Александр Роджерс: Диффузия ответственности
Вот не зря я снова полез копать в социальную и мотивационную психологию. В результате нарыл ответ на один мучавший меня длительное время вопрос
Вопрос звучал так: Почему, если миллионы людей знают, что на Украине диктатура американской оккупационной администрации, почти никто ничего не предпринимает, чтобы её свергнуть?
Частичные ответы у меня были уже давно.
Первый ответ: Потому что ядро активистов выбили.
Самые пассионарные сразу уехали на Донбасс, ядро активистов в Одессе и Харькове или убили, или рассовали по тюрьмам (по спискам, любезно предоставленным Кернесом и Боделаном). Многие эмигрировали.
Второй ответ: Потому что у жителей Украины есть возможность бежать.
Одна из стратагем Сан-Цзы гласит «Если у противника есть возможность отступить, то он, скорее всего, не будет сражаться в полную силу».
Несколько миллионов экономически активных жителей Украины уехало в Польшу, ещё несколько миллионов уехало в Россию.
Украина просто оказалась никому не нужна, чтобы за неё бороться. Остаются или пенсионеры с инвалидами, или те, кто уехать не в состоянии (в том числе те, кто ухаживает за этими пенсионерами и инвалидами, а также детьми). Организовать какое-либо более-менее эффективное сопротивление из пенсионеров и женщин нереально.
Нет, спорадическое ситуативное сопротивление существует. Недаром Аваков запретил публиковать в криминальной хронике происшествия с участием АТОшников – с ними регулярно приключаются «несчастные случаи». Но для системной победы над режимом этого недостаточно.
Эти два факта частично отвечают на поставленный вопрос. Но я нашёл и ещё один ответ. Называется он синдром Дженовезе, «эффект постороннего» или «эффект свидетеля».
А заключается в том, что чем больше людей становятся свидетелями какого-то события, тем меньше шансов, что кто-то из них вмешается.
Если вы увидите, что машина попала в аварию, и вы будете единственным свидетелем, то, скорее всего, вы поможете пострадавшим пассажирам и водителю. Если вас будет 3-5 человек и вы ещё и достаточно дружны, то вероятность даже повышается – вы будете подбадривать друг друга и действовать как команда. Но если эту же аварию увидят несколько тысяч человек, то подавляющее большинство подумает «им поможет кто-то другой» – и ничего не предпримут.
Так и на Украине: людей много, это ощущение ещё усиливается за счёт интернета и соцсетей, и в результате все думают «пусть сопротивляется режиму кто-то другой».
Почему лично я не поддался этому эффекту, а поехал на Донбасс? Потому что к этому моменту у меня уже было десять лет опыта общественно-политической деятельности, и я знал, что если достаточно ограниченное количество гиперактивных граждан типа меня не начнёт движуху, то остальные даже не почешутся. Так всегда бывает.
Нечто сходное происходило и в 1991 году в СССР. В стране было 18 миллионов «членов КПСС» (коммунистами их назвать сложно), а защищать страну никто не вышел. Все думали, что это сделает кто-то другой – военные, партия, профсоюзы и так далее. В результате потеряли страну, переполовинили население.
Это называется «диффузия ответственности», когда при наличии других участников процесса все возлагают ответственность за решение предпринимать какие-либо действия на чужие плечи.
Эрих Фромм называл сходное явление «делегированием ответственности» и считал его фундаментальным условием для существования фашистских режимов.
Но что-либо изменить и победить нацизм можно только если достаточное количество (не все, но многие) возьмут себе на вооружение девиз «Если не я, то никто» (или как у десантников «Никто кроме нас»). Примут ответственность на себя и начнут действовать.
Если же этого не произойдёт, то Украину и дальше ждёт тихое угасание – бегство дееспособного населения, депопуляция, умирание экономики, удушение остатков населения тарифами и ценами, бездействие режима в борьбе против пандемии и кредитная удавка.
И всё это под крики про какого-то Славу. Видимо, Вакарчука.
Александр Роджерс, специально для News Front