Михаил Забродский: Сейчас линия столкновения проходит и в зале Верховной Рады (ВИДЕО)

Студию «Журналиста» посетил генерал-лейтенант ВСУ, Герой Украины, народный депутат Украины IX созыва, Командующий десантно-штурмовых войск (2015-2019 гг.), первый заместитель руководителя Антитеррористического центра при СБУ и руководитель Антитеррористической операции на территории Донецкой и  Луганской областей (2017) Михаил Забродский.

С нашим гостем мы обсудили его деятельность в парламенте и Комитете Верховной Рады Украины по вопросам национальной безопасности, обороны и разведки, действия власти по достижению мира на Донбассе и последствия очередного перемирия, которое было анонсировано с 27 июля.

 — Вы — Герой Украины, значительную часть своей жизни посвятивший военному делу.  Почему Вы решили пойти в политику?  В нашей стране это довольно неоднозначная сфера.

 — Прежде всего, отмечу, что любая политика является неоднозначной.  Это всегда специфическая сфера деятельности, насколько я уже могу понимать, требующая определенного отношения и даже философии о том, как реализовывать свои замыслы, стремления и т.д.  Если говорить конкретно обо мне, то, пожалуй, сыграли роль, и продолжают играть роль две составляющие.  Первая, вполне человеческая, это желание попробовать что-то новое, попробовать себя в новой ипостаси.  В целом это оправдано, так как значительно расширился круг общения, круг интересов, я знаком с новыми правилами игры, с новыми подходами, а уровень задач и вопросов, которые решаются, значительно выше.  Вторая составляющая чисто политическая.  Мы знаем, что в условиях гибридного конфликта, который нам навязан, немало влияния наших противников осуществляется именно через политическую составляющую, именно из-за политической сферы, а также информационной.  Не всегда ситуация на линии соприкосновения напрямую угрожает настолько, насколько может угрожать законопроект, который может быть рассмотрен, принят или не принят парламентом, который может иметь соответствующие последствия.  Мы об этом говорили еще в предвыборной кампании во время парламентских выборов, мы продолжаем отстаивать и сейчас эту позицию.  Сейчас линия столкновения проходит, в том числе, и в зале Верховной Рады.  Там тоже нельзя отступать, там тоже нужно все, начиная от военной хитрости, завершая опытом, правильным пониманием ситуации.

 — Как Вы оцениваете решение Трехсторонней контактной группы по 27 июля, когда должно было наступить полное и всеобъемлющее прекращение огня на линии разграничения?  Эффективны ли такие шаги в достижении мира?

 — Все эпитеты, которыми сопровождается заявление об очередном перемирии, надо добавить еще один в очередной раз.  Если я не ошибаюсь, это 17 или 18 перемирие.  Вы упомянули, что их было уже много, и немногие из них продолжались более нескольких суток.  Если говорить об этом конкретном случае, то, что подается как серьезный шаг вперед к миру, то мы знаем, что даже в первые сутки после объявления перемирия со стороны противника были и обстрелы, и соответствующий огневое влияние.  Это можно называть как угодно, можно использовать различные сроки о беспокоящем огне, а недавно я услышал формулировку несистемные обстрелы.  Так и хочется спросить, а какие обстрелы были системными в таком случае?  Дело не в этом.  Безусловно, если мы говорим о победе или продвижении вперед, чисто с военной точки зрения, то таким образом ничего кроме ненужного, на мой взгляд, морально-психологического напряжения, когда под подпись приходится запрет открывать огонь, когда на командных пунктах бригад появляются так  называемые наблюдатели, кроме дополнительной нагрузки на командиров всех уровней и личный состав это больше ни к чему не приведет.  Тем более это значительно усложнит адекватное реагирование, которое может понадобится, например, если противник перейдет к более решительным действиям, или в случае, если так называемый беспокойный или несистемный огонь приведет, не дай Бог, к потерям среди личного состава и будет прямая угроза жизни и здоровью   наших военнослужащих, а мы знаем, что на войне до этого лишь полшага.  В этом плане те чрезвычайные меры, которые применяются, в том числе и командованием вооруженных сил, Объединенных сил, воспринимаются довольно неоднозначно и непросто.  Меня, например, удивило заявление, что направлена ​​группа офицеров, в том числе и высшего командования, которые приобрели соответствующий опыт в международных миротворческих операциях.  Это вообще может восприниматься как оскорбление и как шаг недоверия к тем, кто выполняет задания именно в составе Объединенных сил, потому что все международные миротворческие операции — это выполнение задач за пределами Украины.  Это довольно широкая география даже сегодня, но ни одна миротворческая операция не может сравниться с тем уровнем напряжения, опасности, который происходит на востоке нашей страны.  Не говоря уже о том, что происходило там в самом начале в 2014, 2015 и последующих годах.

 — Готовится ли Россия к очередному наступлению?

Представитель Главного управления разведки Минобороны Украины Вадим Скибицкий сказал в интервью одному из изданий, что Россия с началом активной фазы своих военных учений «Кавказ-2020», которая запланирована на 21-26 сентября, планирует перебросить к границе с Украиной около 120 тыс.  военных, не менее 500 танков, 300 самолетов и сотни другой техники и вооружения.

 — Я бы не стал привязываться к ситуации, сложившейся сегодня, потому что я всегда был уверен, что эта ситуация существенно не менялась, начиная с весны 2014 года.  И обучение происходят почти каждый год, и соответствующие передвижения войск тоже почти каждый год, и соответствующие реагирования со стороны ВСУ и других составляющих секторов безопасности обороны, здесь надо говорить о том, что об этом, наконец, заговорили, потому что почти год нам рассказывали, что к миру только один  шаг.  Первый раз нам об этом рассказывали в декабре перед парижской встречей, сейчас был создан соответствующий документ в контактной группе, снова нам декларируют, что вот-вот и мир наступит.  Другое дело, как авторы мирной этой программы видят, что мир наступит.  Если мир состоит в том, чтобы выдерживать бессистемный огонь противника, может это уже и мир.  Если изъять с линии соприкосновения все тяжелое вооружение, это что труднее автомата или пулемета, может в их понимании это мир.  Можно тогда только представить, какие меры приняты по более серьезным системам вооружения, например, минометы или артиллерия.  Не говоря уже о применении армейской авиации или тактической авиации.  Трудно сказать, с какой целью это делается, но мы видим сегодня, что можно утверждать, однозначно это диктуется лишь политической волей и ничем другим.  С военной точки зрения любые ограничения только подвергают личный состав опасности.  Для чего это делается политически?  Ответ, на мой взгляд, прост: мы все помним предвыборные обещания, помним, что надо только прекратить стрелять, но почему это «прекратить стрелять» относится только к нашим вооруженным силам и нашим военнослужащим, выполняющим задачи в зоне ООС? Почему-то та сторона стрелять не прекращает. С той стороны, как я понимаю, понимания и контроля ситуации о прекращении огня пока нельзя констатировать.

 — Что такое кадровая реформа, которую анонсировал главнокомандующий ВСУ, которая предусматривает оптимизацию штатной численности военных?  Стоит ли прибегать к таким шагам стране, которая защищает свои территории от агрессора?

 — Сейчас у нас любое сокращение вооруженных сил, начиная с 1191, когда в наследство нам остались соответствующие группировки от советской армии и практически до начала конфликта на востоке, всегда называлось красивыми словами «оптимизация», «реформы» и другими.  Поэтому, на мой взгляд, ничего кроме сокращения в данном случае под этой фразой не скрывает.  Здесь речь идет о том, что надо привести численность войск к требованиям закона 2015 года.  Возникает закономерный вопрос: а почему никто не пытается подойти к решению проблемы с другой стороны?  Что мешает увеличить численность, которая тоже регулируется законодательством Украины?  Во-вторых, звучат заявления о том, что сокращаются не живые люди, а преимущественно вакантные должности.  Тоже не совсем понятно, потому что вакантная должность, если она никем не занята, то она не требует никаких денежных расходов, она лишь сохраняет структуру. Следующий момент, мы помним, что большинство структур, в том числе и военных, формировались под давлением и по требованию  обстоятельств того времени.  Это не просто чьи-то фантазии.  Были соответствующие вызовы, на которые были соответствующие реагирования, в том числе организационные.  Сокращение вакантных должностей приводит к разрушению этой структуры, которая уже в определенной степени проверена временем. Что касается кадровой реформы, пока можем констатировать, что под видом движения, в томе числе и в НАТО, наиболее успешное реформирование у нас идет именно в органах военного управления. Их стало значительно больше, я уже не буду говорить, что увеличилось количество генеральских должностей, но количество  должностей в органах управления увеличилось однозначно, на фоне того, что в боевых подразделениях, чтобы сбалансировать численность, идет сокращение и никак иначе.  Это, на мой взгляд, тот классический пример, когда манипуляциями можно одно и то же явление по-разному называть, а соответственно, и по-разному оценивать.

— Можно ли было освободить Донбасс от российской оккупации в первые годы войны?  Можно ли сделать это сейчас и как победить в этой войне?

 — Мы знаем, что ход исторических событий, в том числе военных конфликтов, не очень уместно рассматривать с формулировкой «что можно было бы сделать, но не сделали».  На мой взгляд, окончательный вывод о том, «можно было ли, нельзя ли» можно будет сделать только тогда, когда будет собрана полная информация о ходе событий, когда будет проведен глубокий и политически незаангажированный анализ, требующий определенного времени.  Например, все мы знаем, что первые серьезные выводы относительно Второй мировой войны начали появляться через 10 лет.  Безусловно, ситуация на Донбассе это не тот масштаб, не то количество войск, совсем другой уровень конфликта, но, на мой взгляд, это требует времени, чтобы все оценить взвешенно.  Может кто-нибудь из военных историков или аналитиков именно даст ответ на этот вопрос.  Я не хочу его давать не потому, что я не имею определенной точки зрения, а потому, что я не считаю себя вправе с позиции командира бригады, а затем командира десантно-штурмовых войск оценивать весь спектр тех особенностей и вызовов, а главное — реальных возможностей, которые существовали или не существовали в то время.  Соответствующие решения принимались и реализовывались.  То, что мы можем здесь в Киеве общаться и обсуждать эти вещи, это лучшее подтверждение того, что решения были верными.  Значит, видимо в то время другого выхода не было, однако окончательный ответ, я уверен, будет дан позже.

 — Что бы Вы хотели сделать для Украины как народный депутат?

— Если говорить о списке законопроектов, то такой список есть, есть такая и личная программа.  Даже могу похвастаться, что многое уже реализовано даже за этот год.  У нас достаточно понимания для работы в комитете, несмотря на то, что Комитет Верховной Рады Украины по вопросам национальной безопасности, обороны и разведки очень сбалансированный по своему составу.  Он, фактически, соответствует составу различных фракций Верховной Рады.  У нас есть контакт с ВСУ, с руководством ВСУ и руководством других силовых структур.  Все законодательные инициативы, которые по разным причинам не рассматривались, либо не могли быть рассмотрены в предыдущие годы, доработаны и новые взгляды, которые появились недавно.  Мы стараемся это реализовывать, чтобы сделать то малое, что мы можем сделать для наших силовиков, чтобы обеспечить этим структурам нормальное функционирование.  Я говорю именно о законодательной базе.

Как отметил генерал-лейтенант ВСУ, Герой Украины, народный депутат Украины IX созыва Михаил Забродский, 16 июля Верховная Рада Украины приняла в целом закон «Об оборонных закупках».  Это решение поддержали 276 народных депутатов.  17 июля Верховная Рада Украины приняла во втором чтении законопроект №2414-д о Службе внешней разведки.  Закон совершенствует правовые основы деятельности Службы внешней разведки Украины как субъекта разведывательного сообщества.  За документ проголосовало 244 нардепа.