В июне 1916 года русская армия имела огромные возможности не только нанести крупное поражение германо-австрийским войскам, но и решительно повернуть весь ход Великой войны в свою пользу. Но первое удалось, а второе – нет. Возможно, из-за предательства…

Это могла быть одна из самых блестящих побед за всю историю войн. Этакие «Канны» на пространстве от Балтики до Карпат! С окружением всего германо-австрийского восточного фронта. Но…

Брусиловский прорыв

Начавшаяся 4 июня 1916 года операция, названная позднее Брусиловским прорывом, на самом деле никаким прорывом не была. Или, вернее, это была целая серия прорывов, практически самостоятельно осуществляемых на уровне полевых армий.

Это было полнейшей авантюрой по меркам тогдашней военной теории. Да и практики, сложившейся уже в ходе новой войны, позднее названной Первой мировой, а тогда звавшейся Великой.

Да и логики: это ж сколько сил надо сосредоточить для прорыва только первой полосы обороны противника глубиной два и более километра, состоящей из двух-трёх линий окопов, насквозь простреливаемой пулемётами и артиллерией из опорных узлов обороны – забетонированных дотов; оборудованной проволочными заграждениями и искусственными препятствиями!

Потому тактика, наука, логика тогдашней войны требовали: при созданном локальном, по меньшей мере трёхкратном превосходстве в силах наступающие наносят удар в одной точке фронта, проламывают её, распирают прорыв и вводят в него части развития удара. Тогда что-то, может быть, и получится. Но, как правило, не получалось: при наличии у обороняющихся достаточного числа пулемётов и орудий прорыв если и достигался, то такой ценой, что обороняющемуся довольно было подтянуть пару полков из резерва, чтобы остановить обескровленного противника.

Это то, что называлось тогда позиционным тупиком и характеризовалось понятием «ужас».

А. Брусилов. Фото: www.globallookpress.com

И вот генерал Алексей Алексеевич Брусилов предлагал бить в этот ужас не кулаком, а растопыренными пальцами. Да к тому же не имея не то что трёхкратного, а практически никакого преимущества: 600 тысяч войск против 500 тысяч, при всего 168 тяжёлых орудиях против 545 у противника!

Однако уже в первый день наступления, после мощной артиллерийской подготовки, русские 8-я, 11-я, 7-я и 9-я армии сразу на 13 участках прорвали австро-венгерскую оборону. Уже к полудню 6 июня только в плен было взято свыше 40 тысяч солдат и офицеров, 77 орудий и 134 пулемёта. Ещё через три дня число пленных превысило 72 тысячи, а русские войска вышли на оперативный простор.

И вот тут-то всё и началось. Или кончилось. Тут кто как сформулирует, но смысл будет один: столь блестяще начатая операция развития не получила. Противнику дали прийти в себя, подтянуть на место раздраконенных австро-венгерских войск не в пример более боеспособные германские, помешать оперативный успех развить в стратегический.

Как так произошло?

А просто за стратегический успех отвечали другие…

Юго-Западному фронту Брусилова в планах Ставки отводилась вспомогательная роль. Стратегический успех должно было принести наступление Западного фронта.

Вспомним, чем был 1916 год для русской армии и для всей Империи. Это был год, так сказать, выздоровления после оглушающих, обидных, а главное, неизбежных поражений 1915 года. Тогда всего за несколько месяцев русские войска оставили территорию от Варшавы до Риги и Барановичей и Пинска. По меркам 1941 года это кажется не более чем локальным поражением, но в 1915 году это воспринималось как трагедия. Вот как о том вспоминал, например, знаменитый уже тогда генерал Антон Деникин:

Весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии – отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость – физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть…

А. Деникин. Фото: www.globallookpress.com

Именно: ни снарядов, ни патронов. К тому времени русские войска расстреляли заготовленные перед войной боеприпасы – напомним, что все без исключения государства, в войну свалившиеся, считали в 1914 году, что она продлится не более нескольких месяцев. Расходились только в том, кто победит… А обещанных – и оплаченных! – поставок от союзников не было. Более того, Англия и Франция тогда хладнокровно наблюдали, как немцы громят безоружных русских, и спокойно переводили дух и наращивали силы после поражений 1914 года. Того несчастного 14-го года, когда Россия ради спасения союзников бросила в неподготовленное наступление армии Самсонова и Ренненкампфа, в итоге пожертвовав ими полностью.

Но к 1916 году «снарядный голод» в России был преодолён. Развернулось собственное военное производство, причём такими темпами, что за один год обеспечило оружием не только армию Империи, но и позволило унаследовать миллионы стволов и снарядов противоборствующим сторонам на три года гражданской войны! Мобилизация дала миллионы солдат. Словом, Россия наконец-то оказалась готова к войне…

И вот летом 1916 года должно было состояться генеральное наступление. Причём вместе с союзниками, хотя опять как-то так получилось, что русские должны были две недели сражаться в одиночку, до того как союзнички начнут наступление на французском фронте.

Как бы то ни было, уже к середине весны на Западном и Северном русских фронтах было сосредоточено больше 1,2 млн штыков и сабель против всего 620 тыс. у немцев – на 1 июля 1916 года. Юго-Западный фронт, отрезанный от Западного непроходимым тогда (да и сейчас) Полесьем, получал собственное вспомогательное оперативное направление. Однако цель была общая: Западный фронт наносил главный удар из Молодечно на Вильно, Северный – из Двинска на Вильно вспомогательный удар, Юго-Западный – на Ковель. После чего – сама географическая карта подсказывает – наступление на Брест-Литовск с окружением практически всех германских войск в России. А там, по беззащитным тылам, два шага до русской Варшавы – и сам Берлин в оперативной тени появляется.

Фото: www.globallookpress.com

Если бы союзники не подвели на западе, Германия была бы побеждена ещё до осени. Союзники, в общем, и не подвели: битва на Сомме завершилась впечатляющей, по меркам Западного фронта, победой – немецкую оборону продавили на 10 км в глубину на фронте шириной 35 км, положив за это миллион человек с обеих сторон.

Подвели свои…

Что это – глупость или измена?

К наступлению русские войска готовились активно.

На фронте генерала Брусилова сколачивались войска прорыва, обеспечивая локальное превосходство над противником в живой силе и артиллерии, велась разведка, шло обучение войск в тылу атакующим действиям, чтобы до автоматизма отрабатывались действия в бою.

На фронте генерала Алексея Ермолаевича Эверта царила энергичная бумажная суета: войска были погребены под титанической горой приказов и указаний, части и подразделения перетасовывались, как колода карт, планы корректировались и менялись.

А. Эверт. Фото: www.globallookpress.com

Вплоть до того, что наступление на Вильну было заменено наступлением на Барановичи, что меняло вообще всю стратегическую задумку: вместо концентрации на одной цели – силы рассеивались, удары фронтов изолировались на своих локальных направлениях, и даже в случае успеха развития наступление в сторону прорыва и окружения фронта противника не получало.

На Северном фронте у «прославленного» позорными провалами во время Русско-японской войны генерала Алексея Николаевича Куропаткина царил просто страх. Страх делать что-нибудь. Ибо вдруг – неуспех? Со такой «славой» Куропаткину было после этого только стреляться. Потому он никаких войск на направлении Вильны вообще не сосредотачивал, а все резервы направлял на охрану побережья Балтийского моря от возможного германского десанта. К которому немцы, кстати говоря, готовы стали только в 1917 году…

Что это было – глупость?

Но Юго-Западный фронт действительно перешёл в наступление, действительно прорвал фронт противника в нескольких местах и действительно подошёл к Ковелю. Если бы удар Западного фронта состоялся в намеченные сроки и на намеченном направлении, то немцам оставалось бы только бежать, чтобы не попасть в окружение. Но генерал Эверт и наступление задержал – аж до начала июля! – и войска свои повернул на Барановичи. Где их немцы благополучно отразили, нанеся русским громадные потери – 80 тысяч против своих 13 тысяч…

Северный фронт вообще от наступательных действий отказался и лишь 22 июля ограничился небольшой демонстрацией.

В результате армии Брусилова, занявшие Луцк, Дубно, Черновцы, вышедшие на оперативный простор в Буковине и подошедшие к Ковелю и Львову, оказались перед странным, если не сказать диким выбором. А именно: продолжать ли намеченное ранее наступление на Брест-Литовск, то есть в пустоту, где не будет войск Западного фронта, или же развивать атаки на направлениях, где наметился успех, но – в одиночку, подставляя фланг не ликвидированным и даже усилившимся за счёт переброски с запада (привет, союзнички, спасибо!) германским войскам.

Фото: www.globallookpress.com

Отсюда – отмечаемый всеми военными историками второй, хаотический этап Брусиловского прорыва. На котором войска Юго-Западного фронта зашли аж в Румынию (что было сделано зря, так как вдохновило румын на вступление в Антанту, в составе которой они немедленно провалили свой фронт, заставив закрывать его русскими, отнюдь не бесконечными силами). Только смысла это уже не имело, ибо развивать это направление было нечем, потому что нужна была длительная пауза для переброски и переформирования войск, а никто этой паузы не давал. Разбившие Эверта немцы навалились на правый фланг Брусилова, где затем всё и вернулось к позиционной, несущей громадные потери, стадии.

В общем, стратегическая инициатива была утеряна. И дух войск – тоже: нельзя безнаказанно для мотивации армии превращать очевидную для всех победу в очевидное для всех поражение.

А это уже не глупостью пахнет. Изменой это пахнет, вот чем!

Заслуженные генералы – изменники?

А собственно, почему бы и нет? Если, как это теперь абсолютно известно, германский генеральный штаб выделял миллионы рейхсмарок для подкупа и разложения политических партий – к тому же без гарантированного успеха, если Берлин в том же духе работал с российскими политиками, то отчего мы не должны предполагать, что как минимум те же усилия немцы направляли на тех, в чьём ведении находилась непосредственная вооружённая сила России? Почему это должно быть невозможным?

Что, генерал Куропаткин – просто печальный идиот, бежавший от японцев, которые сами его боялись? Но ведь некогда он воевал вместе с великим Скобелевым, и тот его считал соратником и ценил…

А. Куропаткин. Фото: www.globallookpress.com

Или генерал Эверт, педантичный и умелый начальник штаба, прошедший все ступеньки службы от пехотного подпоручика до генерала от инфантерии и начальника военного округа, – он не понимал, в какое положение ставит свой фронт и всю русскую армию кардинальной переменой заранее согласованного плана Ставки?

В конце концов, кто, как не генералы, предъявил императору ультиматум в марте 1917 года, вызвавший не только крах Российской империи, но – главное для немцев – выход её из войны?

Но всё же в этих условиях успех Брусиловского прорыва был чрезвычайный. После него войска Германии и Австро-Венгрии, потерявшие более 1,5 млн человек, инициативу в войне утеряли. Австрийцы просто пытались держать фронт, не теша себя мыслями о наступлении даже против итальянцев, чья армия, по известной военной остроте, для того и нужна, чтобы австриякам было хоть кого-то бить. Да и армия Германии после этого поражения – а это было всё же и для неё поражение – не осмеливалась на Восточном фронте на крупные наступательные операции вплоть до развала Российской империи революционерами.

По сути, Брусиловский прорыв стал тем генеральным сражением, в котором обеспечен был выигрыш союзниками Первой мировой войны. Вот только – без России. Такова оказалась цена измены…