Космонавты в небе над Чадыр-Лунгой

Есть люди нормальные - и есть ненормальные. Ненормальные – это художники, поэты и прочая творческая интеллигенция, которая мается своими идеями, пока от них не освободится. Так думаю я. Потому что как можно назвать нормальным человека, который собирает старые домотканые ковры – некоторые с дырками от моли, и возит их повсюду за собой, чтобы писать потом на них картины. Или ищет по мусоркам выброшенные старые рамы, чтобы на стекле изображать навеянные какими-то впечатлениями сюжеты.

Невольно вспомнилось цветаевское: «Когда б вы знали, из какого сора…».  Но что с результатом, где это показывают? Кого, кроме художницы, это радует? И что, в конце концов, люди видят на этих чудо-полотнах?

«Я пишу по наитию»

На старых коврах художница пишет сюжеты о Гагаузии. «Сны моего детства» – так называлась одна из выставок журналиста, писателя, а с некоторых пор ещё и художницы Ирины Вишневской. Говорят, талантливый человек талантлив во всем. Она и книги пишет, и газету какое-то время выпускала, а в последнее время все чаще берется за кисть. Художник Ирина необычный, она себя и художником в традиционном смысле этого слова не считает. Она говорит: «Я – проводник, пишу по наитию, на меня словно туман в какие-то моменты опускается – и начинается творчество. Наверное, поэтому я ничего не могу изменить в своей картине, когда мне говорят, к примеру, «слишком мрачная» - она написана в определенном эмоциональном состоянии, в трансе».

Отсюда и выбор материала, и меняющиеся сюжеты - от крайности в крайность: то люди, то куклы, то сказочные персонажи или предметы. То выставка, то перформанс. Приводят в замешательство и названия картин. Взять хотя бы серию о Гагаузии: «Космонавты в небе над Чадыр-Лунгой», «Когда в Чадыр-Лунге танцуют, на небе расцветают цветы», «Вороны парка имени 40 лет ВЛКСМ в Чадыр-Лунге».

Есть в украинском Донецке интересная художница Анжела Джерих. Невольно вспоминается ее картина «Подводная лодка в степях Украины». Но стиль Джерих – примитивизм, наивное искусство. Объединяет двух художниц разве что ассоциативность. На одной из картин Джерих есть улица Стратонавтов, в реальности от нее осталось не намного больше, чем от донецкого аэропорта. То же и с космонавтами над Чадыр-Лунгой Ирины Вишневской, которые витают разве что в ее фантазиях.

И парадокс: с такой неистовой любовью воспеваемые Вишневской жители Чадыр-Лунги сами никогда в жизни ее живопись на коврах не видели. Живет художница сейчас в Одессе, организовать выставку в Гагаузии пока не удается. Но отклики в соцсетях, по словам Ирины, в основном положительные.

Здесь даже воздух имеет вкус

Что же это за явление такое - Ирина Вишневская?

Чадыр-Лунга – тот рай на земле с виноградниками на зеленых холмах, в который свою десятилетнюю дочь и ее маму привез из средней полосы равнинной России отец. Оказавшись однажды на юге Молдавии, он безумно влюбился в этот благодатный край.

Первые детские впечатления до сих пор живут в художнице, они же и вдохновили ее на создание картин о Гагаузии. Она говорит: «В Чадыр-Лунге даже воздух имеет вкус, и он неповторим и эксклюзивен! Ты это чувствуешь каждый раз, возвращаясь сюда».

Но откуда эта странная идея: писать на старых коврах? В одном из своих интервью Ирина разоткровенничалась: «Когда-то – это было в моей прошлой жизни – я ещё жила в Кишинёве, и мы с сестрой занимались ресторанным бизнесом. Последнее моё заведение находилось на Ботанике и называлось «Трактир». Его интерьер был решён в народной молдавской эстетике. Для оформления мне нужны были ковры и прочие аксессуары».

Что-то подарили друзья, что-то отдали соседи, какие-то полусгнившие дорожки она нашла на своей даче. Ковры увезла в Одессу, за 14 лет поменяв три квартиры, таскала их за собой, словно приросла к ним.

«Даже не понимаю, как я начала рисовать на них, - говорит Ирина. - Спонтанно. Ковёр сам подсказывает сюжет и тему. И когда берёшься его расписывать, как бы впадаешь в транс – это я называю «попасть в поток». Ты вроде становишься проводником и порой даже удивляешься тому, что делаешь, трезвым умом понимая, что ты этого не умеешь».

Объяснение в любви

То, что «нас выбирают», Ирина поняла позже.  Не случайно, видимо, в Чадыр-Лунге она с увлечением училась одновременно в двух творческих школах: художественной и музыкальной. А поступать пошла на факультет журналистики в Кишиневский госуниверситет. Вернулась к живописи уже с опытом работы в «Советской Молдавии». Газета закрылась, в бизнесе – фиаско... Вишневская переезжает в Одессу, работает в газете, пишет книги.

Первое участие в коллективной выставке - в 2015 году, первая персональная выставка – в 2017-м. Цикл «Сны моего детства» – объяснение в любви Гагаузии. «Сохранилась бы эта любовь, если бы я и сегодня жила в Чадыр-Лунге, – трудно сказать, - говорит Ирина. - Иногда надо отойти в сторону, чтобы разглядеть очевидное. Но у меня не было и нет желания говорить кому-то «спасибо» или «я вас люблю». Всё, что я делаю, – это выставляю наружу свои чувства и размышления».

Куклы нас учат

15 апреля должна была состояться ее девятая персональная выставка с куклами на полотнах в одесском музее западного и восточного искусства, но из-за ситуации с ковидом дата была сдвинута на неопределенный срок. Творческая команда торопится закончить все работы, связанные с проектом.

Как рассказала Вишневская, для его презентации были сняты два бессюжетных фильма-абсурда: «Люди. Познание мира» и «Больше, чем куклы». Артисты вывели портреты кукол на улицы Одессы, и люди реагировали по-разному: одни отстранялись, другие прикасались «на счастье».

Как появились куклы в ее творчестве? «Если девочки познают мир посредством кукол, проигрывая с ними личностные и социальные роли, то куклам, чтобы познать мир, нужно познакомиться с людьми, нужен обратный, пусть и абсурдный, взгляд на реальность», – рассказывает Вишневская.

Второй фильм – это интервью взрослых девочек, они вспоминают о своих куклах и отношениях с ними - дополнит инсталляционную часть проекта, построенную на воспоминаниях и событиях, так или иначе связанных с куклами. Среди них будут и личные воспоминания, связанные с трагическими событиями, например, гибелью парохода «Адмирал Нахимов».

«Но основная часть проекта – это, конечно же, порядка 20 портретов обнаженных кукол. Цель - проиллюстрировать одну из концепций проекта: в разные времена существовали разные типажи кукол. И с их изменением каким-то непонятным образом связано и изменение внешности людей, – рассказывает Ирина. – С удивлением я обратила на это внимание, когда у нас появились первые Барби. А вслед за ними - такие же девушки: длинноногие, точеные, с нереально идеальными фигурами. Эту идею поддержит выставка обнаженных кукол коллекционеров Елена и Сергей Филипповы».

Художники как инструмент Бога

С раннего детства при помощи кукол производится манипуляция над сознанием ребенка, формируется клишированный тип мышления, создается некая привязка к «витринным» потребностям.

«Портреты обнаженных кукол, портреты обнаженных женщин, – говорит Ирина Вишневская. – Играя в куклы, девочки как бы сами становятся куклами и остаются в этой роли до конца жизни. Ну и такая банальная мысль, что все мы в чьих-то руках – куклы. Идеи похожи на туман, они спускаются на тебя, обволакивают и завладевают твоим вниманием, мыслями и воображением. Убеждена: люди, занимающиеся творчеством и наукой, являются проводниками, и идеи, которые затем реализуются ими, – это туман, который был вложен в их головы свыше».

Мария БУИНЧУК