Настроение Стихийное
" Посвящается детям Донбасса".
Не хочу от детей сыновей
Мне минуты молчания мало,
Я, увы, точно знаю, сколь пало
В ваших войнах не ваших детей.
Мира нет на планете, поскольку
Кровожадная бесится мразь
Чтобы только, подумайте, ТОЛЬКО
Ей чуть-чуть задержаться за власть.
Вам что Крым, что Донбасс, что мельдоний
Вас продажных – бессчётная рать
Вам плевать, что под Липецком стонет
Мать, собравшись дитёнка рожать.
Вы хотите, чтоб мир содрогнулся
От безумия храбрых смертей?
Чтобы трупами он поперхнулся?
Не хочу от детей сыновей!
Не хочу, до поры и до срока,
Что наступит, как ваш смертный час
Чтоб любого ребёнка-пророка
Защищал чьей-то смертью Донбасс.
Вам от устриц становится плохо?
Вам икается в глотке хамон?
Вы подохнете так одиноко
Как предсказывал Истинный ОН.
Мне б простить вас, и нам бы простить бы
Вроде Троица, вроде светло…
Но горят ведь под Горловкой избы
И прощать вас, увы, западло…
**
Она любила его как отца и сына;
Светилась утром в его зрачках.
Её любовь была ощутима,
Как нити шелковые в силках
для птицы райской, пойманной, рвущей путы -
Так ощутима. Только со знаком плюс.
Её любовь как будто была попуткой
на праздник жизни. Её учащённый пульс
будил ночами, сердцем, стучащим в рёбра,
пока их лица скрывала ночная мгла,
Она умела, прижавшись к горлу
змеёй обвиться…. И так спала…
А он всё бился, стремясь из клетки,
В поилке водку искал, шальной,
Звонил в Гринпис. Говорил ей «Детка!
Никак сегодня. Иди домой!».
Любви прививка – страшней уколов,
Он их боялся до дрожи крыльев.
Вот и смотрел одиноким волком,
Кляня силки, что его сгубили…
Но как-то раз посмотрел с любовью...
и взгляд хлестнул её, словно плеть.
Она заплакала мятной болью
А он зажмурился мутной болью
И снова скрыл он неё, что готов в любое,
в любое время и дня и ночи
Готов ВОТ ТАК на неё смотреть.
**
Ко мне тут Муза в гости заходила. Смешно звучит, но было вправду так….
А я в муке (не в муках) мастерила, какой-то сдобный к ужину пустяк….
Она легла с величием царицы, из тьмы веков пришедшая домой
И зашуршали предо мной страницы…. Стихотворений, созданных не мной.
Я слушала, наслушаться не в силах, и узнавала лишь по именам
Вот Осип, Анна…, боже мой, - Марина!…. Великий мир, дарованный всем нам….
Я Музе поклонилась в пояс, низко, мукОй испачкав царственный наряд,
И отшатнулась, увидав так близко, её печальный и тревожный взгляд.
«Послушай же беглянка, дорогая. Ты пустословьем больше не греши,
От Муз, как от себя не убегают. Их не предать, как не продать Души!
Где цель, где прах, томленье и спасенье? Где бездны край? Где вера в чудеса?
И не рожденное тобой стихотворенье – пощечина себе и Небесам….»
Мы с Музой просидели очень долго. Уже и тесто трижды подошло.
От слёз успела высохнуть футболка, а их, поверьте, много натекло….
Её я проводила в злую осень, пытаясь подарить своё пальто,
Марина, Анна и, конечно, Осип шептали в рифму: «Делаешь не то!».
Вернулась в дом, где жарко пахло печкой, достала с полки синюю тетрадь
И написала, обращаясь в Вечность: «Я обещаю больше НЕ писать!»….