Вернувшихся из украинского плена дома ждал кошмар: камера стала побольше

Последний из двух состоявшихся крупных обменов военнопленными между Украиной и Донбассом случился за три дня до Нового года, обе стороны преподнесли это событие как огромную дипломатическую победу, снимали ТВ, строчили журналисты... 125 ополченцев ЛНР и ДНР вернулись домой. Никто и представить не мог, что всего полтора месяца спустя двое самых известных политзаключенных Украины окажутся в положении отверженных у себя на родине. Дарья Мастикашева и Руслан Гаджиев: жизнь после плена. Они вернулись. Куда? 29 декабря 2019-го года. КПП Горловка. Погода утром долгожданного обмена неожиданно испортилась. Опустился туман, моросил мелкий дождь. Ветер рвал новогодние гирлянды с напряженной елки. Снега не было. Но настроение все равно было праздничным. Журналистов и встречающих отогревали крепким чаем с печеньками. Тут же в наспех сооруженных палатках МЧС угощали походной гречневой кашей. Женщин-политзаключенных, среди которых была и Дарья Мастикашева, одаривали букетами роз. Но пообщаться с освобожденными не удалось. Объяснили тем, что люди устали. Затем всех дружно погрузили и повезли «на карантин» — в одну из донецких больниц. Сразу предупредили, что это не тюрьма, что «карантин» вводится не для того, чтобы освобожденных допрашивали спецслужбы, просто людей требуется тщательно обследовать медикам, так как прибыли не с курорта. Многие плохо себя чувствуют, на нервах. В сентябре, когда у нас в Москве встречали группу освобожденных российских добровольцев, все было примерно так же. Сначала всех отправили в некий санаторий, но буквально через несколько дней разрешили разъехаться по домам и даже выдали подъемные, допросов с пристрастием не было, может быть, потому что истории тех обмененных были широко известны, подозревать, что за время отсидки кого-то завербовали, смешно. А неблагонадежных, если таковые и имелись, наверное, отсекли заранее. Нечто подобное предполагалось и для участников новогоднего обмена между ЛДНР и Киевом. Среди них были не только донецкие и луганские ребята, но и граждане Украины, воевавшие на стороне ДНР, и россияне-добровольцы, всем гарантировали материальную и моральную помощь. Убеждали, что насильно задерживать на территории самопровозглашенных республик не станут. Отсидят «карантин» неделю или две, а дальше сами себе хозяева. Но вышло иначе. ДАРЬЯ МАСТИКАШЕВА: «ПОМОГИТЕ ВЫРВАТЬСЯ ИЗ ДНР И УВИДЕТЬ СЫНА» «Дашу арестовали, вроде бы везут «на подвал», — голос в трубке моего коллеги, донецкого журналиста, захлебывается от возмущения. Даша — непонятно где, ее телефон молчит. Мы созванивались в январе сразу после обмена, перемолвились парой слов. Думали встретиться, когда она вернется в Россию». Даша — Дарья Мастикашева, одна из самых известных женщин-политзаключенных. Ей 32. Когда-то давно я пообещала взять у нее интервью — не про войну, про спорт. Даша — троекратная чемпионка Украины по тхэквондо. В России жила с 2013 года, имела вид на жительство, когда начались боевые действия, на родине оставалась ее семья — мама и маленький сын. Нас познакомил ее гражданский муж, Сергей Соколов, бывший руководитель охранного агентства «Атолл-1», принадлежавшего Борису Березовскому. В августе 2017-го по всем СМИ прошло, что Дарья Мастикашева арестована на территории Украины, куда приехала из России навестить ребенка. СБУ обвинила ее в государственной измене и вербовке бывших бойцов АТО для провокаций ФСБ. Есть фотография из СИЗО, где женщина сильно избитая, опухшая, искалеченная, совершенно на себя не похожая. Мне передали записку, она написала ее близким из изолятора: «У меня нет больше сил терпеть унижения и пытки со стороны СБУ... Не знаю, сколько мне еще осталось... В диком холоде, сырости и темноте камеры я мечтаю о тебе и Данечке. Очень хочу вас обнять. Прощай, мама!» Ей цинично заявили, что никто ее не спасет, она должна делать все, что скажут, стать пропагандистским рупором и во всем обвинять Кремль. Даша отказалась. Первый раз девушку готовили к обмену еще в конце 2017-го. Но в самый последний момент вычеркнули из списков. За нее очень боролся гражданский муж, Сергей Соколов, однако у него самого начались большие неприятности, он тоже попал за решетку. В начале февраля Самарский суд признал Соколова виновным в незаконном обороте оружия и приговорил к трем годам и девяти месяцам колонии общего режима. В итоге 2,5 года спустя Дарья Мастикашева, как и большинство ждущих обмена, пошла на сделку с Киевом, признала свою вину, доказательств которой, кстати, так и не нашли, и вышла по уже отбытому сроку, ее уголовное преследование было прекращено, а сама она — юридически очищена. В Донецк после обмена Дарья вернулась вместе со всеми. Никогда прежде здесь не жила. Ее родные все эти годы оставались на Украине, фактически заложниками. Я описываю предысторию этой молодой женщины так подробно, чтобы вы поняли, что же с ней творится сейчас. *** Даша пробыла в Донецке 43 дня на так называемом «карантине», но ее так и не отпустили. Одной из последних. Она просто тупо сидела в больничной палате и чего-то ждала. И в конце концов, не выдержав, два дня назад без разрешения рванула в Россию. Дальше — интервью с Дашей, после того как ее нашли на КПП «Успенка», где она была задержана, когда в России поднялся шум, что девушка пропала, возможно, похищена сотрудниками силовых структур. — Я больше не могу так, Катя, понимаешь, я так не могу, — видно, что ее нервы на пределе. — Первый этап после карантина ушел еще в начале января, второй — через две недели. Мне пообещали, что я тоже скоро буду свободна. Но последний раз со мной разговаривали 9 января. Нас таких осталось из ста с лишним всего 14 человек, по факту — семеро, остальные разбрелись по Донецку. Сначала было в принципе терпимо, пока о нас еще помнили, потом начался трэш... Те, кто остался из освобожденных, ведут себя как хотят, бухают, устраивают оргии. Я не хочу быть здесь и видеть это. — Подожди, но всем нуждающимся власти ДНР вроде бы обещали дать временные квартиры? — Это все слова. У меня закончились деньги. Нам выдали 20 тысяч рублей «спонсорских», но на них же нужно питаться, класть на телефон. Этой суммы хватило на полтора месяца. Сюда даже денежный перевод невозможно оформить. Я не могу устроиться на работу. Я тупо чего-то жду. Я не выдержала, позвонила своему адвокату, который вытащил меня из украинской тюрьмы, попросила его спасти меня отсюда... И уже вечером ко мне приехала служба МГБ (аналог российской ФСБ. — Авт.), я спрашиваю: ко мне есть претензии? Нет, претензий нет. Я хочу знать, когда я смогу покинуть территорию ДНР? На каких основаниях меня здесь держат? В каком статусе? Они молчат. — И ты решила рвануть в Россию? — Пойми, я женщина, я мать. Потому что, пока я тут сижу, мой ребенок заболел, он плачет по телефону: «Мама, когда ты наконец вернешься?» И я не выдержала. На КПП мне сказали, что я незаконно пыталась пересечь границу республики, что теперь я должна проехать на Шевченко, 26. То есть в МГБ. — Мы в Москве реально испугались, что тебя там могут «закрыть» — и ищи-свищи. — Мне сказали, что я должна спрашивать у Москвы, почему я до сих пор здесь. Но при чем здесь Москва? Они сами создали эту ситуацию. — Вроде как тебя подозревают в том, что ты на самом деле хочешь уехать на Украину — к своему сыну. — Те, кто так говорит, у них самих крыша поехала. Что меня ждет на Украине? Как мне теперь заявляют, меня не отпускают, потому что на меня обиделись донецкие спецслужбы, что я с ними плохо разговаривала. Да потому что по своему поведению они ничем не отличаются от СБУ. Я им так и сказала. А они типа обиделись... Утром мне позвонила уполномоченный по правам человека ДНР Дарья Морозова, упрекала меня в том, что я устроила цирк со своим побегом в Россию, что за меня оттуда все впряглись... Сейчас она говорит, что я не прошла проверку. Они придумали, что у меня полный запрет на выезд. Который неизвестно сколько еще продлится. — Может, это как-то связано с твоим мужем Сергеем Соколовым, бывшим охранником Березовского, которого осудили на днях в России? — Не думаю. А в общем, мне все равно, с чем это связано. Я — свободный человек. В ДНР, на Украине, в России. Все, чего я хочу, выехать в Российскую Федерацию, чтобы там решать свои проблемы и пытаться воссоединиться с семьей. Это все, что мне нужно. После скандала Дарью снова вернули на карантин, в ту же самую больничку. И она опять ждет. Я не знаю, чем могу помочь. И поэтому через «МК» обращаюсь к главе ДНР Денису Пушилину с просьбой решить вопрос с освобождением Мастикашевой. Что же ей теперь — сидеть в Донецке пожизненно? И таких, как Даша, с неясным статусом, еще несколько человек, например одессит Сергей Долженков, один из фигурантов «дела 2 мая». Получается, их положение в данный момент не сильно отличается от того, что было до этого в украинском заключении. Разве что «камера» стала побольше — размером с ДНР. Да, возможно, Дарья Мастикашева и нарушила какой-то местный порядок, но разве это справедливо — продолжать ее мучить? РУСЛАН ГАДЖИЕВ: «Я НЕ УГОНЯЛ ПЬЯНЫМ ТАНК» А это история Руслана Гаджиева, россиянина с обмена 29 декабря. Именно его паспорт Порошенко когда-то возил в Европу в качестве доказательства того, что на Украине воюют кадровые российские войска. «Но я-то был добровольцем», — убеждает меня Руслан. Он не выглядит как офицер. Он выглядит как простой мужик, работяга, измученный пятилетней отсидкой. Так получилось, что Руслану Гаджиеву я позвонила на следующий день после его 47-летия. Это его первый день рождения на воле. Дольше и тяжелее, чем он, никто из военнопленных не сидел. У украинских националистов к Гаджиеву свой особый счет. Чудо то, что он вообще остался жив. Сам он родом из Краснодарского края, точнее, из пригорода самого Краснодара. Механизатор. В мирной жизни водит большие гусеничные машины. Так что с танками на «ты». Поехал в Донбасс, как многие тогда: «душа болела за русских». Сражался за ЛНР, принимал участие в боях за Дебальцево, был танкистом батальона «Август». О том, как его захватили, журналистам после освобождения рассказывал скупо: «Боевой путь мой был недолгим, всего 30 дней. Приехал в декабре 2014-го, в плен попал 15 января 2015-го при боевом столкновении. После атаки подбили и взяли, наводчика расстреляли, командир погиб сразу, один я остался». На самом деле это был знаковый, знаменитый танковый бой. Руслан оказался единственным выжившим с той и с другой стороны, поэтому его и обвинили в убийстве всех погибших тогда бойцов АТО... Одного за всех. Артемовский городской суд Донецкой области признал Гаджиева виновным по нескольким статьям УК Украины — в ведении агрессивной войны по предварительному сговору группой лиц, участии в террористической организации, незаконном хранении огнестрельного оружия и террористическом акте. Руслан не знал, что был и еще один уцелевший ополченец. Он переоделся в форму погибшего украинского солдата и смог добраться до своих. А кто бы его засек — все ведь говорили на одном, русском языке. Товарищ видел, как тащили раненого Руслана, и был уверен, что его не оставят в живых. «Руслан прикрыл собой пехоту ЛНР, которая шла следом. Если бы не он, их бы положили, он вел себя как герой», — поведал парень. «Я был готов, что меня убьют, — признается сам Гаджиев. — Но должен был что-то придумать в подтверждение своей малозначимости, чтобы перевести внимание или, обманув, оттянуть время от добычи информации о расположении однополчан. И тогда я сказал, что поехал на Донбасс, потому что в России меня разыскивают за преступления». В пропагандистских целях эта информация тут же прошла в СМИ — что со стороны РФ воюют уголовники, Гаджиев сражался за «русский мир», чтобы не сесть на скамью подсудимых на родине. Правда, что конкретно он совершил, выяснить так и не удалось, ясно только, что что-то незначительное, иначе бы сведения просочились. Украинские журналисты сошлись на том, что, скорее всего, угнал автомобиль. Так все с тех пор везде и писали. *** На Украине Руслана Гаджиева приговорили к 15 годам лишения свободы. Гаджиев три раза был в числе тех, кого готовили на обмен, его тоже, как многих, вынудили подписать признание — якобы после этого он будет помилован президентом, но в результате раз за разом отказывали. «Мы сделали все, чтобы Украина предоставила этого человека на выдачу», — в сентябре 2019-го заявил его адвокат Валентин Рыбин и добавил, что Гаджиева еще могут успеть привезти в пункт обмена, «если Россия проявит характер». Россия характер не проявила. Маленький танкист, худой, седой, не был нужен своей стране. Даже Украине, и то он больше пригодился со своим паспортом в Совете Европы. — Мы сидели в соседних камерах. За Гаджиева я бился до последнего, и очень обидно, что не смог тогда его вытащить, — рассказал «МК» еще один бывший военнопленныйЮ «железный зэк» Игорь Кимаковский. В знак протеста он был готов остаться вместе с Русланом и не ехать на выдачу. Но отговорили. И сам, мол, пропадешь, и товарищу не поможешь. «Руслан — тонкая натура, очень совестливый, его истории действительно сопереживаешь», — кивает головой Андрей Седлов, руководитель координационно-правового центра «Война и мир». — После освобождения Руслана наконец доставили в Луганск, а уже оттуда я сопровождал его до границы. Он очень смущался, что, узнав о нем, люди присылали в помощь деньги, сигареты: «Ничего не надо, у меня все есть». Руслан вернулся в свой поселок в Краснодарском крае, в дом, к семье, которая не видела его столько лет. В никуда — работы нет, со стороны кажется, жизнь почти что кончена, даже старый паспорт оказался просроченным, ведь 45-летие мужчина встретил за решеткой. Он хотел начать все заново, но тут... Тут по родному селу поползли слухи, что Гаджиева украинцы якобы посадили за то, что «угнал пьяным их танк». Что он вообще не воевал. Кто-то что-то слышал и видел по ТВ, кто-то что-то читал в Интернете — поэтому-то, скорее всего, «угнал машину в России», которую, как знали земляки, он не угонял, интерпретировалось в «угнал танк на Украине». Почему пьяный? Ну а какому трезвому нужен танк?! — Мне сложно сейчас. И очень обидно. Я не знаю, как мне объяснить, что все это неправда. Может, вы об этом напишете? Позвоните тем, с кем я воевал, чтобы они подтвердили мои слова, что я сидел не за угон танка, — смущается Руслан. Я позвонила. В ЛНР сказали, что Гаджиев настоящий герой. И не только за то, что совершил в бою. «Руслан Гаджиев не снимался бы многократно с обмена, и Украина не проявляла бы к нему такого интереса, если бы не его стойкое поведение в момент пленения, допроса и нахождения в заключении. Он достоин всяческого уважения, — авторитетно заявляет адвокат Валентин Рыбин. — Экипаж его машины был полностью расстрелян. На самом деле его оставили в живых только потому, что у него был паспорт Российской Федерации и он был нужен живым — якобы для доказательства участия в бою россиян». «Руслана взяли в плен в знаменитом танковом бою под Санжаровкой, его еще называют «Сталинград под Санжаровкой». Битва за высоту 307,9 была ключевой в создании Дебальцевского котла. Так вот, если кто-то из краснодарских умников действительно считает, что на эту битву можно было по пьяни угнать танк, то советую им самим меньше злоупотреблять алкоголем и больше читать информации о войне на Донбассе, чтобы не позориться», — отметила журналист-правозащитник Оксана Шкода. Я пытаюсь объяснить Руслану Гаджиеву, что у нас на свободе важно то, что о тебе думают близкие, а не то, что говорят другие. И не послать бы ему всех на хрен. Но он переживает. Действительно, тонкая натура. Именно такие и бывают самыми стойкими. Тонко, но не рвется. ...К этим людям, Даше, Руслану, можно относиться по-разному. Но в отличие от многих у них были и есть цели, идеи, ради которых один готов пять лет не сдаваться в плену без надежды увидеть родину, а вторая — бежать к своему ребенку под угрозой снова оказаться за решеткой. Они отстаивали и продолжают отстаивать то, во что верят. Это дано не многим. Так дайте же им спокойно жить дальше.