и солдаты расположенного здесь Конногвардейского полка, то Яковкин и держал в своей лавке товар наиболее нужный для военного человека: чай, сахар, кофе, сливки, молоко, хлеб, булки, мыло, ваксу, пудру, позументы, табак, огурцы, капусту, колбасу и т. п. Правда, он не дешево продавал свой товар гвардейцам, но зато они имели у него почти неограниченный кредит. В числе его покупателей был и Потемкин, тогда поручик конной гвардии. Он забирал у Яковкина разную мелочь и был постоянно ему должен, потому что получал от отца весьма ограниченное содержание.
Должники Яковкина были плохие плательщики, долги их росли и с годами достигли крупной суммы; а между тем и сам Яковкин должал, запутывался и наконец прекратил платежи. Как человек малограмотный, он не вел никаких торговых книг, не брал с своих должников расписок и, вследствие этого, при объявлении его несостоятельности, не мог представить никаких документов. Кредиторы заподозрили злостное банкротство, и по их настоянию суд приговорил его к отдаче в солдаты. Сын Яковкина, юноша 18 лет, помогавший отцу в торговле, опасаясь быть привлеченным вместе с ним к суду, скрылся к каким-то родственникам, жившим в Козлове, и поступил слугой в гостиницу.
Прошло несколько лет, и один из должников Яковкина, бывший поручик конной гвардии Потемкин, превратился в светлейшего князя Таврического и сделался первым сановником в государстве.
Как-то в Козлов приехал и остановился в гостинице, где служил молодой Яковкин, офицер, присланный для набора рекрут в действовавшую против турок армию. Скучая по вечерам, он развлекался разговорами с неглупым и расторопным слугой. В одну из бесед Яковкин рассказал офицеру о своей прежней жизни и причинах, повлекших за собой несчастие его отца.
— Тогда в конной гвардии служил обер-офицером светлейший князь Потемкин. Может, и он забирал у вас товар и остался должен?—спросил офицер.
— Как же, забирал у нас постоянно, и за ним пропало более 400 рублей,—отвечал Яковкин.
— Ах ты, телячья голова! —вскричал офицер. —Что же ты не напоминаешь ему о долге? Ведь он отдаст тебе с такими процентами, что ты сам будешь в состоянии открыть гостиницу.
— Вам легко так говорить. Светлейший, чай, совсем забыл про такой долг. Да и как доберешься до такого вельможи? К нему не только не допустят, а, пожалуй, еще схватят и ушлют в Сибирь.
— Пустяки, братец, болтаешь. Для низших светлейший всегда доступен и бедным никогда не отказывает в пособии. Он теперь в Херсоне. Поезжай туда не откладывая, явись в главную квартиру, скажи, что имеешь крайнюю надобность видеть князя, и тебя представят ему.
Убежденный словами офицера, Яковкин решился отправиться в Херсон. Здесь, расспросив предварительно, когда, как и через кого можно попасть к светлейшему, он явился в княжескую приемную, где уже толпились генералы и разные чиновные люди, и на вопрос дежурного адъютанта объяснить, что приятель издалека с просьбой, которую может лишь лично, на словах, передать его светлости. Адъютант пошел доложить и, к удивлению Яковкина, он был тотчас же позван в кабинет. Потемкин сидел у письменного стола и с недовольным видом читал какую-то бумагу. Сурово взглянув на вошедшего, он отрывисто спросил его:
— Кто ты такой? Что тебе нужно от меня?
Яковкина обдало жаром и холодом; сердце в нем замерло: он упал на колени и трепещущим голосом сказал:
— Я Яковкин, сын бывшего мелочного торговца в Петербурге.
— Ну так что же? Говори, в чем дело!
— Ваша светлость, когда служили в конной гвардии, забирали в нашей лавке товар и всегда, милостиво относились к моему отцу. Потемкин задумался на несколько секунд. Эти слова напомнили ему былое, давно прошедшее...
— А! теперь вспомнил,— весело сказал он: —и тебя, тогда еще мальчишку, и отца твоего, доброго человека. Встань, ну, как поживает твой старик?
— Давно не видал его, ваша светлость, —отвечал ободренный Яковкин: —он отдан в военную службу по приговору заимодавцев. И рассказал все, как было.
— Вы глупы оба! —возразил Потемкин. —Почему не написали мне тогда же? Почему не явился хотя ты? А?.. Да в каком полку твой старик?
— В Нижегородском пехотном, ваша светлость. А я не смел явиться к вам, опасался, чтобы за такую дерзость не было бы мне худо. Да услышал от одного проезжего офицера, что вы государь милосердный и принимаете нас, бедных, милостиво, и вот осмелился придти сюда с моим горем. Не оставьте, Господа ради, меня и отца моего. И Яковкин снова упал на колени.
— Встань! Встань! —сказал Потемкин и, обратись к адъютанту, прибавил:
—Боур! возьми его на свое попечение. Одень и все остальное, что нужно. Да, кстати, Яковкин, не остался ли я грехом должен твоему отцу?
— Так, ваша светлость, есть за вами должок.
— Сколько же?
— Да 480 рублей, и вы сами, и ваш слуга забирали товар.
— Ну, виноват, из ума вон. Заплачу тебе, и с процентами. А теперь ступай. Еще уводимся. Через несколько дней Яковкин был представлен светлейшему подстриженный, расчесанный, в щегольском кафтане из тонкого сукна, подпоясанном шелковым кушаком, в козловых сапогах с напуском и рубашке александрийского полотна с косым воротом, застегнутым двумя золотыми пуговками.
— А! господин Яковкин, здравствуй,—встретил его Потемкин.—Тебя и не узнаешь, таким ты стал молодцом. Яковкин бросился к ногам светлейшего, говоря:
— Да наградит Господь Бог вашу светлость за все ваши милости; всю жизнь буду их помнить.
Потемкин был в духе, подробно расспросил Яковкина и, узнав, что он умеет хорошо читать и писать, знает арифметйку и мастерски считает на счетах, сказал:
— Ну вот что. Мне нужно с тобой расплатиться. Скажи-ка, не хочешь ли ты быть поставщиком всего нужного в полевые лазареты моей армии?
Яковкин не понял вопроса и отвечал:
— Ваша светлость! да у меня не только лошади с повозкой. но и кнутовища нет; я рад бы душой вам послужить.
— Не то, —возразил князь:—ты не понял. —И, обратившись к находившемуся тут своему правителю канцелярии Попову, сказал:
—Василий Степанович! Старого поставщика долой, рассчитать, он испортился, а Яковкина на его место. Записать его в гильдию, для первых оборотов дать денег взаймы и все способы. Бумаги приготовить и представить мне. Да, кстати, писал ты об его отце?
— Писал ваша светлость,—отвечал Попов, —к полковому командиру, что бы произвел его в сержанты и имел к нему особенное внимание. — Хорошо, —сказал князь: —да не забудь: через шесть месяцев он аудитор с заслугою на подпоручиний чин. Ну, воть, —продолжал князь, обращаясь к Яковкину: —теперь ты главный подрядчик, а отец твой сержант и скоро будет офицером. Поздравляю!
Яковкин залился слезами и осыпал поцелуями ноги князя. Таким образом безпаспортный бедняк, трактирный слуга внезапно превратился в купца и подрядчика на все госпитальные припасы для огромной армии. Года через три он уже ездил в коляске, имел чин титулярного советника и ворочал десятками тысяч; а отец его, получив офицерский чин, вышел в отставку и поселился в купленном для него сыном имении. Скоро молодому Яковкину показалось мало быть подрядчиком для продовольствия госпиталей. Он торопился нажить капитала и взял винный откуп в трех губерниях. Однажды ему следовало получить из какой то казенной палаты довольно значительную сумму денег, но палата почему-то задерживала их.
Пользуясь неизменным расположением Потемкина, Яковкин обратился к нему с жалобой. Князь велел Попову написать в палату ордер о немедленной уплате. Палата, руководствуясь законами, отказала и почтительно донесла о том князю. Тогда-то последовала на имя членов палаты известная собственноручная нецензурная записка Потемкина в двух коротких стихахъ:
«Яковкину деньги отдать,
е..... м......»
После этой выразительно-убедительной записки деньги Яковкину были тотчас же выданы. Старики долго помнили содержание знаменитого двустишия и, покачивая головой, говорили: «Силен был Потемкин».
ПРИЛОЖЕНИЕ: бывшая Слобода Конной Гвардии, вид ул. Шпалерной от ул. Таврической в сторону Смольного монастыря.
https://v-murza.livejournal.com/170760.html
Среди многочисленных исторических анекдотов о Светлейшем есть один малоизвестный и едва ли не самый занятный. Привожу его текст по книге С.Н. Шубинского «Исторические очерки и рассказы». СПб, 1908 г., Типография А.С. Суворина. 5-е издание, дополненное и исправленное.
Потемкинские проценты
В ЕКАТЕРИНИНСКОЕ время в Петербурге по Таврической улице, в небольшом деревянном домике ютилась мелочная лавка мещанина Яковкина. Так как покупателями его были преимущественно офицеры и солдаты расположенного здесь Конногвардейского полка, то Яковкин и держал в своей лавке товар наиболее нужный для военного человека: чай, сахар, кофе, сливки, молоко, хлеб, булки, мыло, ваксу, пудру, позументы, табак, огурцы, капусту, колбасу и т. п. Правда, он не дешево продавал свой товар гвардейцам, но зато они имели у него почти неограниченный кредит. В числе его покупателей был и Потемкин, тогда поручик конной гвардии. Он забирал у Яковкина разную мелочь и был постоянно ему должен, потому что получал от отца весьма ограниченное содержание.
Должники Яковкина были плохие плательщики, долги их росли и с годами достигли крупной суммы; а между тем и сам Яковкин должал, запутывался и наконец прекратил платежи. Как человек малограмотный, он не вел никаких торговых книг, не брал с своих должников расписок и, вследствие этого, при объявлении его несостоятельности, не мог представить никаких документов. Кредиторы заподозрили злостное банкротство, и по их настоянию суд приговорил его к отдаче в солдаты. Сын Яковкина, юноша 18 лет, помогавший отцу в торговле, опасаясь быть привлеченным вместе с ним к суду, скрылся к каким-то родственникам, жившим в Козлове, и поступил слугой в гостиницу.
Прошло несколько лет, и один из должников Яковкина, бывший поручик конной гвардии Потемкин, превратился в светлейшего князя Таврического и сделался первым сановником в государстве.
Как-то в Козлов приехал и остановился в гостинице, где служил молодой Яковкин, офицер, присланный для набора рекрут в действовавшую против турок армию. Скучая по вечерам, он развлекался разговорами с неглупым и расторопным слугой. В одну из бесед Яковкин рассказал офицеру о своей прежней жизни и причинах, повлекших за собой несчастие его отца.
— Тогда в конной гвардии служил обер-офицером светлейший князь Потемкин. Может, и он забирал у вас товар и остался должен?—спросил офицер.
— Как же, забирал у нас постоянно, и за ним пропало более 400 рублей,—отвечал Яковкин.
— Ах ты, телячья голова! —вскричал офицер. —Что же ты не напоминаешь ему о долге? Ведь он отдаст тебе с такими процентами, что ты сам будешь в состоянии открыть гостиницу.
— Вам легко так говорить. Светлейший, чай, совсем забыл про такой долг. Да и как доберешься до такого вельможи? К нему не только не допустят, а, пожалуй, еще схватят и ушлют в Сибирь.
— Пустяки, братец, болтаешь. Для низших светлейший всегда доступен и бедным никогда не отказывает в пособии. Он теперь в Херсоне. Поезжай туда не откладывая, явись в главную квартиру, скажи, что имеешь крайнюю надобность видеть князя, и тебя представят ему.
Убежденный словами офицера, Яковкин решился отправиться в Херсон. Здесь, расспросив предварительно, когда, как и через кого можно попасть к светлейшему, он явился в княжескую приемную, где уже толпились генералы и разные чиновные люди, и на вопрос дежурного адъютанта объяснить, что приятель издалека с просьбой, которую может лишь лично, на словах, передать его светлости. Адъютант пошел доложить и, к удивлению Яковкина, он был тотчас же позван в кабинет. Потемкин сидел у письменного стола и с недовольным видом читал какую-то бумагу. Сурово взглянув на вошедшего, он отрывисто спросил его:
— Кто ты такой? Что тебе нужно от меня?
Яковкина обдало жаром и холодом; сердце в нем замерло: он упал на колени и трепещущим голосом сказал:
— Я Яковкин, сын бывшего мелочного торговца в Петербурге.
— Ну так что же? Говори, в чем дело!
— Ваша светлость, когда служили в конной гвардии, забирали в нашей лавке товар и всегда, милостиво относились к моему отцу. Потемкин задумался на несколько секунд. Эти слова напомнили ему былое, давно прошедшее...
— А! теперь вспомнил,— весело сказал он: —и тебя, тогда еще мальчишку, и отца твоего, доброго человека. Встань, ну, как поживает твой старик?
— Давно не видал его, ваша светлость, —отвечал ободренный Яковкин: —он отдан в военную службу по приговору заимодавцев. И рассказал все, как было.
— Вы глупы оба! —возразил Потемкин. —Почему не написали мне тогда же? Почему не явился хотя ты? А?.. Да в каком полку твой старик?
— В Нижегородском пехотном, ваша светлость. А я не смел явиться к вам, опасался, чтобы за такую дерзость не было бы мне худо. Да услышал от одного проезжего офицера, что вы государь милосердный и принимаете нас, бедных, милостиво, и вот осмелился придти сюда с моим горем. Не оставьте, Господа ради, меня и отца моего. И Яковкин снова упал на колени.
— Встань! Встань! —сказал Потемкин и, обратись к адъютанту, прибавил:
—Боур! возьми его на свое попечение. Одень и все остальное, что нужно. Да, кстати, Яковкин, не остался ли я грехом должен твоему отцу?
— Так, ваша светлость, есть за вами должок.
— Сколько же?
— Да 480 рублей, и вы сами, и ваш слуга забирали товар.
— Ну, виноват, из ума вон. Заплачу тебе, и с процентами. А теперь ступай. Еще уводимся. Через несколько дней Яковкин был представлен светлейшему подстриженный, расчесанный, в щегольском кафтане из тонкого сукна, подпоясанном шелковым кушаком, в козловых сапогах с напуском и рубашке александрийского полотна с косым воротом, застегнутым двумя золотыми пуговками.
— А! господин Яковкин, здравствуй,—встретил его Потемкин.—Тебя и не узнаешь, таким ты стал молодцом. Яковкин бросился к ногам светлейшего, говоря:
— Да наградит Господь Бог вашу светлость за все ваши милости; всю жизнь буду их помнить.
Потемкин был в духе, подробно расспросил Яковкина и, узнав, что он умеет хорошо читать и писать, знает арифметйку и мастерски считает на счетах, сказал:
— Ну вот что. Мне нужно с тобой расплатиться. Скажи-ка, не хочешь ли ты быть поставщиком всего нужного в полевые лазареты моей армии?
Яковкин не понял вопроса и отвечал:
— Ваша светлость! да у меня не только лошади с повозкой. но и кнутовища нет; я рад бы душой вам послужить.
— Не то, —возразил князь:—ты не понял. —И, обратившись к находившемуся тут своему правителю канцелярии Попову, сказал:
—Василий Степанович! Старого поставщика долой, рассчитать, он испортился, а Яковкина на его место. Записать его в гильдию, для первых оборотов дать денег взаймы и все способы. Бумаги приготовить и представить мне. Да, кстати, писал ты об его отце?
— Писал ваша светлость,—отвечал Попов, —к полковому командиру, что бы произвел его в сержанты и имел к нему особенное внимание. — Хорошо, —сказал князь: —да не забудь: через шесть месяцев он аудитор с заслугою на подпоручиний чин. Ну, воть, —продолжал князь, обращаясь к Яковкину: —теперь ты главный подрядчик, а отец твой сержант и скоро будет офицером. Поздравляю!
Яковкин залился слезами и осыпал поцелуями ноги князя. Таким образом безпаспортный бедняк, трактирный слуга внезапно превратился в купца и подрядчика на все госпитальные припасы для огромной армии. Года через три он уже ездил в коляске, имел чин титулярного советника и ворочал десятками тысяч; а отец его, получив офицерский чин, вышел в отставку и поселился в купленном для него сыном имении. Скоро молодому Яковкину показалось мало быть подрядчиком для продовольствия госпиталей. Он торопился нажить капитала и взял винный откуп в трех губерниях. Однажды ему следовало получить из какой то казенной палаты довольно значительную сумму денег, но палата почему-то задерживала их.
Пользуясь неизменным расположением Потемкина, Яковкин обратился к нему с жалобой. Князь велел Попову написать в палату ордер о немедленной уплате. Палата, руководствуясь законами, отказала и почтительно донесла о том князю. Тогда-то последовала на имя членов палаты известная собственноручная нецензурная записка Потемкина в двух коротких стихахъ:
«Яковкину деньги отдать,
е..... м......»
После этой выразительно-убедительной записки деньги Яковкину были тотчас же выданы. Старики долго помнили содержание знаменитого двустишия и, покачивая головой, говорили: «Силен был Потемкин».
ПРИЛОЖЕНИЕ: бывшая Слобода Конной Гвардии, вид ул. Шпалерной от ул. Таврической в сторону Смольного монастыря.
https://v-murza.livejournal.com/170760.html