За какие поступки в Европе Суворова считали военным преступником
Великого полководца Александра Васильевича Суворова, чьи успехи раздражали недругов России, в Европе от бессилия считали военным преступником. Дабы дискредитировать русского ратного гения ему вменяли нарушение общепринятых боевых законов, хотя заведомо знали, что в каждом конкретном случае у генералиссимуса были все основания поступать так, а не иначе.
Зависть
Как известно, концепция двойных стандартов вовсе не выдумка XXI века, а известная с древности уловка, которую прекрасно описывает поговорка: «В чужом глазу соломину видеть, в своём — бревна не замечать».
Не проигравшему ни одного сражения, притом, что в каждом из них его войску противостояла превосходившая по численности армия неприятеля, Суворову откровенно завидовали противостоявшие ему военачальники и государственные деятели из западных стран.
Желая умалить заслуги генералиссимуса, они называли его воинственным азиатским варваром, сравнивали с Аттилой и чудовищем, имеющим душу живодёра и собаки, а тело обезьяны. Ненавидя и боясь Суворова, европейцы выдавали его храбрость за свирепость, а неразрывную череду побед приписывали не полководческому таланту, а простой удачливости.
Чаще всего обвинения в отсутствии у Александра Васильевича знаний по тактике и стратегии ведения боя поступали от австрийцев, утверждавших, что за поразительные достижения русский полководец обязан фортуне, на что он иронически заявлял: «Один раз – счастье, два раза – счастье, помилуй Бог! Надо же когда-нибудь и немножко умения!».
Претензии поляков
Поляки возненавидели Суворова после октября 1794 года, когда в предместье Варшавы под названием Прага произошло жёсткое подавление русскими войсками польского восстания за независимость.
Руководимые Тадеушем Костюшко жители столичного пригорода должны были преградить Александру Васильевичу путь к Варшаве, которую ему полагалось взять по приказу императрицы Екатерины II.
Подойдя со своими солдатами к укреплённой Праге, где сконцентрировалось около 30 000 вооружённых повстанцев, русский полководец, прежде чем приступить к штурму, издал специальный указ, в котором обращался и к своим бойцам, и к горожанам.
Местным жителям, чтобы спасти свои жизни, он советовал незамедлительно перейти в русский стан, а своим подчинённым запрещал убивать гражданское население и врываться в их дома, чинить расправу над женщинами и детьми, а также губить тех, кто просил пощады.
Дав пражанам некоторое время на принятие решения и сдержав своё слово, Суворов, чьё войско уступало сопернику в численности, произвёл решительную атаку, и, прорвав оборону, вступил на улицы города. Чтобы отрезать поляков от возможной поддержки со стороны Варшавы, военачальник приказал сжечь единственный ведший в неё мост.
То, что произошло дальше, вошло в польскую историю под названием «пражская резня»: попавшие в западню борцы за суверенитет отчаянно сопротивлялись, а русские солдаты громили всё на своём пути, уничтожая в беспорядочном огне не только вооружённых противников, но и не пожелавших покинуть опорный пункт мирных жителей.
Истребив 10 000 поляков и полностью взяв под контроль ситуацию, Суворов вошёл в Варшаву, как победитель, где ненавидевший его народ, от страха встречал с хлебом-солью, символическим ключом от города и памятной табакеркой с гравировкой: «Избавителю Варшавы».
После этого кровавого сражения в западных странах стали распространяться слухи о кровожадности и зверстве Суворова, которого именовали не иначе как военным преступником. Однако, оплакивая жертвы пражской резни, цивилизованные европейцы предпочитали не вспоминать, о том, что в самом начале польского восстания, местные жители, вероломно напав на русский гарнизон, зарезали и расстреляли 2 тысячи 265 военнослужащих. Зная о том, что в Чистый четверг, предваряющий Пасху, русские воины обязательно пойдут причащаться в церковь, поляки напали на безоружных солдат и устроили настоящую бойню. А через несколько дней, уже в сам Светлый праздник, повторили резню на улицах Вильно, истребив около 1 800 русских солдат.
Так что жестокость войск Суворова при подавлении Праги является всего лишь ответом на гнусную агрессию поляков и местью за погибших товарищей. Кстати, Александр Васильевич, во избежание ещё более ужасающих последствий, намеренно не взял с собой в бой полки, попавшие под подлую вылазку ляхов.
Измаильское кровопролитие
7 декабря 1790 года Александр Суворов, назначенный в ходе русско-турецкой войны 1787—1791 годов командующим осадной артиллерией неприступного города-крепости Измаил, направил властям цитадели специальное письмо. В нём обращаясь к Превосходительному Господину Сераскиру Мегамету-паше Айдозле, почтенным султанам и иным чиновникам и пашам, военачальник предлагал им во избежание кровопролития и жестокости, которые случаются при битвах, покинуть город без сопротивления.
На обдумывание он дал им 24 часа, предупредив, что в случае отрицательного ответа поздно будет взывать к человечности, и в горниле битвы могут погибнуть не только солдаты, но и женщины, невинные младенцы, а за их смерть вся ответственность перед Богом будет лежать на руководстве крепости.
В назначенный час, так и не дождавшись выброса белого флага, Суворов приступил к штурму Измаила, хотя мало кто верил, что его войскам удастся овладеть этой неприступной цитаделью.
Однако армия Александра Васильевича сломила сопротивление янычаров и преодолела оборону крепости, на территории которой, как и предупреждал военачальник, развернулись ожесточенные бои. После взятия Измаила, истребления 26 000 и пленения 10 000 турок, в городе начались мародерские бесчинства русских солдат, но сам Суворов от трофеев отказался.
Изгнание ногайцев
Наиболее оправданно претензии к Суворову могут предъявлять потомки ногайцев, которые действительно пострадали от действий войск под его командованием. В 1783 году, подчиняясь приказу Григория Потемкина, Александр Васильевич преступил к массовой депортации ногайцев с территории Кубани за реку Урал, а также в Саратовскую и Тамбовскую губернии. Переселение целого народа было принудительным, те, кто оказывал сопротивление, беспощадно истреблялись. По оценкам историков в ходе этого процесса погибло около 400 тысяч ногайцев.
Некоторые представители этого этноса в поисках спасения перебегали в турецкие владения, однако российские власти продолжали их преследование и за границей, считая врагами отечества. Так пострадало располагавшееся в Османской империи урочище Керменчик, где донские казаки штыками закололи десятки тысяч ногайских воинов.
Причина столь жестокого обращения с ногайцами крылась в том, что императрица побаивалась их сепаратистских настроений. Дело в том, что до 1774 года Кубань, где проживала эта народность, относилась к владениям Османской империи, а после перешла под юрисдикцию Российской империи. Недовольные сменой подданства, ногайцы периодически устраивали волнения на местах. Решая, как обезопасить южные рубежи Российской империи, столичные власти остановили выбор на депортации.