Конец «Минска» не за горами?
В переговорах в нормандском формате, идущих уже больше шести лет, очередной тупик. После того как ЛДНР внесли свой компромиссный и детальный план реализации Минских соглашений, украинская сторона внесла свой «встречный план».
Вкратце его можно охарактеризовать известной украинской поговоркой «Опять за рыбу гроши». Вновь Киев настаивает на формуле «сначала контроль над границей ― потом выборы», которая в корне противоречит прописанному в Минске алгоритму, причем нынешний глава украинской делегации в ТКГ прямо-таки излучает оптимизм: «Будем говорить откровенно, не такое уж блестящее положение в России сегодня, чтобы диктовать многим, в частности Украине, какие-то условия и не идти на любые уступки».
Сами же Минские соглашения он охарактеризовал как «политическую удавку на шее Украины и один из тормозов, который везде и во всем мешает нам принимать решения». При этом он пожаловался, что Россия «тычет этим в глаза» и даже слушать не хочет, что Комплекс мер подписали в очень сложных условиях, когда шли военные действия.
Понятно, что имеет он в виду не столько военные действия как таковые, сколько то, что украинские силы потерпели очередное поражение под Дебальцево, поэтому оба «Минска» предотвращали не ликвидацию самопровозглашенных республик, а дальнейшее расширение их территорий. Чтобы предотвратить это, Украина и взяла на себя обязательства предоставить им особый статус.
При этом и для России, поддерживавшей республики, это был достаточно сложный компромисс, хотя бы потому, что возвращение республик в украинское политическое пространство в любом каком угодно особом статусе было бы болезненно воспринято российским общественным мнением.
Понятно, что пошло на это российское руководство ради нормализации отношений с Западом, прежде всего с Францией и Германией как странами, настроенными на партнерство с Россией, что подразумевало, прежде всего, недопущение новых санкций и отмену уже введённых.
Называя вещи своими именами, тогда, в 2014 году, санкции сильно ударили по российской экономике, тем более что, помимо объявленных, были и «косвенные», но весьма чувствительные, в частности, к таковым следует отнести случившийся обвал цен на нефть. Автору довелось общаться с одним осведомленным человеком «оттуда», который не скрывал, что цель этого «комплекса мер» ― вызвать экономический кризис в России, причем питались надежды, что он приведет к массовым протестным выступлениям, вплоть до смены власти.
И нынешние радужные надежды Кравчука связаны с нынешним обострением отношений России и Запада, прежде всего с Германией, вызванным скандалом вокруг отравления Навального. Дескать, теперь уж точно России придется уступить, тем паче что западные участники нормандского формата, и раньше явно благоволившие Украине и всячески избегавшие любой публичной критики в её адрес, заняли еще более проукраинскую позицию.
Таким образом, впервые на столь высоком и официальном уровне (Кравчук — официальный представитель Украины в переговорном процессе) продекларирован не только отказ выполнять Минские соглашения в том виде, в котором они подписаны, но и разъяснена «открытым текстом» причина «оптимизма» Киева.
Под «неблестящим положением» Кравчук наверняка понимает значительно ухудшившиеся отношения России с Германией, которая вместе с Францией, и раньше в целом «благоволя» Украине в нормандском формате, теперь нужно понимать, заняла еще более благосклонную позицию.
Только вот не хочет видеть Кравчук, что за прошедшие годы Россия действительно научилась жить под санкциями, экономика к ним приспособилась, активно реализуется программа импортозамещения, предусматривающая усиление «автономности» России, способности нормально функционировать и в условиях их усиления.
«Есть такой термин ― импортозамещение. Его иногда трактуют очень узко, критикуют за то, что не всегда хорошо получается заместить конкретный импортный продукт. Иногда занимает много времени, иногда удобнее пытаться надеяться на зарубежный аналог, который лучше. Иногда не хочется заниматься созданием чего-то своего. Но такое же импортозамещение необходимо и в более широком, глобальном, геополитическом смысле.
Мы не можем более выстраивать свою политику, торговые, энергетические планы, в принципе планы общения с внешним миром, прежде всего Западом, исходя из того, что все, о чем мы договариваемся с нашими западными партнерами, будет ими безусловно уважаться и исполняться. Запад доказал свою полную недоговороспособность и ненадежность», ― заявил в ходе недавнего интервью Сергей Лавров.
Кроме того, обозначилось понимание их предела, далее которого западные державы не пойдут, поскольку «самим дороже». Проявилось это и в ситуации с Навальным: принятые в связи с его псевдоотравлением очередные санкции носили скорее символический характер, касались только «физических лиц», пусть и высокопоставленных, экономического аспекта не имели и, самое главное, не затронули «Северный поток ― 2», который виделся главной целью провокации с блогером.
Показательны недавние заявления главы МИД Германии Хайко Мааса: «Европа и ОБСЕ должны быть готовы к продвижению идеи общей безопасности с Россией, без Москвы этой безопасности достичь нельзя. Это наш шанс продвинуть идею совместной европейской безопасности, безопасности, которая не может быть достигнута без России или даже против России», ― сказал Маас, добавив: «Чтобы европейский голос был услышан в таком диалоге, ЕС должен согласовать общую позицию в отношении России, в полной мере используя пять принципов, установленных Федерикой Могерини».
Также эта история показала, что повод «заинтересованные стороны» всегда организуют: Скрипали, Навальный… В любой момент этот список может получить продолжение, а значит, и рассчитывать на отмену санкций не приходится, в обозримой перспективе во всяком случае.
И судя по всему, скандал с Навальным крайне разозлил российское руководство, там совершенно не удовлетворились тем, что введенные в связи с ним санкции носили символический характер. Чтобы не быть вечно виноватой, Москва решила занять активно-наступательную позицию, при том что шум вокруг Навального действительно стих, после объявления санкций ЕС дело практически «закрыто» на уровне официальной реакции.
В том же интервью Сергей Лавров крайне резко высказался относительно отказа Германии и ОЗХО предоставить данные исследований, указав, что версии случившегося постоянно меняются, и выдвинул «еще одну», что боевые отравляющие вещества попали в организм российского оппозиционера во время его транспортировки из Томска в Берлин, и указал на наличие «непонятных людей» (читай, представителей немецких спецслужб) в перевозившем Навального самолете.
По поводу же введенных против России санкций «ответы, конечно же, будут. Локомотивом санкций ЕС в связи с “делом Навального” была Германия. Поскольку они прямо затрагивают руководящих сотрудников Администрации Президента России, наши ответные санкции будут зеркальными. Они уже приняты, скоро мы сообщим нашим германским и французским коллегам. Санкции будут против руководящих сотрудников аппаратов руководителей ФРГ и Франции».
Особо же отметим его заявления по «украинской проблеме»: «По Украине у нас колоссальные претензии к нашим германским и французским коллегам. Прятаться за пять принципов ЕС, гласящих, что “с Россией все будет хорошо, как только она выполнит Минские договоренности” (очевидный ответ на приведенное выше заявление Хайко Мааса. – Авт.), граничит с дипломатической и политической нечистоплотностью. Заявления украинских властей должны получить какую-то реакцию со стороны как минимум Парижа и Берлина ― соавторов Минских договоренностей в рамках “нормандского формата”…
Прежде чем потакать подобному подходу на подрыв Минских договоренностей, необходимо, чтобы Берлин и Париж возвысили свой голос и призвали Президента Украины и его команду уважать то, о чем было сказано на саммите в “нормандском формате” в Париже в декабре 2019 г.: Минским договоренностям нет альтернативы. Пока этого не сделано, мы будем считать, что Германия и Франция потакают разрушению того, что создано их руками.
Это будет уже второй случай предательства собственных договоренностей. Первый ― в феврале 2014 г., когда Берлин, Париж и Варшава были свидетелями и подписались под протоколом урегулирования между В .Ф. Януковичем и оппозицией. Наутро оппозиция плюнула им в лицо, разорвала подписи, а представители ЕС просто “утерлись”, признали незаконный захват власти через вооруженный антиконституционный государственный переворот. А потом “наказали” Россию за поддержку тех, кто отказался признать этот антиконституционный переворот.
Это была даже не ошибка, это именно преступление против справедливости, международного права, совершенного нашими немецкими и французскими партнерами. Второй раз такое же предательство по отношению к собственным договоренностям мы сейчас наблюдаем в том, что касается подрыва Минских договоренностей. Сначала соглашение февраля 2014 г., потом февраля 2015 г. Раз в год наши коллеги из Берлина и Парижа делали такие действия, которые потом сами же пытались похоронить».
Граничащее с дипломатическими оскорблениями (не припомню такого тона у обычно сдержанного российского министра) напоминание о гарантиях Берлина и Парижа в 2014 году является явным ответом на звучащие за закрытыми дверями переговорных комнат обещания представителей Парижа и Берлина дать гарантии выполнения Киевом достигнутых договоренностей, если Москва согласится на изменение очередности.
Смысл нынешней сверхжесткой позиции по отношению к Германии и Франции и заключается, скорей всего, в том, чтобы заставить эти страны, заинтересованные в развитии отношений с Россией, отойти от позиции признания априори любых обвинений в адрес РФ, которые выдвигаются на Западе. Также Москва настаивает, чтобы Берлин и Париж отказались от проводившейся линии «непогрешимости» Украины, когда публичная критика Киева за отход от Минских соглашений была табуирована.
В любом случае однозначно дано понять, что повода и причин для уступок в Москве не видят. Пойдут ли на оные Берлин и Париж, также сомнительно, тем более что вполне вероятно, что их нынешняя «проукраинская» позиция обусловлена просто невозможностью в достаточной мере повлиять на Киев.
Там, судя по всему, не хотят любого компромисса, кроме карт-бланша на силовое «умиротворение» Донбасса, к чему подталкивают сближение с Великобританией и надежды на более благоприятную позицию новой администрации США.
Ничем другим, кроме стремления осложнить переговоры, сделать компромисс для противоположной стороны еще более неприемлемым (и скажем больше, добавить ей аргументов, когда речь идет о «гарантиях»), нельзя признать подачу Кабмином в Раду сразу ставшего скандальным законопроекта о создании специальных лагерей, в которые можно будет угодить при наличии паспорта «страны-агрессора» и подозрения в угрозе безопасности Украины.
Показательны и попытки Киева «объединить» вопросы Донбасса и Крыма, хотя последний де-факто закрыт не только Москвой, но и Западом. Очевидно, что даже в случае принятия позиции Киева по изменению очередности пунктов Минских соглашений последуют новые требования.
Так какой смысл продолжать эту «Санта-Барбару», если достигнуть компромисса невозможно из-за позиции противоположной стороны. Политических вистов сам переговорный процесс не дает, а «закрытие сериала» не чревато никакими особо тяжелыми последствиями по сравнению с тем, что имеется сейчас. Впрочем, возможно, с решительными шагами решено подождать, пока окончательно не будет разрешен вопрос с СП-2.
И тем не менее стоит обратить внимание на фрагмент из интервью Владимира Путина, посвященного мирному урегулированию в Нагорном Карабахе (к слову, этот кризис значительно усилил позиции России и создал серьезный прецедент):
«Здесь надо прямо говорить: в своё время после преступных, без всякого сомнения, действий бывшего грузинского руководства, имею в виду нанесение ударов по нашим миротворцам в Южной Осетии, Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Мы признали справедливым волеизъявление народа, проживающего в Крыму, и стремление людей, проживающих там, воссоединиться с Россией, мы пошли навстречу людям, мы сделали это открыто. Кому-то это может нравиться, кому-то не нравиться, но мы делали это в интересах тех людей, которые там проживают, и в интересах всей России, и мы не стесняемся об этом прямо говорить».
При экстраполяции такой позиции на ситуацию в Донбассе намек, сделанный этим историческим экскурсом, получается вполне очевидным.
Дмитрий Славский