Наследие казаков Терека, Кубани и Дона во Франции

Что хранится в казачьем музее в пригороде Парижа? Чем занимались казаки в период эмиграции в начале XX века? Как развивались отношения казаков с горцами Кавказа? Эти и другие вопросы обсуждают Майрбек Вачагаев с историком Виталием Жуменко, автором книги "Иллюстрированная история Белых армий", членом объединения лейб-гвардии казачьего полка. – Уважаемый Виталий, что собой представляет музей лейб-гвардии казачьего полка в пригороде Парижа Курбевуа? – Он сформировался в Петербурге в казармах лейб-гвардии казачьего полка в 1901 году. В нем – предметы, собранные офицерами с 1775 года. Этот полк участвовал во всех войнах, которые вела Российская империя. Особенно отличился в Отечественной войне 1812–13 годов в походе российской армии в Европу. В известном сражении "Битва народов" (4 октября 1813 года – Прим. ред.), где 640 000 солдат решали судьбу будущей Европы. В один из самых трудных моментов для русской армии казаки пошли в лоб против французов. Врезались в эту кучу, в эту массу кавалерии, но их спасло что? Донская пика! Она принимает на себя противника на три метра раньше, чем тот до тебя достанет саблей. Пика сразу убивает коня в грудь или попадает в бедро всаднику, разрывая тело при движении. Пика – страшная вещь. Этими пиками казаки остановили движение кавалерии, начался настоящий конный навал, когда убитые падают, на них налетают живые. А потом рубка. Казаки порубили массу французов и освободили пленных, которых угоняли в тыл. У лейб-гвардии казаков полковой гимн – марш Мендельсона, да-да, именно тот, свадебный. В 1877 году казаки, отправляясь на Балканы, чтоб освободить Болгарию от османов так лихо и браво проходили перед царем, что император Александр II сказал: "Ты посмотри, какие молодцы! Как будто не на смерть идут, а на свадьбу". Нашлись придворные чины, которые после этих слов решили сделать гимном полка "марш Мендельсона". Именно этот марш и звучал с тех пор у полка на парадах. – Получается, что и через 100 лет история повторилась. Казаки и их музей вернулись во Францию. Но почему все-таки Париж? Я знаю, что до этого музей находился в Белграде (Сербия). Как известно, там была большая белогвардейская русская эмиграция из числа тех, кто покинул Российскую империю в 1920–21 годах. В чем была необходимость перевозить музей во Францию? – В апреле 1917 года генерал Александр Греков привез музей на Дон в станицу Каменскую. Когда красные уже напирали, в феврале 1920-го вещи из музеев лейб-гвардейского и атаманского полков были перевезены в Новороссийск, а оттуда – пароходами в Константинополь, в русское посольство. В 1921 году, когда закончилось сидение лейб-гвардии казаков на острове Лемносе (остров в северо-восточной части Эгейского моря, западнее пролива Дарданеллы – Прим. ред.), все эти вещи были перевезены в Белград в Королевский арсенал и там хранились восемь лет. Лейб-гвардии казаки получили контракт на работу во Франции: сначала на рудниках, а позже – грузчиками на парижском железнодорожном вокзале "Северный". Поэтому в 1925 году почти все казаки полка покинули Югославию, а музей остался там, пока не была собрана сумма для его перевозки в Париж. Музеем заведовал полковник Николай Намикосов, оставшийся там специально. Генерал Павел Шатилов, начальник штаба Врангеля, нашел особняк графа Де Монтесон, который пустовал, и договорился с хозяевами об аренде. Казаки сами его отремонтировали. После Шатилов сам поехал в Югославию и в четырех вагонах перевез музей во Францию. В 1929 году музей торжественно открыли в пригороде Парижа. За первые десять лет в нем прошло 602 встречи всех полков и объединений России и военной эмиграции. – В Париже было очень много казачьих организаций, не говоря уже о самих полках. Насколько они согласованно действовали, например, в отношении наследников российского престола или по отношению ко Второй мировой войне? – Они были объединены одной целью, но жили как-то самостоятельно. У кубанцев был атаман в Югославии, Вячеслав Григорьевич Науменко. У терцев генерал-лейтенант Вдовенко Герасим Андреевич проживал тоже в Югославии. Включая весь гвардейский дивизион генерала Сборовского (бывший конвой императора), они все находились в Югославии. Держались, тренировались, чтобы пойти в поход и вернуться в родные места. Они даже старались не жениться, потому что это считалось обузой. Этот дивизион почти весь исчез в плену у большевиков в 1945 году в Лиенце. – Какое было отношение к горцам Северного Кавказа со стороны казачьих войск? Мне кажется, между казаками и горцами не было тесного сотрудничества в эмиграции. Почему? – Я думаю, это старые дрязги, уходящие в 19-й век. Это было тихое замирение без особых всплесков. – Вы упомянули князя Темирбулата Бековича-Черкасского, он был мусульманином и возглавлял российские организации офицеров Белой армии в Париже. То есть религия не мешала объединению русских офицеров и казаков под его руководством. Генерал Темирбулат (Федор) Бекович-Черкасский – правитель Кабарды при управлении края генералом Деникиным. В эмиграции жил в Париже, был женат на кумычке княгине Надживат Каплановой. Бекович-Черкаский скончался 18 ноября 1953 в возрасте 85 лет, похоронен на мусульманском кладбище в Бобиньи.   – Да таких случаев было сколько угодно! Бекович-Черкасский был председателем Союза георгиевских кавалеров во Франции, а с 1944 года и во всем мире. Кстати, у меня был документ 1921 года, согласно которому генерал-майор князь Бекович-Черкасский назначался комендантом общежития горцев Северного Кавказа в Константинополе. Там были сотни семей. – Когда мы занимаемся бумагами 20-30-х годов 20 века в архивах Парижа нетрудно увидеть, что бывшие генералы, князья, представители высшего света, жили непростой жизнью. Тот же самый Лазарь Бичерахов… Для казаков он был казаком, для осетин – осетином, генералом, но выживал подработками во Франции. – Да, поэтому и говорили "железная эмиграция", страшная. В так называемом Русском доме в 15-м районе Парижа жил контр-адмирал Сергей Погуляев. Он приходил в 3 часа ночи в один ресторан, который закрывался после полуночи, надевал фартук и мыл баки. Зарабатывал себе на хлеб. Там его кормили, платили денежку. Генерал-лейтенант Лазарь Бичерахов – начальник войск Прикаспийского края. Во время Первой мировой войны командовал партизанским отрядом в Персии против турок. Отряд входил в экспедиционный корпус генерала Баратова на Кавказе. После развала Русской армии вывел подразделения из Персии на Кавказ. В 1918 году стал руководителем борьбы с большевиками в Дагестане, командующий войсками "Диктатуры Центрокаспия", затем возглавлял союзное Кавказско-каспийское правительство. С начала 30-х годов жил в Париже. Умер 22 июля 1952 года под Ульмом, в Дорнштадте (Германия), похоронен на местном кладбище при церкви.   – Я помню, вы рассказывали, как наткнулись на выброшенные списки водителей такси в Русском доме где-то под Парижем. Часто ли вам приходилось находить что-то подобное? – Не я нашел, а мой друг Андрей Корляков. Он взял меня с собой в Монморанси, чтоб засвидетельствовать уничтожение дома престарелых, где несколько десятков лет жили русские военные. Андрей обнаружил там сотни нансеновских паспортов – люди сдавали свои документы, когда поступали туда. Под толщей сгнившей бумаги он нашел и папки Объединения русских таксистов во Франции. Там оказалось восемь тысяч досье. Это настоящая папка – внутри лист, бланк, фото в уголке. Имя, чин, в какой кампании участвовал, сколько раз ранен, к какому гаражу приписан. Мы сумели спасти от гибели такое сокровище! Стали смотреть дальше и нашли в медицинских конвертах ордена – Владимира, Станислава, Анны. Никто и никогда этим не интересовался. Юрий Будниченко, бывший директор старческого дома, все это бросил. – Вы сказали, что это был "дом военных", но там находилась и супруга Бековича-Черкасского, насколько я знаю.   – Да. Княгиня Надживат Бекович-Черкасская (урожденная Капланова – Прим. ред.) умерла в 1979 году. Спустя десять лет на одной из встреч в этом старческом доме я вышел во внутренний двор покурить и под аркой увидел 30 или 40 громадных походных сундуков, саквояжей. И на одном прямо мелом было написано "княгиня Бекович". Там внутри туфли, платья, перчатки, косметика засохшая. В конверте – фото офицеров Кабардинского конного полка от 1918 года, фото школы при Кабардинской конной дивизии, снимок группы кабардинцев во главе с полковником Александром Немировечем-Данченко. Он с 1914 года провел всю Первую мировую в этом полку и всю Гражданскую войну. Он так сроднился со своими кабардинцами. Все его, конечно, уважали и любили. У него такая внешность, что не подумаешь, что он не кавказец. Среди этих вещей были две маленькие газеты "Кабардинец". И оба экземпляра были подписаны красным карандашом: "Для правителя Кабарды". Там же лежали приказы от Бековича-Черкасского, сделанные буквально накануне отъезда из страны. В них он призывал верить в скорую победу над большевиками. – Куда делись эти сундуки? – Все осталось там, кроме того, что я забрал. Там находились два боевых дневника Бековича-Черкасского, один периода Первой мировой, в нем почти все листочки были вырваны. Второй дневник – по Гражданской войне, там уже фигурирует начальник первой Терской дивизии, генерал-майор Иван Хазов. – Уважаемый Виталий, а есть еще во Франции музей казачьих войск, подобный вашему?  – Нет. Это последний очаг. Был Атаманский музей, очень большой, но его растащили в середине 20 века. Раньше за ним следил Николай Николаевий Туроверов, великий поэт. Я помню его стихотворение, посвященное знаменитой сабле "Гурда": На клинке блестящем у эфеса Полумесяц рваный и звезда. Нет на свете лучшего отвеса, Чем отвес твой, драгоценная гурда. В мире нет тебе подобной стали — Невесомой, гибкой и сухой; За тебя мюриды умирали, Чтобы только обладать тобой. Ты в руке испытанной у бека Без зазубрин разрубала гвоздь. Рассекала смаху человека От плеча до паха наискось. Говорят — и повторяют это — Что тебя, с заклятьем на устах, Выковал по просьбе Магомета В поднебесной кузнице Аллах. Для твоей неукротимой славы Украшенья были не нужны: Костяная рукоятка без оправы, В темной коже — легкие ножны. – Какой экспонат вам больше всего по душе? Есть один такой невероятный, тот, что берет за душу? – Это два бокала, принадлежавшие императору Наполеону. Из тех бокалов, что были взяты казаками в 1812 году под городом Вильно, когда чуть не схватили самого Наполеона. Он чудом ушел от казаков. Из 14 захваченных тогда бокалов сегодня остались два. Они мне очень нравятся. Другие вещи для меня ординарные, хотя есть и предметы, принадлежавшие царям, подарки какие-то. Есть потрясающий документ. Это удостоверение, выданное солдату Николаю Рудику, сопровождавшему отрекшегося царя: "Дано сие рядовому солдату Николаю Рудику, сопровождающему отрекшегося царя, по возвращении этот документ сдать. Штаб армии. Подпись, генерал от инфантерии Клембовский". Это 6 марта 1917 года. Такой ужасный документ. *** Горская и казачья эмиграция были частью эмиграции общероссийской, тем не менее они пытались обособиться, чтобы сохранить свою идентичность. Горскую и казачью диаспору трудно отделить друг от друга, с учетом тех горцев, которые "оказачились". К примеру, порой тяжело провести грань между осетинами и оказавшимися осетинами, впрочем, как и с черкесами, крымскими татарами или калмыками. Они объединялись не на религиозной почве или по национальному признаку, а на основе политических убеждений. И вряд ли было бы правильно сегодня их разделять по национальности или вероисповеданию. Рекомендуемая литература по теме подкаста: Виталий Жуменко: Иллюстрированная история Белых армий. 1917-1922. ИМКА-Пресс, 2018 г. Подписывайтесь на подкаст "Кавказская хроника с Вачагаевым" на сайте Кавказ.Реалии. Слушайте нас на GOOGLE подкасты – YANDEX MUSIC – YOUTUBE