Олег сообщил в «Фейсбуке», что старт получился экстремальным: его отвезли от берега на лодке и сбросили в воду. Сильно донимало обилие водорослей, во время вдоха они набивались в рот, к тому же залепляли очки. Приходилось то и дело очищать пластиковые стекла. Все 18 часов нос был зажат прищепкой — защита от водорослей. Так что пришлось дышать только ртом. Причем вдохи делал, в моменты когда не накрывало волной. Но все равно, плывя на спине, соленой воды наглотался порядком. К счастью, внутренние органы (прежде всего, почки) выдержали эту солевую «промывку». Хорошо показала себя мышечная система: хотя пловец совершил более 100 тысяч гребков, ни одной травмы не получил. Значит, система подготовки к водному марафону была выбрана правильно.
Самый сложный этап заплыва наступил, когда село солнце — вокруг почти ничего не видно. Вдобавок сильно упала температура воды. Украинский флаг, который держал, прикрепленным к удочке отец Олега Валерий, был для экстремала как указующий дорогу светильник. В сложные минуты Олег мобилизовал себя мыслью: «Если сойду с дистанции, люди будут говорить: «Был тут один украинец. Не смог переплыть Ла-Манш».
Олег был в гидрокостюме, который должен был защитить его от холода. В воде благодаря мобилизации организма ощущение холода у экстремала было терпимым. Но после заплыва он не мог согреться около 20 часов. Самыми трудными оказались последние 700 метров маршрута: несмотря на все усилия пловец почти не продвигался вперед — мешало сильное течение, усиленное отливом. На преодоление этого расстояния ушло почти два с половиной часа.
Организаторы заплыва из Channel Swimming Association (их структура существует 90 лет) сказали Олегу с восторгом, что он терминатор. Ведь по их данным еще ни один паралимпиец в мире не проплывал в открытой воде (тем более в Ла-Манше) за 18 часов столь большое расстояние. Достижение отважного украинца — мировой рекорд. Он будет подтвержден соответствующими сертификатами.
После заплыва Олег испытывает боль в мышцах, крепатуру, которая все более усиливается. К тому же донимают потертости и раны от гидрокостюма. Поэтому в Украину он решил возвращаться не самолетом, а лежа в микроавтобусе. Утешает себя тем, что переживает сладкую боль победителя.
Два года назад Олег Иваненко за 35 часов без перерывов на сон проплыл по Днепру и проехал на инвалидной коляске 228 километров. Это дистанция одного из самых сложных в мире соревнования «Железный человек» (Ironman). До того никто с такой тяжелой инвалидностью, как у Олега, ее не преодолевал. Он и его отец ответили тогда на вопросы «ФАКТОВ».
— При каких обстоятельствах вы стали инвалидом? — задал вопрос Олегу.
— Это случилось на Ивана Купалу в 1995 году, мне тогда было 16 лет. Отдыхал с ребятами в лагере, пошел вечером искупаться в реке, прыгнул в воду и врезался головой в дно. Получил тяжелейшую травму позвоночника, не мог пошевелить ни руками, ни ногами, ни шеей, ни туловищем. Даже позвать на помощь не мог — голос почти пропал. До этого в том месте прыгал много раз, и все было благополучно, а тут вдруг такое горе…
— Из воды вас вынесли друзья?
— Нет, я ведь пошел купаться один. Запросто мог утонуть. Спасло то, что был на мелководье, лицо оказалось на поверхности, и я мог дышать. Откуда-то доносилась музыка — отдыхающие отмечали день Ивана Купалы, а я беспомощно лежал в воде. Провел в реке несколько часов, в течение которых меня понемногу сносило на глубину. К счастью, когда уже стемнело, появились рыбаки.
Я занимался плаванием у отличного тренера, который предупреждал: «Каждый из вас может получить в воде травму, поэтому вы должны назубок знать, что нужно делать в таких случаях». Благодаря ему четко представлял, как именно рыбаки должны оказывать мне помощь. Я слабым голосом говорил рыбакам, что делать, предостерегал от ошибочных действий, которые еще больше усугубили бы мое положение. Например, сказал им, что нельзя проводить искусственное дыхание, пытаться откачать воду из легких… Попросил положить меня на ровную поверхность. Они где-то нашли дверь и разместили меня на ней. Так я дождался приезда врачей.
— Как проходило лечение?
— Очень долго рассказывать. Скажу главное: высочайшего класса хирург Игорь Курилец (сейчас он работает в госпитале СБУ) провел сложнейшую операцию. Врачу пришлось практически отрезать мне голову, чтобы поставить вместо пятого позвонка трансплантат — косточку, которую он вырезал у меня из бедра.
— Как раз перед тем, как с Олегом стряслась беда, мы с женой построили новый дом, семья готовилась отпраздновать мое сорокалетие, — вспоминал отец рекордсмена Валерий Иваненко. — На Ивана Купалу поехали с супругой на рынок в Черновцы, в хорошем настроении вернулись домой, как вдруг звонок из больницы. Трубку взяла жена, ей довелось первой узнать страшную новость. «Це все — сина нема!» — в отчаянии заявила она.
Я тогда занимал должность заместителя директора завода. Чтобы ухаживать за сыном, уволился с работы. У меня была возможность обратиться лично к министру здравоохранения Юрию Спиженко. «У нас есть реабилитационный центр в седьмой киевской больнице, отвезешь сына туда», — предложил он. За месячный курс реабилитации нужно было выложить 100 миллионов купоно-карбованцев (625 долларов. — Авт.). Тогда это были очень большие деньги (зарплата 100 долларов считалась высокой. — Авт.). Пришлось обратиться на завод, на котором я работал, и руководители образовавшихся там частных фирм помогли. К тому же жена взяла ссуду в банке — 25 миллионов. Я привозил сына в больницу и записывал в тетрадку все, что делали и говорили врачи-реабилитологи. Выбрали 13 наиболее эффективных для Олега упражнений и стали дважды в день проводить дома тренировки.
— Поначалу я не мог поднять даже гантельку весом 500 граммов, но ежедневно собирал волю в кулак, не позволял себе раскисать, упорно работал, — рассказывал Олег. — Дома читал учебники. В конце учебного года к нам домой пришла комиссия из школы, и я сдал выпускные экзамены. Поступать решил в Институт народного хозяйства в Киеве, чтобы стать дипломированным юристом и экономистом. Отец возил меня на учебу.
— Занятия проходили в новом многоэтажном корпусе, который находится возле станции метро «Берестейская», — добавил Валерий Иванович. — Пары проводили на разных этажах. Студенты помогали мне носить коляску с Олегом, но не мог же я утруждать их постоянно. Однажды купил торт, зашел в учебную часть, говорю: «Девчата, у меня сын инвалид-колясочник. Нужно, чтобы его группа занималась только на первом этаже». Они пошли навстречу. Знаете, беда заставила обращаться за помощью и поддержкой ко многим, и я на своем опыте убедился: хороших, отзывчивых людей гораздо больше, чем черствых и равнодушных. Яркий тому пример — профессор Иван Васильевич Билоконь (мы дружим с ним по сей день). Он всячески поддерживал Олега, даже компьютер ему купил (в конце 1990-х это был очень щедрый подарок). Сын научился набирать текст. Это было очень важно, ведь писать ручкой ему было сложно — выходили такие каракули, что рядом с ними неразборчивый почерк врачей на рецептах показался бы образцом каллиграфии.
Три года я возил Олега в Киев на учебу, а потом купил ему подержанный сто девяностый «Мерседес» белого цвета с литовскими номерами. Подогнал его к дому, сын увидел и говорит: «Батя, да это же царский подарок! Хочу завтра же на нем поехать». — «Не получится — вначале нужно установить ручное управление», — ответил я. «Ну ты ведь за ночь сделаешь», — невозмутимо заявил сын. Деваться мне было некуда, и я таки до утра управился. Сын сел за руль, смотрю, ведет машину вполне сносно, хотя прав еще не имел. Подростком он пробовал кататься на стареньких дедушкиных «Жигулях» в селе. «Ты не представляешь, батя, сколько ночей я ездил в своих фантазиях на этом «Мерседесе», — сказал мне сын. Когда вскоре Олег сдавал экзамены на водительские права, инструктор диву давался, что он умело водит. Если хотите знать, на отдельных участках одесской трассы Олег выжимает из машины 260 километров в час. Однажды из Броваров до Одессы (около 500 километров) доехал всего за два часа 52 минуты. Сейчас у Олега красный «Мерседес», он купил его за деньги, которые заработал сам.
Что же касается накопленного нами опыта реабилитации, то мы используем методики, которым нас обучили, в двух реабилитационных центрах, работающих в Броварах.
Факты