Начало Второй мировой. Альтернатива по-польски
Враг у порога
Лето 1939 года. Только что воссозданный, что называется, с иголочки, германский Вермахт уже сосредоточился на границах Польши. Гитлер и его ближайшее окружение, которые успели получить от Запада неоднократный карт-бланш как на восстановление вооружённых сил, так и на территориальные поправки к Версальскому миру, не сомневаются в том, что вторжению на польскую территорию больше ничто не может помешать.
Юзеф Бек не питал никаких иллюзий в отношении Германии, но…
Даже в конце июля 1939 г., когда резко усилились массовые репрессии нацистов против поляков в Восточной Пруссии, Западной Силезии и в бывшем чехословацко-польском приграничье, среди польских руководителей практически никто не выражал тревоги. Наследники пана Пилсудского успокаивали сами себя надеждой, что Берлин вот-вот заявит о союзе Германии с Польшей против СССР.
Если точнее, речь шла о предварительном совместном военном плане "Wschodni pytanie" ("Восточный вопрос"), который генеральные штабы Польши и Германии совместно разработали, пусть в общих чертах, ещё к концу 1938 года. Как вспоминал резидент советской внешней разведки в Белоруссии в военные годы, впоследствии руководитель польской компартии в 1948-56 гг., Болеслав Берут (1891-56), "план "Восточный вопрос" предусматривал, например, совместные военные удары на Минск, Гомель, Житомир и Киев.
Автономный польский Киев
Понятно, что для этого польская армия просто пропускала германские войска… к польско-советской границе. Однако Берлин и Варшава так не смогли договориться: кто и в какой части советской Украины будет хозяйничать. Противоречия иной раз принимали абсурдную форму. Так, Лидеры новой Речи Посполитой добивались ни много ни мало, как свободного порта в Одессе или, как минимум, в Белгороде-Днестровском.
Дальше — больше, из Варшавы сразу, ещё на стадии разработки совместных военных планов, потребовали некой совместной автономии для марионеточной власти в Киеве. Автономии то ли от Варшавы, то ли от Берлина, но нацисты почему-то сразу отказали польским партнёрам. Точно так же потерпели фиаско и попытки пилсудчиков уговорить нацистов отдать, точнее – «вернуть» им Литву. Однако Берлин почему соглашался передать Варшаве лишь её Каунасский регион, что, впрочем, можно было расценить как невиданную щедрость. Ведь Каунас, бывшее местечковое Ковно с 1920 по 1939 год, числился столицей независимой Литвы.
Сама же Литва в тех условиях поступила куда порядочнее. Когда 10 сентября 1939 г., учитывая неизбежный военный разгром Польши, германский МИД недвусмысленно предложил Литве присоединить Виленский край (это теперь он стал для Литвы столичным регионом), власти Литвы в тот же день отказались от "подарка". А ведь оттуда уже накануне полностью ушли польские войска. Они благоразумно направились к блокируемой вермахтом цитадели Модлин, расположенной к северу от Варшавы).
МИД Литвы сразу поторопился с заявлением о "неизменности позиции нейтралитета в германо-польской войне". Тем не менее, всего через месяц с небольшим — в октябре 1939 г., уже после разгрома Польши, Литва всё же получила многострадальный Виленский край. Который в 1920 году, на волне победной эйфории, после победы над Советами, на зависть оперативно захватили польские легионеры.
Берлин мне друг?
Однако все до единого совместные с Берлином проекты в итоге пошли прахом. И это при том, что Варшава в канун нацистской агрессии, как хорошо известно, неизменно наотрез отказывалась от советской военной помощи. Точно так же, ещё до подписания пресловутого пакта, СССР было отказано в пропуске советских войск к польско-словацкой и польско-германской границам.
Военный атташе Польши в Турции генерал Тадеуш Махальский по поручению из Варшавы пытался воздействовать на нацистское руководство через германского посла в Турции, экс-канцлера фон Папена. Всю первую половину сентября 1939 г., когда немецкие танки уже рвались к Варшаве, Кракову и Данцигу, Махальский убеждал фон Папена том, что германскую агрессию необходимо прекратить, и на данный момент куда целесообразнее польско-германское совместное вторжение в СССР.
Однако в Берлине уже закусили удила, решив точно исполнять свои обязательства по пакту Риббентропа — Молотова. Но Махальский продолжал безуспешно настаивать на посредничестве Турции в урегулировании польско-германской войны. Однако турецкие власти предпочли тогда вообще не вмешиваться в ситуацию. Тем более что, как считал тогдашний президент Турции Исмет Иненю, судьба Польши была предрешена Германией задолго до 1 сентября 1939 года. Так оно и случилось…
В годы Второй мировой войны Исмет Иненю умело провёл Турцию путём нейтралитета. На фото — с Ф.Д. Рузвельтом и У. Черчиллем
Впрочем, еще 26 января 1939 г. министр иностранных дел Германии Йоахим фон Риббентроп, после встречи в Берлине с главой польского МИДа Ю. Беком, сделал такую запись для Гитлера:
"Господин Бек не скрывает, что Польша по-прежнему претендует на Советскую Украину и на выход к Чёрному морю. Полагая, что этого можно добиться совместно с Рейхом и даже с Румынией, а остальные вопросы решать на основе компромисса".
Такие планы в полной мере отражались и в известной беседе Юзефа Бека с Гитлером в январе 1938 г., которая во многом и подтолкнула СССР к тому, чтобы пойти на временной сотрудничество с гитлеровской Германией.
Юзеф Бек так и не уговорил Гитлера вместе бороться с СССР
Между прочим, даже в официальной доктрине польского генштаба, утверждённой в ноябре 1938 года, было вполне конкретно сказано:
«Расчленение России лежит в основе нашей политики на Востоке. Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто конкретно будет принимать участие в разделе, и Польша не должна оставаться пассивной в этот замечательный исторический момент. ...Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно. Главная цель — ослабление, разгром и разделение России».
При этом Польша с расчётом на реализацию означенных планов сразу признала отторжение Германией у Литвы Мемельской области (Клайпедского региона) в конце марта 1939-го, что напрочь лишило Каунас почти всей литовской части балтийского побережья. Варшава также не замедлила признать и оккупацию в середине марта 1939 г. Германией "оставшейся" после известного, причём с косвенным польским участием, Мюнхенского передела (1938 г.) Чехословакии.
Подводя итоги, отметим, что Германия со своим традиционным педантизмом окружала Польшу для последующего сокрушительного удара по ней. Стоит только удивляться, что в Варшаве осенью 1939 года, что называется, недоумевали: за что?..
Абсурдность, точнее, самоубийственность, не только упомянутых, но и иных масштабных польских планов вполне отчётливо проявилась в сентябре 1939 года. Но даже и тогда официальная Варшава категорически отказалась от поддержки польского антинацистского подполья в сопредельных с Польшей районах Германии и в "вольном городе" Данциге (Гданьске).