Военный медик на Донбассе. Часть вторая
masipatak рассказывает о своей поездке на Донбасс в декабре 2014 - феврале 2015 гг и работе в подразделениях ДНР в качестве военного медика.*****
Из дневника
*****
27.01.15
Если очень старательно пытаться попасть в задницу, рано или поздно у тебя это получится. У меня получилось.
Я в Горловке.
Как доехал – отдельная история. Написал рапорт (командир очень расстроился, но что делать). Отстоял последнюю вахту и в путь. Стою на автовокзале в гражданские вещички одетый, с баулом, а мне говорят: «Автобусы до Горловки не ходят, дорога простреливается». Приехали. Таксисты заломили цену, которую я просто не потяну (да и хрен знает куда завезут, может к «укропам»). Звоню человеку, который меня звал в медроту, договорились, что в Макеевке подберут. По дороге действительно били прямо перед нами, но мы проскочили без сложностей.
Познакомились со всеми, написал нужные бумаги и в общагу (больше суток не спал, отправили отсыпаться). За окном близко работает «арта» и РСЗО. В общаге температура средняя по улице (окон почти нет), ну хоть батареи работают (прижавшись к ней спиной можно жить).
Госпиталь на 52-55 коек, 50/50 тер/хир (что уже странно). Представляет собой что-то вроде реабилитационного центра. Серьезной хирургии нет (и не скоро будет), долечивание п/о периода в основном. Мне с боевыми этого пока хватит, думаю, а там посмотрим (в ГКБ схожу).
Командир, мужик суетный и шумный, сказал, что с оружием туго и, что буду много мотаться на боевые (типа МПП).
Пойду, гляну воду и, если есть, то baden-baden купаться-купаться.
*****
27.01.15
Если очень старательно пытаться попасть в задницу, рано или поздно у тебя это получится. У меня получилось.
Я в Горловке.
Как доехал – отдельная история. Написал рапорт (командир очень расстроился, но что делать). Отстоял последнюю вахту и в путь. Стою на автовокзале в гражданские вещички одетый, с баулом, а мне говорят: «Автобусы до Горловки не ходят, дорога простреливается». Приехали. Таксисты заломили цену, которую я просто не потяну (да и хрен знает куда завезут, может к «укропам»). Звоню человеку, который меня звал в медроту, договорились, что в Макеевке подберут. По дороге действительно били прямо перед нами, но мы проскочили без сложностей.
Познакомились со всеми, написал нужные бумаги и в общагу (больше суток не спал, отправили отсыпаться). За окном близко работает «арта» и РСЗО. В общаге температура средняя по улице (окон почти нет), ну хоть батареи работают (прижавшись к ней спиной можно жить).
Госпиталь на 52-55 коек, 50/50 тер/хир (что уже странно). Представляет собой что-то вроде реабилитационного центра. Серьезной хирургии нет (и не скоро будет), долечивание п/о периода в основном. Мне с боевыми этого пока хватит, думаю, а там посмотрим (в ГКБ схожу).
Командир, мужик суетный и шумный, сказал, что с оружием туго и, что буду много мотаться на боевые (типа МПП).
Пойду, гляну воду и, если есть, то baden-baden купаться-купаться.
*****
- Почему решили перевестись в Горловку?
- Как уже и говорил, я ехал не воевать. Да и воин с меня… На стрельбище, конечно, обучили как с АГС обращаться, РПГ освоил, но это все не совсем мое. Я, когда периодически стоял в наряде по ночам, постоянно видел зарево в той стороне, где была Горловка. Не просто вспышки, а вид был такой, как, знаете, на закате. По сравнению с этим, даже в аэропорту было не очень. Постоянно говорили, что там много раненых. Мне хотелось работать врачом. Один мой хороший знакомый перевелся в Горловку, я ему позвонил и попросил уточнить, если там место. Оказалось, что там уже практически была сформирована медицинская рота под командованием Евича. Тогда я подошел к своему командиру, написал рапорт и поехал в Горловку.
Я приехал, встретился с Юрьичем, поговорили, меня приняли, пошел ночевать в общагу. На следующее утро мы все поехали на шахту «Кондратьевка». Там было очень большое скопление войск. Мы быстро развернули МПП, но никакой атаки в тот день не было, пришлось возвращаться. На следующий день вернулись туда же. 1-я, 2-я и 3-я омсбр [возможно речь идет о батальонах 3-й омсбр, т.к. интервьюируемый не очень хорошо разбирается в военной структуре. - прим.] с танками пошли в Углик. Потом я нашел одного из танкистов. В их танке кончился БК, и они начали утюжить окопы гусеницами. Танкист лежал недалеко от танка, не помню уже какие у него были травмы, думаю, что застрелили его. Противника через несколько часов выбили из города, часть бежала, часть была блокирована, и с ними шел бой.
В первый день, в первые же часы было огромное количество поступлений. Это десятки раненых, думаю, в общей сложности больше сотни. Достаточно много «двухсотых». Основные ранения – 80 процентов - это осколочные. Пулевые – процентов 20. Минно-взрывные – большая редкость. Очень большая редкость. Если только кто на противотанковую мину наехал. Противопехотных мин я там вообще не видел.
Весь день мы очень много работали. Вечером, это была инициатива Юрьича, мы поехали в Углегорск. Туда еще не все наши войска вошли, но медрота уже поперлась. Чего мы туда поехали не знаю. Потусовались там: ни воды, ни света нет, работать без них невозможно. Вернулись на шахту «Кондратьевка».
Шахта "Кондратьевка"
Фото предоставлено интервьюируемым
Из дневника
*****
24.07.15
Давно не писал. Уже почти полгода прошло. Просмотрел недавно свои заметки и понял, почему прервал свои записи после переезда в Горловку. Уже сейчас я могу точно сказать, что попал в самое начало Дебальцевской операции. Ее проводили совместные силы ЛДНР. В ЛНР был только проездом, поэтому пишу о том, что происходило со стороны ДНР.
Меня подняли ночью, часа в 3, и мы поехали в госпиталь. Там разнарядка, определились по машинам и колонной пошли под Углик на шахту. Погода была пасмурная, было темно и туманно. Колонна (у меня уже был достаточно богатый опыт) вела себя как куча детей. Радиомолчание хранили никак, по пути отстал и потерялся «Урал», хоть приказ был не включать фары, их жгли направо и налево (на всех поворотах уж точно, а их было много). Оружие мне не выдали. Потом я смеялся. Увижу «укропов», буду кидаться в них снежками с дикими криками и страшным лицом.
Колонна: «Камаз», «Урал» [интервьюируемый пояснил, что те машины, что он называет «Уралами» могли быть и «ЗиЛами». - прим.], пара «таблеток», «пыжик» (или 2) и «мотолыга» с начальником. С горем пополам (чуть свои не расстреляли) добрались. Развернули МПП и готовились к поступлениям. Сказали, что тренировочный выезд (позже узнал, атаку отложили, что было просто бредом (результат неразберихи и беспорядка)). Под носом у противника собралась куча техники и сил (типа не заметно, что мы тут), покрасовались, показали противнику, где будет основной удар, а потом, да ну нафиг, айда по домам. Я конечно академиев не кончал, но от сарказма здесь сложно удержаться. Собрались и выдвинулись обратно (уже не так стройно). В госпитале в ординаторской был интернет, тут же сел за комп отвечать на письма, смотреть, что в мире происходит.
Следующее утро часа в 4 опять в госпитале распределились и вперед. У МПП собралось очень много техники (танки, БМП, «мотолыги», «зушки», машины и т.д.), дерзко и неожиданно, как и вчера. В МПП набилась куча мне неизвестных людей (прям толпа), какие-то мальчики и девочки, с сумками с красным крестом (впоследствии мои псевдоподчиненные, но я так и не стал их начальником, хотя заявление написал). Чуть рассвело, техника пошла, завязался интенсивный бой. По МПП никто не бил. И пошли раненные, много раненных, «тяжи» и средние, легких было мало (наверное, на местах справлялись и шли дальше). Совершенно различный характер ранений на любой вкус, цвет и размер. Мы использовали всю имеющуюся технику интенсивно, как могли («пыжики», «буханки» и «мотолыгу»). По возможности старались не отправлять машину, пока не забьем (два «тяжа» на полу, 3-5 средних сидя по бокам, сопровождение по обстоятельствам). День прошел незаметно и очень быстро.
Работа МПП на шахте «Кондратьевка». На переднем плане боец с осколочным ранением нижней конечности. Фото Романа Сапонькова
Я поначалу много тупил. И дело было не в боевых действиях, это меня совершенно не смущало. Дело было в том, что я никогда еще не сталкивался с таким потоком тяжелораненых и рассеивал свои силы зазря. Классическая ошибка гражданских врачей. Помогли коллеги.
Вечером выбилась возможность поспать часок, я попробовал, получилось не очень.
Двое врачей поехали на усиление БП в Углик, Анатолич (Александр) и фельдшер – к подбитому БМП. Тупо сунулись к «бэхе» и поняли что залезли на минное поле. Благодаря «мехводу», вышли обратно. Все потом очень долго возмущались произошедшим, фельдшер взял отгул на неделю и больше на боевые не выходил.
Все руководство госпиталя долго и эмоционально решало нашу дальнейшую судьбу. Победил нач. Ночью, по туману мы выдвинулись в Углик.
Картина маслом: ночь, туман, глубокий рыхлый снег, куча битых машин и танков на обочинах, госпиталь колонной крадется (если можно так сказать) без фар к фронту. «Пыжик» встал (дном в глубокий снег), все мужики вылезли, толкнули, и так два раза. Только когда толкали, включали фары. Было стремно, пространство открытое, спрятаться негде, если чего, то того. Правда, бой подзатих, что было нам на руку, теперь как бы свои с КП не разобрав не накрыли. Переезд, КП, зашли за крайние здания, стало уютней.
Расставили машины, построились, был проведен краткий инструктаж (мол, разворачиваем МПП в школе). Я задал вопрос, как там с минами, получил ответ, что разведка все прочесала (как оказалось, сделала она это в спешке, ночью нашел подарок). Зашли в школу, покрутились, нашли место для хоть как-то возможного ночлега и все повалились спать (МПП никто не разворачивал). Я не спал, сидел у бочки, в которой горело все, что нашли, курил и очень сильно мерз. МПП без воды и электричества (в основном без воды) развернуть не было никакой возможности. Начала активно бить «арта», ненадолго стихло только под утро. Всех собрали, объявили, что затея была не лучшей и под 120-е мы на гражданских машинах (кроме «мотолыги») двинули обратно. Летело по нам, не лучшее решение и ощущения.
Должен сказать, я не очень понимаю смысл нашего ночного рандеву. Ничего не получили, личный состав был измотан (я не спал уже двое суток). На том же месте опять развернули МПП. На построении добровольно вызвались остаться два единственных хирурга, в том числе я. Ну и правильно, девочкам нужно было дать отдохнуть.
На второй и третий дни были контратаки на Углегорск. Вечером второго дня я опять приехал в город, на усиление. Потом мы перенесли МПП на перекресток под Углегорск, потому что через него шел основной поток раненых, место стало относительно безопасным, а на «Кондратьевке» уже нечего было делать.
*****
24.07.15
Давно не писал. Уже почти полгода прошло. Просмотрел недавно свои заметки и понял, почему прервал свои записи после переезда в Горловку. Уже сейчас я могу точно сказать, что попал в самое начало Дебальцевской операции. Ее проводили совместные силы ЛДНР. В ЛНР был только проездом, поэтому пишу о том, что происходило со стороны ДНР.
Меня подняли ночью, часа в 3, и мы поехали в госпиталь. Там разнарядка, определились по машинам и колонной пошли под Углик на шахту. Погода была пасмурная, было темно и туманно. Колонна (у меня уже был достаточно богатый опыт) вела себя как куча детей. Радиомолчание хранили никак, по пути отстал и потерялся «Урал», хоть приказ был не включать фары, их жгли направо и налево (на всех поворотах уж точно, а их было много). Оружие мне не выдали. Потом я смеялся. Увижу «укропов», буду кидаться в них снежками с дикими криками и страшным лицом.
Колонна: «Камаз», «Урал» [интервьюируемый пояснил, что те машины, что он называет «Уралами» могли быть и «ЗиЛами». - прим.], пара «таблеток», «пыжик» (или 2) и «мотолыга» с начальником. С горем пополам (чуть свои не расстреляли) добрались. Развернули МПП и готовились к поступлениям. Сказали, что тренировочный выезд (позже узнал, атаку отложили, что было просто бредом (результат неразберихи и беспорядка)). Под носом у противника собралась куча техники и сил (типа не заметно, что мы тут), покрасовались, показали противнику, где будет основной удар, а потом, да ну нафиг, айда по домам. Я конечно академиев не кончал, но от сарказма здесь сложно удержаться. Собрались и выдвинулись обратно (уже не так стройно). В госпитале в ординаторской был интернет, тут же сел за комп отвечать на письма, смотреть, что в мире происходит.
Следующее утро часа в 4 опять в госпитале распределились и вперед. У МПП собралось очень много техники (танки, БМП, «мотолыги», «зушки», машины и т.д.), дерзко и неожиданно, как и вчера. В МПП набилась куча мне неизвестных людей (прям толпа), какие-то мальчики и девочки, с сумками с красным крестом (впоследствии мои псевдоподчиненные, но я так и не стал их начальником, хотя заявление написал). Чуть рассвело, техника пошла, завязался интенсивный бой. По МПП никто не бил. И пошли раненные, много раненных, «тяжи» и средние, легких было мало (наверное, на местах справлялись и шли дальше). Совершенно различный характер ранений на любой вкус, цвет и размер. Мы использовали всю имеющуюся технику интенсивно, как могли («пыжики», «буханки» и «мотолыгу»). По возможности старались не отправлять машину, пока не забьем (два «тяжа» на полу, 3-5 средних сидя по бокам, сопровождение по обстоятельствам). День прошел незаметно и очень быстро.
Работа МПП на шахте «Кондратьевка». На переднем плане боец с осколочным ранением нижней конечности. Фото Романа Сапонькова
Я поначалу много тупил. И дело было не в боевых действиях, это меня совершенно не смущало. Дело было в том, что я никогда еще не сталкивался с таким потоком тяжелораненых и рассеивал свои силы зазря. Классическая ошибка гражданских врачей. Помогли коллеги.
Вечером выбилась возможность поспать часок, я попробовал, получилось не очень.
Двое врачей поехали на усиление БП в Углик, Анатолич (Александр) и фельдшер – к подбитому БМП. Тупо сунулись к «бэхе» и поняли что залезли на минное поле. Благодаря «мехводу», вышли обратно. Все потом очень долго возмущались произошедшим, фельдшер взял отгул на неделю и больше на боевые не выходил.
Все руководство госпиталя долго и эмоционально решало нашу дальнейшую судьбу. Победил нач. Ночью, по туману мы выдвинулись в Углик.
Картина маслом: ночь, туман, глубокий рыхлый снег, куча битых машин и танков на обочинах, госпиталь колонной крадется (если можно так сказать) без фар к фронту. «Пыжик» встал (дном в глубокий снег), все мужики вылезли, толкнули, и так два раза. Только когда толкали, включали фары. Было стремно, пространство открытое, спрятаться негде, если чего, то того. Правда, бой подзатих, что было нам на руку, теперь как бы свои с КП не разобрав не накрыли. Переезд, КП, зашли за крайние здания, стало уютней.
Расставили машины, построились, был проведен краткий инструктаж (мол, разворачиваем МПП в школе). Я задал вопрос, как там с минами, получил ответ, что разведка все прочесала (как оказалось, сделала она это в спешке, ночью нашел подарок). Зашли в школу, покрутились, нашли место для хоть как-то возможного ночлега и все повалились спать (МПП никто не разворачивал). Я не спал, сидел у бочки, в которой горело все, что нашли, курил и очень сильно мерз. МПП без воды и электричества (в основном без воды) развернуть не было никакой возможности. Начала активно бить «арта», ненадолго стихло только под утро. Всех собрали, объявили, что затея была не лучшей и под 120-е мы на гражданских машинах (кроме «мотолыги») двинули обратно. Летело по нам, не лучшее решение и ощущения.
Должен сказать, я не очень понимаю смысл нашего ночного рандеву. Ничего не получили, личный состав был измотан (я не спал уже двое суток). На том же месте опять развернули МПП. На построении добровольно вызвались остаться два единственных хирурга, в том числе я. Ну и правильно, девочкам нужно было дать отдохнуть.
На второй и третий дни были контратаки на Углегорск. Вечером второго дня я опять приехал в город, на усиление. Потом мы перенесли МПП на перекресток под Углегорск, потому что через него шел основной поток раненых, место стало относительно безопасным, а на «Кондратьевке» уже нечего было делать.
*****
- Приехали на усиление на передний край? То есть должны были действовать, как простой фельдшер или санинструктор?
- Практически да, ведь ничего кроме сумки у меня не было. Дело в том, что в первые пять дней боев раненые шли непрерывным потоком. В 1-й омсбр [скорее всего, в 1 МСБ 3-й омсбр. см. пояснение выше. - прим.] в Углегорске был фельдшер, который когда мог своими силами раненых вывозил, а когда и вызывал нас. Мы мотались туда на своей «мотолыге» и забирали раненых на наш медпункт. Получалось как-то криво: мы стояли на МПП, но брали на себя два этапа эвакуации. Поэтому было принято решение перебросить в Углегорск меня. Уточню, что я там был не первый, до этого там уже был один из наших докторов. У меня были только перевязочные материалы, да перед отъездом успел быстренько распихать по карманам противошоковые. В общем, светлая голова и горящие глаза, вот и все, чем лечил. Но удалось организовать более-менее нормальное этапирование, пригнал машину – «буханку» – и на ней возил раненых на МПП.
Очень не хватало медсестер, санитаров. Очень. Зачастую выполняли их обязанности.
Из дневника
*****
Вечером того же дня я был переброшен на усиление в Углик (без еды и только с сумкой первой помощи. Усиление!). В блиндаже меня накормили в будущем мои хорошие знакомые (отец и сын). Били достаточно плотно, поэтому без лишнего повода из блиндажа не высовывались. Так как основную часть раненых везли на МПП, сидели и вели долгую и по-моему интересную беседу. Откопали дневник мобилизованного «укропа» и не без злорадства изучали его (потом сожгли). Там же познакомился с Корнеем (Игорь впоследствии перевелся к нам в роту) и гениальным механиком из нашей роты.
Днем, силами нашей роты (тупо забрал машину) перевозил 200-х в Горловку. Одного обгоревшего опознали по часам (но имя я не знал), по наводке я останавливался в штабе, что бы передали его отцу, где будет тело сына. Второго нашли около танка. Ни у одного документов не было. Я их так и записал «погоревший» и «танкист». Трупов в Углике и окрестностях было в достатке, «укропами» занимались не мы, чтобы не возникло путаницы при учете.
Готовились к контратаке и нас попросили помочь с разгрузкой-погрузкой БК. И вот, ночью под дождем по льду мы таскали ящики, хрен с ним с патронами, со «Шмелями». Корней в два моих роста, когда мы с ним таскали эти ящики, мне было, мягко говоря, не комфортно. Очень скользко, я уставший (уже три дня не спал) в сердцах проронил: «Я 10 лет учился, *ля, для того что бы эти ящики по ночам таскать». Потом он мне долго вспоминал эту шутку.
Ночью не мог уснуть, много курил и, чтобы не мешать мужикам из блиндажа, перебрался в машину «буханку-таблетку». Меня пытались отговорить, мол, мины падают, машина с БК рядом стоит. Я меланхолично заметил, что если мина попадет в БК, блиндаж тоже не поможет. Говорят, что под утро привезли пожрать и меня хотели ротировать, но я не проснулся. Утром из трофейных медикаментов собирал себе личную аптечку (очень, кстати, ничего). Потом поступил офицер с осколочной травмой кисти, я уговорил его госпитализироваться. Что бы сдать оружие побежали к его сослуживцу, по пути нас обстреляли из стрелковки. Когда вернулись к блиндажу, я был слегка ажитирован и тут же приятно удивлен, меня приехал менять Анатолич.
Каждый раз, возвращаясь в Горловку, хотелось отдохнуть от обстрелов и вообще. Но на этот раз в мир вернуться не удалось. Город крыли ничуть не меньше чем нас. Крыли плотно, на улицах никого не было, по Ленина только битые стекла, да стволы деревьев с ветками валяются, на домах следы попаданий.
В общаге успел помыться и постираться и это очень хорошо. Только я сел пить чай (с добавками)... Первая мина прилетела рядом на Ленина. Вторая во двор. Так как с минометами до этого я имел непосредственное знакомство, понял, что будет дальше. Открыл дверь, сел на пол так, чтобы из окна не прилетело, поставил перед собой на пол чай и закурил. Ждать пришлось не долго, следующая ударила в крышу. Потом за общагой во двор. Допер, что миномет не поправляют, решил пойти на разведку. Боец позвал меня в подвал близлежащего здания, и мы спустились туда. Там была куча народу, их командир докладывал об обстреле, в докладе назвал меня фельдшером. Я его грубо поправил, бойцы заржали (он поправился и извинился). Обстрел длился не долго.
(Не люблю распространять слухи, но по-моему работала РДГ (быстро, 6-8 мин (3-4 ящика с минометом - как раз микроавтобус), не поправляя миномет, боец с КПП сказал что видел вспышки километрах в 3, а это из города).
Сидя в подвале, я вспомнил о том, что на втором этаже общаги жила мама с девочкой (до этого вообще в голову не приходило), попросил у командира бойца, и мы пошли проверять. К счастью, по пути от подвала к общаге встретили машину, подъехали мама с дочкой (задержались на работе), вопрос разрешился удачно. Хором пошли смотреть разрушения. Снесло полкрыши, довыбило оставшиеся стекла, попало в соседнюю комнату мамы с дочкой, их комнату не задело. Пропал свет и сдох котел (пропала горячая вода и хоть какое-то отопление).
С этих пор общага стала очень экстремальным местом проживания, но я между боевыми там все равно ошивался. Сушил волосы над газовой плитой и грелся вприсядку. Мне обещали подогнать обогреватель, но как-то не срослось с этим. К этому моменту я нечеловечески замерзал два раза (на терминале и в Углике), поэтому был рад даже таким не хитрым бытовым условиям.
Еще до обстрела в общаге появился новый сосед — Рома-стрингер из Питера. Он и после обстрела появлялся в общаге. Мы пили водку и замечательно общались. Спасибо ему!
Потом к нему присоединился Кирилл, сейчас вполне себе военкоры.
Утром я сменял доктора на МПП. Приехал и обомлел. Сотни людей. Кто с вещами, кто с детьми в колясках, старики (некоторые тоже в колясках), молодняк. Дали три часа тишины для вывода мирняка из Углика. Начмед договорился с властями, нам выдали пару автобусов, на них и на наших машинах мы везли их в Горловку (кому было нужно в Енашку). Куча горя, слез, обид и т.д. За несколько часов у нас были израсходованы все запасы корвалола, валерьянки и пустырника (до этого и после особо не нужные) и кое-какой провиант. Когда автобус открыл двери, мужики, расталкивая всех, ломанулись первыми. Пришлось «убить воздух» [выстрелить в воздух. – прим.] пару раз, чтобы хаос прекратился. К слову, мне не одному показалось, что среди мужиков могли быть и переодетые «укропы», но мы не МГБ, а медрота и разбираться в этом не наша задача. Первая волна была самая крупная около 700 человек. Позже был создан эвакуационный штаб, но люди шли в меньшем количестве, 1-2 автобуса в сутки (к тому моменту МПП переехал в Углик, оттуда и отправляли). Вообще мы занимались не только военными, к нам часто привозили раненых или пострадавших среди мирного населения. Сами они приходили редко ибо просто не знали, где мы находимся. Была подряжена машина ППС, им дали «матюгальник», и они мотались по городу и оповещали об эвакуации и месте сбора (не слышал, чтобы «укропы» так делали). Я видел ППС-ников когда они возвращались из города, оба были бледные как мел, город еще активно крыли и местами шли бои.
Я отлично отдежурил, так как поступлений было не много (один тяжелый, два три средних, несколько 200). Один «двухсотый» гражданский, пришли родственники попросили отвезти его труп в морг Горловки, мы отвезли. История же погибших бойцов печальна. Они поступили с одним среднеконтуженым бойцом, и он рассказал, что их отправили рыть окопчик для пулеметчика в ночь. Пулеметчик залег, как и полагается, чуть в отдалении для прикрытия, а двое принялись работать. Они не додумались ни до чего лучшего, чем включить фонарь для удобства рытья. Мина не заставила себя долго ждать, двое погибли на месте, пулеметчика контузило.
Это было мое последнее дежурство на шахте, на следующий день МПП перевели в Углик. За все время пребывания МПП на шахте, при мне, его накрывали минами всего пару раз (мы явно не были целью) и это ни как несравнимо с тем, что было на терминале или в Углике.
*****
Вечером того же дня я был переброшен на усиление в Углик (без еды и только с сумкой первой помощи. Усиление!). В блиндаже меня накормили в будущем мои хорошие знакомые (отец и сын). Били достаточно плотно, поэтому без лишнего повода из блиндажа не высовывались. Так как основную часть раненых везли на МПП, сидели и вели долгую и по-моему интересную беседу. Откопали дневник мобилизованного «укропа» и не без злорадства изучали его (потом сожгли). Там же познакомился с Корнеем (Игорь впоследствии перевелся к нам в роту) и гениальным механиком из нашей роты.
Днем, силами нашей роты (тупо забрал машину) перевозил 200-х в Горловку. Одного обгоревшего опознали по часам (но имя я не знал), по наводке я останавливался в штабе, что бы передали его отцу, где будет тело сына. Второго нашли около танка. Ни у одного документов не было. Я их так и записал «погоревший» и «танкист». Трупов в Углике и окрестностях было в достатке, «укропами» занимались не мы, чтобы не возникло путаницы при учете.
Готовились к контратаке и нас попросили помочь с разгрузкой-погрузкой БК. И вот, ночью под дождем по льду мы таскали ящики, хрен с ним с патронами, со «Шмелями». Корней в два моих роста, когда мы с ним таскали эти ящики, мне было, мягко говоря, не комфортно. Очень скользко, я уставший (уже три дня не спал) в сердцах проронил: «Я 10 лет учился, *ля, для того что бы эти ящики по ночам таскать». Потом он мне долго вспоминал эту шутку.
Ночью не мог уснуть, много курил и, чтобы не мешать мужикам из блиндажа, перебрался в машину «буханку-таблетку». Меня пытались отговорить, мол, мины падают, машина с БК рядом стоит. Я меланхолично заметил, что если мина попадет в БК, блиндаж тоже не поможет. Говорят, что под утро привезли пожрать и меня хотели ротировать, но я не проснулся. Утром из трофейных медикаментов собирал себе личную аптечку (очень, кстати, ничего). Потом поступил офицер с осколочной травмой кисти, я уговорил его госпитализироваться. Что бы сдать оружие побежали к его сослуживцу, по пути нас обстреляли из стрелковки. Когда вернулись к блиндажу, я был слегка ажитирован и тут же приятно удивлен, меня приехал менять Анатолич.
Каждый раз, возвращаясь в Горловку, хотелось отдохнуть от обстрелов и вообще. Но на этот раз в мир вернуться не удалось. Город крыли ничуть не меньше чем нас. Крыли плотно, на улицах никого не было, по Ленина только битые стекла, да стволы деревьев с ветками валяются, на домах следы попаданий.
В общаге успел помыться и постираться и это очень хорошо. Только я сел пить чай (с добавками)... Первая мина прилетела рядом на Ленина. Вторая во двор. Так как с минометами до этого я имел непосредственное знакомство, понял, что будет дальше. Открыл дверь, сел на пол так, чтобы из окна не прилетело, поставил перед собой на пол чай и закурил. Ждать пришлось не долго, следующая ударила в крышу. Потом за общагой во двор. Допер, что миномет не поправляют, решил пойти на разведку. Боец позвал меня в подвал близлежащего здания, и мы спустились туда. Там была куча народу, их командир докладывал об обстреле, в докладе назвал меня фельдшером. Я его грубо поправил, бойцы заржали (он поправился и извинился). Обстрел длился не долго.
(Не люблю распространять слухи, но по-моему работала РДГ (быстро, 6-8 мин (3-4 ящика с минометом - как раз микроавтобус), не поправляя миномет, боец с КПП сказал что видел вспышки километрах в 3, а это из города).
Сидя в подвале, я вспомнил о том, что на втором этаже общаги жила мама с девочкой (до этого вообще в голову не приходило), попросил у командира бойца, и мы пошли проверять. К счастью, по пути от подвала к общаге встретили машину, подъехали мама с дочкой (задержались на работе), вопрос разрешился удачно. Хором пошли смотреть разрушения. Снесло полкрыши, довыбило оставшиеся стекла, попало в соседнюю комнату мамы с дочкой, их комнату не задело. Пропал свет и сдох котел (пропала горячая вода и хоть какое-то отопление).
С этих пор общага стала очень экстремальным местом проживания, но я между боевыми там все равно ошивался. Сушил волосы над газовой плитой и грелся вприсядку. Мне обещали подогнать обогреватель, но как-то не срослось с этим. К этому моменту я нечеловечески замерзал два раза (на терминале и в Углике), поэтому был рад даже таким не хитрым бытовым условиям.
Еще до обстрела в общаге появился новый сосед — Рома-стрингер из Питера. Он и после обстрела появлялся в общаге. Мы пили водку и замечательно общались. Спасибо ему!
Потом к нему присоединился Кирилл, сейчас вполне себе военкоры.
Утром я сменял доктора на МПП. Приехал и обомлел. Сотни людей. Кто с вещами, кто с детьми в колясках, старики (некоторые тоже в колясках), молодняк. Дали три часа тишины для вывода мирняка из Углика. Начмед договорился с властями, нам выдали пару автобусов, на них и на наших машинах мы везли их в Горловку (кому было нужно в Енашку). Куча горя, слез, обид и т.д. За несколько часов у нас были израсходованы все запасы корвалола, валерьянки и пустырника (до этого и после особо не нужные) и кое-какой провиант. Когда автобус открыл двери, мужики, расталкивая всех, ломанулись первыми. Пришлось «убить воздух» [выстрелить в воздух. – прим.] пару раз, чтобы хаос прекратился. К слову, мне не одному показалось, что среди мужиков могли быть и переодетые «укропы», но мы не МГБ, а медрота и разбираться в этом не наша задача. Первая волна была самая крупная около 700 человек. Позже был создан эвакуационный штаб, но люди шли в меньшем количестве, 1-2 автобуса в сутки (к тому моменту МПП переехал в Углик, оттуда и отправляли). Вообще мы занимались не только военными, к нам часто привозили раненых или пострадавших среди мирного населения. Сами они приходили редко ибо просто не знали, где мы находимся. Была подряжена машина ППС, им дали «матюгальник», и они мотались по городу и оповещали об эвакуации и месте сбора (не слышал, чтобы «укропы» так делали). Я видел ППС-ников когда они возвращались из города, оба были бледные как мел, город еще активно крыли и местами шли бои.
Я отлично отдежурил, так как поступлений было не много (один тяжелый, два три средних, несколько 200). Один «двухсотый» гражданский, пришли родственники попросили отвезти его труп в морг Горловки, мы отвезли. История же погибших бойцов печальна. Они поступили с одним среднеконтуженым бойцом, и он рассказал, что их отправили рыть окопчик для пулеметчика в ночь. Пулеметчик залег, как и полагается, чуть в отдалении для прикрытия, а двое принялись работать. Они не додумались ни до чего лучшего, чем включить фонарь для удобства рытья. Мина не заставила себя долго ждать, двое погибли на месте, пулеметчика контузило.
Это было мое последнее дежурство на шахте, на следующий день МПП перевели в Углик. За все время пребывания МПП на шахте, при мне, его накрывали минами всего пару раз (мы явно не были целью) и это ни как несравнимо с тем, что было на терминале или в Углике.
*****
Когда мы переехали с «Кондратьевки» под Углегорск, то у нас значительно удлинился второй этап эвакуации с МПП до места оказания квалифицированной медицинской помощи: с двадцати минут до примерно сорока, а то и целого часа. Это очень много. Евич придумал выход: он связался с гражданскими станциями скорой помощи и договорился о месте, куда они будут подъезжать. Я звонил на Горловскую и Енакиевскую станции по единому телефону и сообщал, что везу раненого бойца, а они там сами определялись, кто выезжает. Встречались на перекрестке у магазина, на дороге Углегорск-Горловка.
Это произошло уже после зачистки Углегорска, потому что «скорая» не сразу согласилась ездить в зону боевых действий.
Далее несколько дней наши брали высотки на подходе к Логвиново. С большими потерями. Все это поступало к нам. Был случай, когда окружили ребят на высотке. Пять человек там сидели три дня под обстрелом, была попытка штурма. Трое потом поступили к нам. У них был единственный случай педикулеза, с которым мне доводилось сталкиваться за все время там. Как-то умудрились подцепить вшей. Но это была мелочь, помылись и все. Кроме того, у них было очень сильное переохлаждение. Погода была очень паршивая: плюс-минус один, туман, сыро. Человек в таких условиях быстро и незаметно переохлаждается.
Далее одна из разведгрупп попала в засаду, из десяти человек выжил один. Приполз к нам тоже с переохлаждением, пуля под кожу зашла, но ничего страшного.
После взятия высоток пошли небольшими группами на Логвиново. Противник начал артогнем их оттуда выкуривать. Потом после усиления нашей группировки на село была серьезная атака со стороны и Светлодарска, и Дебальцево, но танкисты ее отбили, и Логвиново было окончательно взято.
Из дневника
*****
При взятии высот и Логвиново на МПП было то густо, то пусто. Историй героических или грустных там много произошло, большинство есть в Инете. Все это время мы не тупо сидели на МПП, персонал наш выезжал на «мотолыге» за ранеными вперед. В частности, при эвакуации раненных и немногочисленного оставшегося мирного населения из Логвиново погибли два наших замечательных доктора Анатолич и Корней. Я с ними очень сошелся в ходе последних событий. С Анатоличем мы постоянно спорили об этапах эвакуации и никак не могли придти к общему знаменателю, а с Корнеем вообще жили в одном доме. Это была огромная потеря для всего госпиталя. К сожалению, я смог попасть только на похороны Анатолича.
*****
При взятии высот и Логвиново на МПП было то густо, то пусто. Историй героических или грустных там много произошло, большинство есть в Инете. Все это время мы не тупо сидели на МПП, персонал наш выезжал на «мотолыге» за ранеными вперед. В частности, при эвакуации раненных и немногочисленного оставшегося мирного населения из Логвиново погибли два наших замечательных доктора Анатолич и Корней. Я с ними очень сошелся в ходе последних событий. С Анатоличем мы постоянно спорили об этапах эвакуации и никак не могли придти к общему знаменателю, а с Корнеем вообще жили в одном доме. Это была огромная потеря для всего госпиталя. К сожалению, я смог попасть только на похороны Анатолича.
*****
Когда брали Дебальцево, то раненые тоже шли через нашу роту. Поток был поменьше, но постоянный. Потому что могли с легким ранением пару дней побегать, но потом понимали, что все равно надо госпитализироваться.
То есть было три серьезных пиковых момента с большим поступлением раненых: Углегорск, высотки под Логвиново и само Логвиново. И был еще эпизод, в самом начале боев непосредственно за Дебальцево. Мои коллеги привезли на двух или трех «Уралах» человек тридцать-сорок раненых, большинство из которых были легкими и средними, а тяжелых – человек десять. Из этих десяти в двух случаях была безуспешная реанимация, а остальных более-менее компенсировали и этапировали дальше.
Из дневника
*****
Случился Минск, и было объявлено о перемирии, что было не возможно до полного взятия Дебальцево (хотя может это было частью договора, это ИМХО). По моим наблюдениям, перемирие заключалось лишь в том, что «арта» начинала работать не в 6-7 утра как раньше, а часов с 9, в остальном все было по-прежнему до окончательной зачистки Дебали.
Непосредственно в боях за Дебальцево наша медрота принимала посильное участие, но далеко не основное. Этому послужило огромное количество причин, но точно не наша пассивность.
Числа 16, после похорон, я вернулся в общагу, забрал свои вещи и оттащил их в госпиталь. В госпитале простился со всеми (достаточно бурно). На автовокзале взял билет до Ростова 18-го, в 6 утра. Меня с утра подвезли и я отчалил.
В Ростове опять встретился с хорошим другом, он проводил меня на поезд до дома.
*****
Случился Минск, и было объявлено о перемирии, что было не возможно до полного взятия Дебальцево (хотя может это было частью договора, это ИМХО). По моим наблюдениям, перемирие заключалось лишь в том, что «арта» начинала работать не в 6-7 утра как раньше, а часов с 9, в остальном все было по-прежнему до окончательной зачистки Дебали.
Непосредственно в боях за Дебальцево наша медрота принимала посильное участие, но далеко не основное. Этому послужило огромное количество причин, но точно не наша пассивность.
Числа 16, после похорон, я вернулся в общагу, забрал свои вещи и оттащил их в госпиталь. В госпитале простился со всеми (достаточно бурно). На автовокзале взял билет до Ростова 18-го, в 6 утра. Меня с утра подвезли и я отчалил.
В Ростове опять встретился с хорошим другом, он проводил меня на поезд до дома.
*****
- Почему решили уехать?
- Основная причина – семейные обстоятельства. Вторая – боевые действия числу к 16-17 уже заканчивались. Было понятно, что Дебальцево возьмем, и начнется все та же позиционная и нудная война. Третья – организационный бардак, смена командования.
- Ваша медицинская рота обслуживала только свою бригаду?
- Нам поступали раненые из разных частей: большая часть со 2-й омсбр и с нашей, 3-ей бригады [здесь и далее вероятнее всего речь идет о 1-м, 2-м и 3-м мотострелковых батальонах 3-й омсбр, см. пояснение выше. - прим.]. Доктор 1-й омсбр в первый день Углегорской операции упал с техники – то ли сам, то ли от взрыва, не знаю – и повредил спину. Он поступил на наш МПП вечером, мы его отправили в госпиталь, отлеживался пару-тройку дней, и все это время у 1-й омсбр был только фельдшер. Поэтому мы какое-то время работали вместе с 1-й бригадой.
Начмед 2-й бригады погиб в первый же день атаки на Углик. Даже в первый час: зачем-то пошел в первых рядах на своей «мотолыге». Не могу объяснить его поступок. Погиб он и «мехвод». У них из-за этого посыпалось все. Предполагалось, что я стану начмедом 2-й бригады, но так и не стал. Но их средний персонал приезжал на «Кондратьевку» пару раз в качестве усиления.
Тут есть один важный момент. Медрота как таковая была только в нашей 3-й бригаде. Она была создана силами и инициативой Евича. Плюс на нас полностью был госпиталь в Горловке. В итоге потерь медперсонала во время боевых действий, о которых сказал выше, в 1-й и 2-й омсбр были что-то вроде медбригад: один-два доктора, а то и без доктора, и 2-3 человека среднего персонала. По идее они подчинялись Евичу и одновременно своему командованию. Все относительно разгребли только во время взятия Логвиново и прямо перед Дебальцево.
- Какова была укомплектованность Вашего подразделения?
- У нас был свой госпиталь, сильно недооснащенный. Надеяться приходилось только на гуманитарку, но понятное дело, что те же операционные столы нам никто не пришлет.
Хочу отметить, что это был локальный конфликт, поэтому теория развертывания военных госпиталей в данном случае не имеет смысла. Потому что гражданские больницы берут на себя весь объем оказания квалифицированной медицинской помощи. Задача в этом случае одна: их оснастить, их защитить и с ними контактировать по поводу эвакуации пострадавших.
Медицинская рота брала на себя задачу эвакуации с поля боя, организацию медицинских пунктов с первой врачебной и с первой доврачебной помощью и организацию эвакуации до мест оказания квалифицированной помощи, осуществляемой силами гражданских медицинских учреждений.
Наша медрота состояла примерно из десяти более-менее постоянно присутствовавших врачей разных специальностей: анестезиологи, хирурги, педиатры, офтальмологи. Были доктора, которые работали то в ГКБ, то в госпитале. И была группа докторов, которые ротировались на боевых и в госпитале. Те, что работали в ГКБ, на боевые выезжали редко или вообще не выезжали.
Среднего персонала тоже было около десяти человек. Тех же сестер, кто занимался эвакуацией, было от силы человек пять. Остальные либо боялись, либо были один-два раза и все. То есть фактически эвакуация производилась тоже силами врачей.
Санитаров не было, их обязанности выполняли водители. Они огромные молодцы, постоянно были на подхвате по разным вопросам.
Охранения не было, сами себя охраняли.
Реально постоянно занимались эвакуацией семь врачей и три-четыре сестры.
- Эти люди были местными жителями или же добровольцами, как Вы?
- 95 процентов врачей были местными: кто-то из Донецка, кто-то из области. Из приезжих в нашей роте я был один. В 1-й омсбр был доктор из Москвы. Средний персонал весь состоял из местных жителей.
*****
Часть первая
Часть третья