Как жилось галичанам до эпохи СССР
Ещё со времён президенства Ющенко галичане занимают ведущие посты в руководстве Украины. При Зеленском ничего существенно не изменилось. Премьер Денис Шмыгаль – галичанин, а на днях мэра Львова Андрея Садового избрали председателем палаты местных властей Конгресса местных и региональных властей при президенте. Всю Большую Украину форматируют под галичанскую гребёнку.
Украинские «национал-патриоты» сегодня называют Галичину Бандерштадтом, считают галичан не только самыми правильными украинцами, но и «справжніми еуропейцями» (настоящими европейцами), а Львов – культурной столицей Украины. Советский период теперь принято именовать «тоталитарным советским прошлым». Но практически всем, что ещё осталось на Галичине, местные жители обязаны советской власти.
Времена до 1939 года на Галичине принято называть «за Польщі». Жилось местному населению нелегко. Все лучшие земли принадлежали польским панам, на которых работали крестьяне. У коренных галичан имелись мелкие участки земли, обрабатываемые вручную. Будущие украинцы жили преимущественно в сёлах, в небольших хатах, крытых соломой. Жилища освещались свечами или в лучшем случае керосиновыми лампами.
В холодное время года в хаты забирали мелкую живность из хлевов. Понятия об электричестве в сёлах не было. О клубах и библиотеках галичане не знали. Книг не читали из-за безграмотности, а случайно попавшую в руки газету использовали на самокрутки. Русские читальни, которые начали открываться в 1870 году, польско-австрийские власти через несколько лет закрыли. Вся культурная программа селян представляла поход по воскресеньям в церковь, а затем в шинок.
Многие крестьяне за всю жизнь не покидали родного села. Некоторые отправлялись на заработки в город, неся на палке свою единственную обувку. Именно благодаря этой рогульке, на которой болтались сапоги, их прозвали рогулями. В городах жили в основном поляки и евреи, а селяне использовались в качестве прислуги и чернорабочих. В 1931 году украинцы составляли всего 7,8% населения Львова.
Львовянка Любовь Яценко в свои 89 лет вспоминала: «Коренное население брали только в дворники, сторожа и домашнюю прислугу. Паны пренебрежительно обзывали украинцев «быдлом», а иной раз даже в трамвай не пускали». Газета «Речь Посполита» в номере от 2 октября 1925 года писала о Галичине: «Необходимо все тамошнее население сверху и донизу подвергнуть такому террору, чтобы у него в жилах застыла кровь».
На рубеже XIX – XX веков в сёлах появились украинские школы с 4-классным обучением. В польской газете «Курьер поранны» в 1934 году публиковали письма местных крестьян: «В школе бьют. Бьёт заведующий, бьёт ксендз, и побуждаемые примером сверху – бьют остальные… Мы в деревне привыкли к тому, что учителя бьют, для нас учитель, идущий в школу без линейки для битья «по лапам» или без розог, – это прямая сенсация».
Директор отдела просвещения и культуры городского самоуправления Варшавы пан Билик в 1935 году рассказывал на собрании учителей, что «десять образованных граждан доставляют государству гораздо больше хлопот, чем целая тысяча неграмотных».
Именно этим руководствовалась польская власть в отношении галичан. Во Львове до 1939 года было 60 польских школ и гимназий и всего несколько украинских. В Тернополе имелось две польские гимназии и начальная украинская школа. На всю Галичину существовало всего два высших учебных заведения с польским языком преподавания – Высшая политехническая школа и университет во Львове. Получить высшее образование имели шанс только дети сельских старост и униатских священников. Сын униатского попа, идол украинских националистов Степан Бандера в 1928 году поступил на агрономическое отделение Высшей политехнической школы во Львове и обучался на польском языке. В документах он именовался не Степаном, а Стефаном.
Подавляющая часть взрослого населения была безграмотна или малограмотна. В своей резолюции от 1924 года съезд украинцев Канады отмечал: «Только в Галиции польско-шляхетская власть закрыла 682 народные школы, 3 учительские семинарии и 7 частных гимназий… В украинских провинциях Волыни и Полесья, где есть только 8% польского населения, из 2694 народных школ только 400 украинских и те беспощадно полонизируются».
В советский период власть сразу же озаботилась образованием местного населения. Уже в 1940 году было открыто 6000 школ с украинским языком обучения. Преподавание во львовском университете также перевели на украинский язык. Но нападение фашисткой Германии на Советский Союз прервало развитие этого региона. Почти три года край находился в оккупации, а часть галичан записалась в бандеровцы и дивизию СС «Галичина». После разгрома гитлеровцев и освобождения территории Западной Украины в Галичину поехали учителя, медики, инженеры со всех концов страны, но преимущественно из России и Восточной Украины. Часто они становились жертвами зверств бандеровцев. Открывались сотни новых промышленных предприятий, требующих квалифицированных кадров. Для их подготовки в областных центрах Галичины открывались институты, техникумы, ПТУ. Во Львове было создано девять новых вузов, в Ивано-Франковске – три, в Тернополе – четыре. Тернопольский финансово-экономический институт закончил бывший президент Украины Виктор Ющенко.
Сейчас от многих галичан можно услышать обвинения в том, что русские и «схидняки» (так здесь называли приезжих с Восточной Украины) в 40-50-х занимали руководящие должности, а местные жители работали строителями, ездовыми и трудились на полях. А как могло быть иначе, если практически все они были малограмотны или безграмотны?
Но ситуация менялась. Селяне массово переезжали в города, устраивались на работу, получали общежитие, а затем квартиру, заканчивали профтехучилища, техникумы, институты. Создавалась собственная интеллигенция. Дети безграмотных крестьян становились врачами, учителями, инженерами, защищали диссертации…
Справедливости ради следует заметить, что преподавание в вузах в основном велось на русском языке. Этому есть логическое объяснение. Русский являлся языком межнационального общения, а выпускники институтов направлялись на работу не только на Западную Украину, но разъезжались по всей огромной стране. Даже сегодня выходцев с Галичины можно встретить в России, Казахстане, Белоруссии и других постсоветских странах.
Галичане быстро приспособились к ситуации, начали массово вступать в компартию, делать партийную карьеру, занимать должности в райкомах и обкомах. Многие становились преподавателями вузов, руководителями предприятий и колхозов. Всё шло хорошо, и пожилые люди с содроганием вспоминали о своей жизни «за Польщі».
Провозглашение самостийности Украины привело к катастрофическим последствиям. За несколько лет практически все промышленные предприятия распилили на металлолом. Обанкротились и прекратили существование Львовский автообусный завод (ЛАЗ) и завод по производсттву телевизоров «Электрон». В Тернополе исчез Комбайновый завод, от крупнейшего хлопчатобумажного комбината остался один небольшой цех, заводы радиотехнической аппаратуры «Сатурн» и «Орион» превратились в руины. Закрылись сотни более мелких предприятий в райцентрах. Сейчас уничтожается угольная отрасль Галичины. Работать стало негде, и галичане массово кинулись на заработки в Польшу и другие европейские страны. Многие нашли у себя польские корни и получили «карту поляка». Пшемышль стал центром украинской диаспоры в Польше.
Батогами галичан больше не бьют, но относятся пренебрежительно, не говоря уже об условиях труда и низкой в сравнении с поляками зарплате.
Через 30 лет самостийности всё вернулось на круги своя. Разница только в том, что ныне галицкие политики в связке с униатами и диаспорой (состоящей во многом из потомков гитлеровских прихвостней) пытаются «проглотить» всю Украину, полагая, что это им по зубам.
Андрей Назаренко,
«Одна Родина»