«Реакция на поезда по мосту однозначно будет»: прокурор АР Крым Игорь Поночовный о работе ведомства

Весной 2015 года в Киеве начала работать прокуратура Автономной Республики Крым. Генеральная прокуратура Украины создала крымское территориальное подразделение на материковой части страны еще в сентябре 2014-го. В украинских правоохранительных органах решили, что таким образом они смогут более эффективно справляться с привлечением к ответственности лиц, причастных к аннексии полуострова и нарушениям прав человека. О работе ведомства в эфире Радио Крым.Реалии вместе с ведущей Еленой Ремовской рассказывает прокурор Автономной Республики Крым Игорь Поночовный.  – Чем сейчас занимается крымская прокуратура на материковой Украине? – В первую очередь мы занимаемся функциями, которые возложены на органы прокуратуры Украины, но другое направление довольно специфичное. Это работа в условиях оккупированной территории полуострова Крым. То есть набор стандартных функций мы адаптируем под те вызовы, которые возникли перед государством. У нас есть специфика, связанная с доступом к территории, к жертвам конфликта, к тем, кто совершает противоправные действия на временно оккупированной территории. Важный аспект нашей работы – использование международных механизмов для привлечение к ответственности представителей оккупационной власти в связи с совершением ими военных преступлений и преступлений против человечности в Крыму. – С какими вопросам к вам могут обращаться граждане? Принимаете ли обращения от жителей материковой Украины? – Да, конечно. Мы работаем с гражданами, которые обращаются к нам в обычном порядке. Кроме того, в связи с оккупацией полуострова мы разработали некоторые механизмы для безопасного обращения крымчан в органы прокуратуры и правопорядка автономии. Это и Skype-связь, и анонимные обращения, и связь через защищенные мессенджеры. Мы понимаем, что такие телефонные звонки из Крыма на материковую Украину угрожают гражданам. Есть официальная Фейсбук-страница на двух-трех языках, есть сайт, то есть коммуникация крымчан с нами возможна любыми удобными способами. – Каковы для вас итоги работы в 2019 году? – Прокуратура вышла на новый уровень работы, поскольку после восстановления на материке регистрация уголовных производств происходила хаотично, по всей территории Украины. Несколько лет понадобилось, для того чтобы систематизировать их. В 2019-м году такие систематизированные уголовные производства начали давать свои результаты. Были обвинительные приговоры за преступления против основ национальной безопасности, были очные и заочные приговоры. В этом месяце один из депутатов Верховной Рады Крыма, который голосовал за ряд сепаратистских законов, получил 14 лет лишения свободы заочно. Другой депутат очно получил 12 лет лишения свободы, сейчас идет суд апелляционной инстанции. Также есть приговоры по участникам «самообороны» Крыма – незаконного вооруженного формирования, которое способствовало оккупации полуострова в 2014 году и совершало преступления против проукраински настроенного гражданского населения. В этом же году мы подавали ряд информационных сообщений в Международный уголовный суд, который в последнем отчете прокурора были отображены. Это подтверждение того, что вся информация принимается в работу. Надеемся, что в 2020 году уже начнется официальное расследование ситуации в Украине в части Крыма. – Одно из знаковых дел – дело Решата Аметова. Он был найден со следами насильственной смерти в марте 2014 года, а до этого пропал после одиночного пикета в центре Симферополя. В начале декабря вы рассказали изданию «Украинская правда» о том, что Интерпол отказался объявлять в розыск трех подозреваемых в этом деле. Расскажите, пожалуйста, что происходит. – У Интерпола есть такая политика, что его механизмы не могут использоваться для политических преследований, для преследования военных преступников и так далее. Уже были случаи, когда они сначала ставили в розыск лиц, причастных к оккупации полуострова, а потом снимали. Например, нам отказывали в розыске тех, кто совершал преступления в зоне военного конфликта на территории Крыма. Что до дела Решата Аметова, мы однозначно установили лиц, которые причастны к его исчезновению – не к убийству, а именно к похищению. Мы квалифицировали их действия в рамках общей уголовной практики, то есть это статья 146 – незаконное лишение свободы. Интерпол отказал нас в связи с тем, что он не объявляет в розыск лиц из незаконных вооруженных формирований. Неофициально нам известно, что Интерпол в вопросах оккупации Крыма не будет использовать свои механизмы, поскольку считает это внутренним конфликтом между двумя странами и не желает вступать в политическую игру. К сожалению, других механизмов, чтобы повсеместно разыскивать лиц, совершивших преступления в Крыму, не существует. Мы будем использовать двухстороннее сотрудничество между странами – это дольше, но надеемся, что даст результат. – Где сейчас эти разыскиваемые люди? – По нашим данным, двое из трех подозреваемых в деле Решата Аметова находятся в Крыму. Один из них – российский военный, который поехал воевать на Донбасс. Вероятно, он находится на территории Российской Федерации. – Насколько нам известно, в Крыму это дело тоже расследуется. Возможны ли в связи с этим в принципе какие-то контакты с российскими правоохранительными органами? – Контактов нет, потому что закон запрещает взаимодействие с оккупационными правоохранительными органами и администрацией. Мы можем контактировать только с компетентными органами – например, Генеральной прокуратурой Российской Федерации. В Крыму действительно расследуется уголовное дело по Решату Аметову, но только как умышленное убийство. То есть крымские правоохранительные органы не дают оценку действиям «самообороны», которая выкрала его, доставила в подвальное помещение, где пропал его след. Потом его нашли мертвым. Это значит, что российские правоохранительные органы считают действия «самообороны» законными, потому что Решат Аметов выступал против оккупации с одиночным пикетом. Они могут говорить о расследовании, но по факту не дают оценки ситуации, в результате которой он был убит. – Сейчас Россия запускает поезда по Керченскому мосту в Крым, Украина считает это незаконным. Следит ли за этим прокуратура? Ведете ли вы какое-то дело в связи со строительством моста? – Такое дело есть. Это касается экологических преступлений, поскольку строительство моста, как удалось установить, нанесло ущерб Азовскому морю и Керченскому проливу: это и заиливание, и гибель разных видов морских животных. Говорить про законность или незаконность строительства с точки зрения строительных норм мы не можем, потому что для этого нужен доступ на объект. В принципе, само строительство с политической точки зрения незаконно, поскольку Российская Федерация не имеет юрисдикции на территории полуострова. Что до запуска поездов, мы мониторим ситуацию, и если первый поезд переедет по мосту в Крыму, реакция последует. Скорее всего, это будет уголовное производство, потому что есть определенный порядок въезда-выезда на оккупированную территорию, который по закону может происходит только через контрольные пункты пропуска между Херсонской областью и полуостровом. Если гражданин попадает в Крым другим путем, это административное правонарушение, а если целью такого визита было нанесение ущерба, то уголовное. Также есть статья, которая предусматривает ответственность за организацию незаконной переправки лиц через государственную границу. Однозначно действиям компании-перевозчика будет дана оценка. У нас уже есть практика, когда одному лицу было объявлено подозрение после того, как ряд авиакомпаний продавали в Украине билеты на оккупированный полуостров. То есть ситуацию мы мониторим, и реакция от нас однозначно будет. – Кому из крымчан реально угрожает уголовная ответственность при пересечении административной границы с материковой Украиной? Российские власти неоднократно заявляли о том, что это опасно для многих жителей Крыма. Лицам, которые не совершали никаких правонарушений, не причастны к деятельности оккупационной власти или политике преследования проукраински настроенного населения, абсолютно ничего не угрожает Игорь Поночовный – Тут цель оккупационной власти понятна: крымчане, приехавшие на материковую часть Украины, могут сравнить уровень жизни, уровень обеспечения с оккупированным полуостровом. Так что, конечно, на примерах отдельных лиц вроде Степана Резуника и Игоря Кучерявого российская пропаганда преследует цель ограничить, законсервировать крымчан на территории полуострова. Мы уже не раз говорили, что лицам, которые не совершали никаких правонарушений, не причастны к деятельности оккупационной власти или политике преследования проукраински настроенного населения, абсолютно ничего не угрожает. В тех двух случаях у нас были доказательства о незаконной деятельности задержанных. Так что я не советую крымчанам обращать внимание на призывы оккупационной администрации. – Сейчас в Крыму разворачивается конфликт между бизнесменом Олегом Зубковым и российскими властями, которые в декабре закрыли парк львов «Тайган» на 30 дней под предлогом различных нарушений. Зубков утверждает, что это давление на его бизнес. Он не обращался к вам за защитой?  Наша задача – в первую очередь не вернуть территорию, а повернуть к себе крымчан Игорь Поночовный – Нет, не обращался. Насколько я знаю из открытых источников, это открытый сторонник «русского мира» и оккупации, который от этого же и пострадал. Мы этой ситуацией не занимались, поскольку обращений к нам не было. В принципе, хозяйственные отношения между парком «Тайган» и оккупационной администрацией не лежат в плоскости уголовно-правового механизма. У нас приоритет – расследование военных преступлений. Когда Россия как оккупирующее государство не придерживается требований Женевской конвенции 1949 года по отношению к гражданскому населению, к военнопленным, тогда мы занимаемся такими вопросами... Наша задача – в первую очередь не вернуть территорию, а повернуть к себе крымчан. – Проукраински настроенные крымчане, которых преследуют в том числе те, кто сотрудничает с оккупационным органами власти, жаждут справедливого наказания за эти действия. Как можно их поддержать? У военных преступлений нет срока давности, и тут однозначно мы не будем говорить про смягчение ответственности Игорь Поночовный – Да, мы это понимаем. Сейчас в Украине разработан концепт правосудия переходного периода. Он, возможно, будет в виде закона или других нормативно-правовых актов, но это будет стратегический документ, который в том числе населению объяснит, почему в одних случаях следует применить более мягкое наказание, а в других – более жесткое. Примеры таких законов были в Колумбии, в Соединенном Королевстве, и там были предусмотрены амнистии. Говорить, что мы посадим всех и надолго – это однозначно не приблизит деоккупацию. Но у военных преступлений нет срока давности, и тут однозначно мы не будем говорить про смягчение ответственности. В то же время мы не можем перенимать агрессивное поведение России, нарушая Конвенцию по правам человека. Мы должны как минимум в Украине делать все, чтобы приблизить деоккупацию Крыма, приблизить крымчан к остальным украинцам. Думаю, если мы построим стратегию деоккупации и реализуем ее, тогда все вместе поедем в Крым. (Текст подготовил Владислав Ленцев)