Лев Пушкин и его возвращение на Кавказскую войну
0
1388
Лев Пушкин и его кавказская жизнь. После двухгодичного отпуска, в котором Лев знатно поиздержался, в мае 1831 года он переходит в Финляндский драгунский полк в чине штабс-капитана. Брат Пушкина попал, как говорится, с корабля на бал. Полыхало польское восстание, и полк был направлен на его подавление. Финляндский драгунский принимал участие в сражении у Курова, Винявы и Владимир-Волынского. Сам же Лев Сергеевич лично сражался в битвах под Пултусском, Несельским, Плонском и во время преследования остатков повстанцев, отступавших к границе с Пруссией.
Однако будни этой кампании тяготили Пушкина. Поэт в душе, как о нём говорили современники, лишённый яростных кавказских атак и красоты великих гор, чувствовал, что начинает чахнуть на службе, погружаясь в карточные долги. В декабре 1832 года Пушкина уволили со службы, но уже в чине капитана. Вернувшись в Петербург в 1833-м, Лев, не без помощи брата, поступает на службу в Министерство внутренних дел чиновником по особым поручениям. Но эта служба ещё больше тяготила Пушкина, поэтому он в том же году подаёт в отставку.
Всё это время легкомысленный Лев продолжал кутить и плодить долги. Александр Сергеевич писал в те времена о плачевной ситуации брата:
Лев Сергеевич, наконец, с болью осознаёт, что жизнь катится под откос. Гражданское бытие у него никак не складывается, а финансовое положение было воистину отчаянным, поэтому Пушкин поступает на военную службу в Отдельный Кавказский корпус.
Известие, что Лев снова собрался на Кавказ, было принято Александром с энтузиазмом. Вот что писал Пушкин о своём младшем брате:
Наконец, в формулярном списке Пушкина-младшего появляется запись: «1836 г., июля 13. Определен в военную службу с чином штабс-капитана по кавалерии, с состоянием при отдельном Кавказском корпусе». Некоторое время Лев находился при генерале Розене, но скорее всего вне боёв снова принялся гусарствовать, поэтому уже в декабре того же 1836-го Пушкина командируют в Гребенской казачий полк, который входил в дивизию старого знакомого Пушкиных – Николая Николаевича Раевского.
Полк с начала 1837-го года отправляется с военной экспедицией в Большую Чечню. Следует череда тяжелейших боёв. В конце января, выйдя из крепости Грозной, полк вступает в бой при штурме аула Селим-Гирей. Уже к концу февраля бойцы сражаются близ Шамах-Юрта и Урус-Мартана. Гребенской полк так истрепал ряды войск Шамиля, что горцы поклялись уничтожить его. Но и силы самого полка были чудовищно истощены. Так, большая часть офицеров за несколько месяцев боёв пала на поле брани.
Как ни странно, но даже в боях Пушкин предпочитал проявлять свой норов. К примеру, в одной из атак старший офицер заметил, что совсем молодой солдат испугался и бросился бежать. Немедля последовал приказ Льву Сергеевичу, чтобы он догнал «подлеца» и зарубил его, ибо «он полк бесчестит». Пушкин пожалел юнца и вместо того, чтобы исполнить приказ, сам ринулся в атаку, увлекая солдат за собой.
Находясь в постоянных походах в Чечне, Лев Сергеевич в итоге получил известие о гибели легендарного брата только 15-го марта 1837-го года, когда Александра, заботившемся о Льве всю свою жизнь, уже похоронили. Лев писал в те дни:
Пётр Андреевич Вяземский так описал состояние младшего брата Пушкина: «После смерти брата Лев, сильно огорченный, хотел ехать во Францию и вызвать на роковой поединок барона Геккерна, урожденного Дантес, но приятели отговорили его от этого намерения».
Видя бедственное положение Пушкина-младшего, Раевский на некоторое время берёт его себе адъютантом, где тот блистает своим безупречным каллиграфическим почерком. Измотанный многомесячными походами и вестью о гибели брата Лев вскоре получает разрешение на небольшой отпуск на минеральных водах – стандартная практика для Кавказа того времени. Но служба продолжалась.
В 1837-м году на Кавказе появился декабрист Николай Лорер, определённый в Кавказский корпус как продолжение ссылки за вину. Именно он оставил замечательные воспоминания о своей первой встречи с Пушкиным и некоторые легенды, которые ходили вокруг его личности:
Также Лорер вспоминал тягу Льва к вину. По его словам, Пушкин пил только вино, хорошее или плохое — не имело значения, не знал он ни вкуса чая, не любил кофе и даже супов из-за наличия смертельного врага – воды. Пил он много, но не пьянел. Ходила легенда, что однажды на одном светском рауте ему стало дурно. Кто-то закричал привычное: «Воды!» Сквозь туман обморочного состояния это слово подействовало на Льва, словно гром среди ясного неба. Он вскочил и резко запротестовал. Рацион Пушкина тоже вошёл в арсенал солдатской молвы. Лев ел только солёные и острые продукты – шашлык, селёдка, аджика, брынза и т.д. При этом, несмотря на своё гусарство, во время всех походов Пушкин жил в спартанских условиях. Не было у него ни слуги, ни денщика, а всё имущество состояло из кожаной подушки, старой поношенной шинели, парой платьев и шашки, которую по походной привычке он никогда не снимал.
В мае 1839-го года командование запланировало новую десантную операцию в район устья реки Шахэ, позже эта операция войдёт в историю как десант у Субаши. 2 мая с кораблей «Императрица Екатерина II», «Память Евстафия», «Адрианополь», «Султан Махмуд» и прочих на враждебный берег ворвутся бойцы Тенгинского и Навагинского полков, сводного морского батальона и Черноморских пеших полков. В составе десанта будет и Лев Пушкин. Весь день горцы отчаянно сопротивлялись, маневрируя на сложной складчатой местности, но к вечеру десант отбросил неприятеля в горы. 12 мая в устье Шахэ будет заложено Головинское укрепление.
Следующий, 1840-й год будет отмечен для Пушкина участием в известной экспедиции генерала Аполлона Галафеева в Чечню. Именно в этой экспедиции Лев познакомится с великим Михаилом Юрьевичем Лермонтовым и станет его другом. Уже в июле 1940-го войска Галафеева подойдут к реке Валерик, где разыграется кровавый бой. Позже его в стихах воспоёт сам Лермонтов. В итоге целых пять месяцев Пушкин-младший будет в центре кровавого водоворота Кавказской войны. Но и здесь Лев, сдружившись с Лермонтовым, был неудержим в легкомысленности. Вот как очередную романтическую выходку в духе «трёх мушкетёров» описывает участник Галафеевской экспедиции барон Дмитрий Пален:
В 1841 году Льва Сергеевича командируют в Ставропольский казачий полк, базировавшийся в Пятигорске, где в тот момент находился и Лермонтов. Дорвавшийся до светской суеты с её картами и вином, Пушкин и Лермонтов отчаянно кутят, улучив краткий миг относительно мирной жизни. Лев к тому моменту был уже майором. И снова трагедия, свидетелем которой невольно стал Пушкин, перевернула всё. Ссора Лермонтова с Мартыновым и страшная дуэль, унёсшая жизнь ещё одного русского гения.
В 1842 году Лев Пушкин вышел в отставку в чине подполковника. То ли две смертельные дуэли на него так повлияли, то ли игра со смертью наскучила, но отставной подполковник с многочисленными орденами начал искать семейного очага, чего ранее за ним не замечали. Он потихоньку обустраивает свою жизнь. Вскоре он получает должность в Одесской портовой таможне. В Одессе же женится на дочери симбирского гражданского губернатора Загряжского – Елизавете Александровной.
Никаких нареканий по службе к Пушкину не было, да и дохода хватало. Он занял очень видное место в городе. Его дом всегда был полон друзей – от Вяземского до Гоголя. Брак оказался удачным. Елизавета родила ему троих детей: Ольгу, Анатолия и Марию.
Увы, счастье было недолгим. Тяжёлые кавказские походы, романтические выходки, неумеренность в потреблении вина, острая и солёная пища – всё это крайне пагубно сказалось на здоровье Льва Сергеевича. Его весёлость и легкомысленный задор теперь отражались только слабой улыбкой, когда Пушкин вздыхал: «Эх, не пить мне более кахетинского». У Льва стала развиваться «опухоль», как писали знавшие его современники. Местные врачи не смогли ему помочь, и он отправился в Париж, но и зарубежное лечение только отложило неизбежное. Последние дни Лев едва передвигался, почти ослеп и облысел. Умер он в Одессе 19 июля 1852 года, принято считать, что от водянки. Тело кавказского офицера похоронили на 1-м Христианском кладбище Одессы. Но могилы не осталось, т. к. в 30-х годах 20-го века всё кладбище было уничтожено.
Однако будни этой кампании тяготили Пушкина. Поэт в душе, как о нём говорили современники, лишённый яростных кавказских атак и красоты великих гор, чувствовал, что начинает чахнуть на службе, погружаясь в карточные долги. В декабре 1832 года Пушкина уволили со службы, но уже в чине капитана. Вернувшись в Петербург в 1833-м, Лев, не без помощи брата, поступает на службу в Министерство внутренних дел чиновником по особым поручениям. Но эта служба ещё больше тяготила Пушкина, поэтому он в том же году подаёт в отставку.
Всё это время легкомысленный Лев продолжал кутить и плодить долги. Александр Сергеевич писал в те времена о плачевной ситуации брата:
«Лев Сергеевич очень дурно себя ведет. Ни копейки денег не имеет, а в домино проигрывает у Дюме по 14 бутылок шампанского. Я ему ничего не говорю, потому что, слава Богу, мужику 30 лет, но мне его и жаль, и досадно».
Лев Сергеевич, наконец, с болью осознаёт, что жизнь катится под откос. Гражданское бытие у него никак не складывается, а финансовое положение было воистину отчаянным, поэтому Пушкин поступает на военную службу в Отдельный Кавказский корпус.
Возвращение на Кавказ
Известие, что Лев снова собрался на Кавказ, было принято Александром с энтузиазмом. Вот что писал Пушкин о своём младшем брате:
«На седле он все-таки далее уедет, чем на стуле в канцелярии… Льва Сергеевича выпроваживаю в Грузию».
Наконец, в формулярном списке Пушкина-младшего появляется запись: «1836 г., июля 13. Определен в военную службу с чином штабс-капитана по кавалерии, с состоянием при отдельном Кавказском корпусе». Некоторое время Лев находился при генерале Розене, но скорее всего вне боёв снова принялся гусарствовать, поэтому уже в декабре того же 1836-го Пушкина командируют в Гребенской казачий полк, который входил в дивизию старого знакомого Пушкиных – Николая Николаевича Раевского.
Полк с начала 1837-го года отправляется с военной экспедицией в Большую Чечню. Следует череда тяжелейших боёв. В конце января, выйдя из крепости Грозной, полк вступает в бой при штурме аула Селим-Гирей. Уже к концу февраля бойцы сражаются близ Шамах-Юрта и Урус-Мартана. Гребенской полк так истрепал ряды войск Шамиля, что горцы поклялись уничтожить его. Но и силы самого полка были чудовищно истощены. Так, большая часть офицеров за несколько месяцев боёв пала на поле брани.
Пушкинская дуэль
Как ни странно, но даже в боях Пушкин предпочитал проявлять свой норов. К примеру, в одной из атак старший офицер заметил, что совсем молодой солдат испугался и бросился бежать. Немедля последовал приказ Льву Сергеевичу, чтобы он догнал «подлеца» и зарубил его, ибо «он полк бесчестит». Пушкин пожалел юнца и вместо того, чтобы исполнить приказ, сам ринулся в атаку, увлекая солдат за собой.
Находясь в постоянных походах в Чечне, Лев Сергеевич в итоге получил известие о гибели легендарного брата только 15-го марта 1837-го года, когда Александра, заботившемся о Льве всю свою жизнь, уже похоронили. Лев писал в те дни:
«Ужасное сие известие убило меня, и я стал как безумный, сам не понимая, что делаю и что говорю… Будь у меня сто жизней, я отдал бы их все за жизнь брата. В страшный день его смерти тысячи пуль летели вокруг меня – и почему только был сражен не я, бесполезное и одинокое создание, уставшее от жизни и кидавшее ее в течении 10 лет кому попало… Сам я получил только контузию; бедный же брат мой погиб в это время от одной, ему обреченной. Несправедлива тут судьба, его жизнь необходима была семейству, полезна отечеству…»
Пётр Андреевич Вяземский так описал состояние младшего брата Пушкина: «После смерти брата Лев, сильно огорченный, хотел ехать во Францию и вызвать на роковой поединок барона Геккерна, урожденного Дантес, но приятели отговорили его от этого намерения».
Видя бедственное положение Пушкина-младшего, Раевский на некоторое время берёт его себе адъютантом, где тот блистает своим безупречным каллиграфическим почерком. Измотанный многомесячными походами и вестью о гибели брата Лев вскоре получает разрешение на небольшой отпуск на минеральных водах – стандартная практика для Кавказа того времени. Но служба продолжалась.
И снова бои и бивуаки
В 1837-м году на Кавказе появился декабрист Николай Лорер, определённый в Кавказский корпус как продолжение ссылки за вину. Именно он оставил замечательные воспоминания о своей первой встречи с Пушкиным и некоторые легенды, которые ходили вокруг его личности:
«В эту минуту вбежал в мою палатку армейский капитан, назвал себя Львом Сергеевичем Пушкиным и бросился ко мне на шею. Мы до сего никогда не были знакомы, и подобная нецеремонная рекомендация самого себя, даже и на Кавказе, могла бы показаться странною от всякого другого, но имя Пушкина мирило и сглаживало все… Лев Пушкин — один из приятнейших собеседников, каких я когда-либо знал, с отличным сердцем и высокого благородства. В душе — поэт, а в жизни — циник страшный. Много написал он хороших стихотворений, но из скромности ничего не печатает».
Николай Лорер
Также Лорер вспоминал тягу Льва к вину. По его словам, Пушкин пил только вино, хорошее или плохое — не имело значения, не знал он ни вкуса чая, не любил кофе и даже супов из-за наличия смертельного врага – воды. Пил он много, но не пьянел. Ходила легенда, что однажды на одном светском рауте ему стало дурно. Кто-то закричал привычное: «Воды!» Сквозь туман обморочного состояния это слово подействовало на Льва, словно гром среди ясного неба. Он вскочил и резко запротестовал. Рацион Пушкина тоже вошёл в арсенал солдатской молвы. Лев ел только солёные и острые продукты – шашлык, селёдка, аджика, брынза и т.д. При этом, несмотря на своё гусарство, во время всех походов Пушкин жил в спартанских условиях. Не было у него ни слуги, ни денщика, а всё имущество состояло из кожаной подушки, старой поношенной шинели, парой платьев и шашки, которую по походной привычке он никогда не снимал.
Десант у Субаши. Иван Айвазовский
В мае 1839-го года командование запланировало новую десантную операцию в район устья реки Шахэ, позже эта операция войдёт в историю как десант у Субаши. 2 мая с кораблей «Императрица Екатерина II», «Память Евстафия», «Адрианополь», «Султан Махмуд» и прочих на враждебный берег ворвутся бойцы Тенгинского и Навагинского полков, сводного морского батальона и Черноморских пеших полков. В составе десанта будет и Лев Пушкин. Весь день горцы отчаянно сопротивлялись, маневрируя на сложной складчатой местности, но к вечеру десант отбросил неприятеля в горы. 12 мая в устье Шахэ будет заложено Головинское укрепление.
Следующий, 1840-й год будет отмечен для Пушкина участием в известной экспедиции генерала Аполлона Галафеева в Чечню. Именно в этой экспедиции Лев познакомится с великим Михаилом Юрьевичем Лермонтовым и станет его другом. Уже в июле 1940-го войска Галафеева подойдут к реке Валерик, где разыграется кровавый бой. Позже его в стихах воспоёт сам Лермонтов. В итоге целых пять месяцев Пушкин-младший будет в центре кровавого водоворота Кавказской войны. Но и здесь Лев, сдружившись с Лермонтовым, был неудержим в легкомысленности. Вот как очередную романтическую выходку в духе «трёх мушкетёров» описывает участник Галафеевской экспедиции барон Дмитрий Пален:
«Однажды вечером, во время стоянки, Михаил Юрьевич предложил некоторым лицам в отряде – Льву Пушкину, Глебову, Сергею Долгорукову и другим пойти поужинать за чертой лагеря. Это было небезопасно и, собственно, запрещалось. Неприятель охотно выслеживал неосторожно удалявшихся от лагеря и либо убивал, либо увлекал в плен. Компания взяла с собой нескольких денщиков, несших запасы, и расположилась в ложбинке за холмом. Лермонтов, руководивший всем, уверял, что, наперед избрав место, выставил для предосторожности часовых, и указывал на одного казака, фигура коего виднелась сквозь вечерний туман в некотором отдалении. С предосторожностями был разведен огонь, причем особенно старались сделать его незаметным со стороны лагеря. Небольшая группа людей пила и ела, беседуя о происшествиях последних дней и возможности нападения со стороны горцев. Лев Пушкин и Лермонтов сыпали остротами и комическими рассказами…»
Сражение у реки Валерик
В 1841 году Льва Сергеевича командируют в Ставропольский казачий полк, базировавшийся в Пятигорске, где в тот момент находился и Лермонтов. Дорвавшийся до светской суеты с её картами и вином, Пушкин и Лермонтов отчаянно кутят, улучив краткий миг относительно мирной жизни. Лев к тому моменту был уже майором. И снова трагедия, свидетелем которой невольно стал Пушкин, перевернула всё. Ссора Лермонтова с Мартыновым и страшная дуэль, унёсшая жизнь ещё одного русского гения.
Отставка и короткое семейное счастье
В 1842 году Лев Пушкин вышел в отставку в чине подполковника. То ли две смертельные дуэли на него так повлияли, то ли игра со смертью наскучила, но отставной подполковник с многочисленными орденами начал искать семейного очага, чего ранее за ним не замечали. Он потихоньку обустраивает свою жизнь. Вскоре он получает должность в Одесской портовой таможне. В Одессе же женится на дочери симбирского гражданского губернатора Загряжского – Елизавете Александровной.
Никаких нареканий по службе к Пушкину не было, да и дохода хватало. Он занял очень видное место в городе. Его дом всегда был полон друзей – от Вяземского до Гоголя. Брак оказался удачным. Елизавета родила ему троих детей: Ольгу, Анатолия и Марию.
Елизавета Александровна Загряжская
Увы, счастье было недолгим. Тяжёлые кавказские походы, романтические выходки, неумеренность в потреблении вина, острая и солёная пища – всё это крайне пагубно сказалось на здоровье Льва Сергеевича. Его весёлость и легкомысленный задор теперь отражались только слабой улыбкой, когда Пушкин вздыхал: «Эх, не пить мне более кахетинского». У Льва стала развиваться «опухоль», как писали знавшие его современники. Местные врачи не смогли ему помочь, и он отправился в Париж, но и зарубежное лечение только отложило неизбежное. Последние дни Лев едва передвигался, почти ослеп и облысел. Умер он в Одессе 19 июля 1852 года, принято считать, что от водянки. Тело кавказского офицера похоронили на 1-м Христианском кладбище Одессы. Но могилы не осталось, т. к. в 30-х годах 20-го века всё кладбище было уничтожено.
- Автор:
- Восточный ветер
- Статьи из этой серии:
- Лев Пушкин. Начало кавказской легенды