«Черная территория». Что происходит с шахтами в ОРДЛО?

В ОРДО не исключают закрытия в Донецке шахт имени Калинина и имени Челюскинцев из-за «нерентабельности». Большая часть промышленного потенциала осталась на оккупированной территории – более 70 шахт. За последние шесть лет две трети из них уже не работают. Что происходит с шахтами на оккупированной части Донбасса? Об этом в эфире Радио Донбасс.Реалии говорили глава Независимого профсоюза горняков Донбасса Николай Волынко и партнер юридической фирмы Marchenko Partners Александр Алексеенко. – Украинского бизнесмена Рината Ахметова оттеснили после событий 2014-2015 годов. Кто является конечным бенефициаром шахт на территории ОРДЛО? Николай Волынко: Главный в ОРДО – Пушилин (главарь группировки «ДНР» – ред.) и его «Угольный дом», через который идет уголь на Курченко (беглый украинский олигарх – ред.). А уже Курченко через Россию заходит сюда, в Украину. Когда надо было по заниженным ценам отгружать уголь, руководство шахты сказало: «хватит». За это их кинули «на подвал» Николай Волынко Была так называемая «национализация», это «национализация» породила за собой долги по заработной плате. Сейчас задолженность по шахтам – два-три месяца. По шахте «Комсомолец Донбасса», где, по моим данным, руководство шахты брошено «на подвал». Потому что с сентября основные профессии не получают зарплату, в октябре выдали вспомогательным структурам. И когда надо было еще по заниженным ценам отгружать уголь в этот «Угольный дом», руководство сказало: «Хватит». За это их кинули «на подвал». – А структура «Внешторгсервис» Курченко? Николай Волынко: Уголь идет через «Угольный дом», который дальше уходит на Курченко. «Угольный дом» берет по заниженной цене, потому что это «власть», и они приказали по такой цене. Насколько мне известно, «директора» шахт отстранены от ценовой политики. – Если можно привести статистику, сколько примерно сейчас шахт именно на неподконтрольной Києву территории Донбасса? Шахта «Комсомолец Донбасса» добывала в год более 4 миллиона тонн, а сейчас дышит на ладан Николай Волынко Николай Волынко: Более 70 шахт. Две трети из них уже не работают, затоплены, за последние шесть лет. Если шахта «Комсомолец Донбасса» добывала в год более 4 миллиона тонн, то сейчас дышит на ладан. – Куда реализуют свою продукцию оставшиеся рабочие шахты? «В Украину» приходит? Николай Волынко: Конечно. Часто в этой доле и Коломойский. Ничего личного, это бизнес. – Александр, каков статус шахт в ОРДЛО, по вашему мнению как юриста? Александр Алексеенко: Это что-то между «черной» и «серой» зоной. «Черная» – потому что эти шахты выведены за пределы регулирования украинского законодательства и возможность осуществлять законные операции с ними очень ограничены. Но зная мастерство юристов и менеджеров, можно найти определенные недоработки, которые можно использовать в определенных «серых» схемах. – Кого вы имеете в виду под менеджерами? На подконтрольной Украине территории или в ОРДЛО? Александр Алексеенко: Речь идет о взаимном процессе. Есть люди, которые получают определенные доходы с той территории. Но базово это те лица, которые остались в ОРДО и находят через третьи страны, через третьих лиц возможность работать с украинскими субъектами с этой стороны. – Те, кто работает в этих шахтах, у них есть какие-то рычаги отстоять свою позицию? Есть ли там какие-то профсоюзы? Александр Алексеенко: Тяжело сказать. Я – не специалист в правовом регулировании этих «республик», если вообще можно так сказать. Но выглядит со стороны так, что каких-то четких внятных адекватных рычагов, чтобы защищать свои права, иметь реальные гарантии, там, скорее всего, нет. Потому что, с теоретической точки зрения, это «серая» территория. Украинское законодательство формально туда распространяется, хотя очень ограниченно. Что выбирают себе контролеры для регулирования трудовых отношений с коллективом, мне сложно сказать, но там проблемы с этим. – Александр, что делает украинское государство, чтобы в юридическом плане подчеркнуть деятельность таких, как Курченко, которые продолжают контролировать огромную промышленную базу в ОРДЛО? Александр Алексеенко: Мне сложно сказать. Но могу рассказать, что происходит на контролируемой Украиной территории. Есть определенный прогресс. Более года назад были первые попытки украинского государства урегулировать тему государственной поддержки угольным шахтам. Закон у нас о государственной помощи субъектам хозяйства формально действует с 2017 года, но он имеет изъяны и сказать, что он помог навести порядок в украинском шахтном угольном хозяйстве, довольно сложно. Например, за сферу государственной помощи в Украине отвечает Антимонопольный комитет. И уже более года он инициирует разработку и согласование критериев допустимости государственной помощи угольным шахтам. Это выполнение обязательств Украины по соглашению об ассоциации. В течение максимум пяти лет с 2017 года Украина должна построить и внедрить эффективную систему господдержки угледобычи Александр Алексеенко Речь о том, что в течение максимум пяти лет с 2017 года Украина должна построить и внедрить эффективную систему господдержки. Если очень коротко и базово, то господдержка угольных шахт в Украине должна происходить по тем же требованиям, как это происходит в Европе. А это для самих украинских шахт, которые являются часто не прибыльными или убыточными, не есть хорошей новостью. В Европе, например, запрещена поддержка текущих расходов угольных шахт, если они являются убыточными. В последнем проекте позиция Министерства энергетики услышана, мы говорим про государственные шахты, и то, что предлагают принять, не такое жесткое, как в Евросоюзе. Даже допускается, что государство может выделять отдельные средства, чтобы начинать разрабатывать новые запасы угля. Должен быть реальный бизнес-план, все должно быть построено так, что если государство дальше финансирует такие операции, то к 2022 году это должно выйти как минимум в ноль, а в идеальном мире – в прибыльность. Выглядит перспективно и интересно, к сожалению, это пока еще проект, но он выглядит менее жестким, чем предыдущий. – Николай, есть ли малейшие возможности у шахтеров отстоять свои права, есть ли профсоюзы? Тех, кто проявляет недовольство и требует жить по закону, требует зарплату, отправляют «на подвал» Николай Волынко Николай Волынко: В начале лета 2014 года профсоюзы, которые поверили «русскому миру», и, как не прискорбно, это были и независимые организации, решили создать «независимый профсоюз горняков Донбасса «ДНР». Провели конференцию и поехали к руководству «ДНР». Пришли и сказали, что они «независимый профсоюз». На что им ответили, что будет один «профсоюз», никаких независимых, если они за три дня не войдут в состав так называемого «госпрофсоюза», то «на подвал». Тех, кто проявляет недовольство и требует жить по закону, требует зарплату, отправляют «на подвал». – Почему Россия не поддерживает угольную промышленность в ОРДЛО? Николай Волынко: У них есть своя головная боль. Донбасс им в целом не нужен. Если бы он был нужен, оттуда бы не вывозили заводы, не вырезали металл. В начале войны в Ростовской области поставили четыре мини-завода плавильных и везли металл. Было обязательство, чтобы эти боевички вырезали сто тонн металла каждый день, там все вырезано. – Николай, какие главные проблемы у горняков на подконтрольной Украине территории? Николай Волынко: Когда началась война, наш профсоюз обратился к руководству страны, тогда еще был Турчинов, с предложением вывозить со всех складов Донбасса уголь вглубь территории и вводить кипящий слой на тепловых электростанциях. – А что это? Николай Волынко: Он начал разрабатываться еще в 1980 годах, горело все: энергетические угли, кокс и даже порода. До 2005 года в Украине уже работало более 150 ТЭЦ крупных и средних котелен на кипящем слое. После того, как было подписано соглашение Путина и Тимошенко по газу в 2009 году, была команда все перевести на газ. Что давал бы нам этот кипящий слой – не привязываться к антрациту. Тогда Турчинов не прислушался. – А еще не поздно сейчас к этому вернуться? Николай Волынко: Мы это постоянно повторяем. И постепенно, по моей информации, тот же ДТЭК начали это постепенно внедрять.